Глава 8: "Цифровые следы" (2/2)
— Миранда... — её голос прозвучал хрипло, непривычно, словно она училась говорить заново. В этом имени теперь была целая вселенная несказанного — все признания, все обещания, все страхи и надежды.
— Тише, — Миранда мягко прервала её, проводя большим пальцем по нижней губе Андреа с той особенной нежностью, которую никто никогда не связал бы с Миранда Пристли. — Я знаю.
И в этих двух словах было больше, чем во всех исписанных страницах модного журнала — целая история, начинающаяся прямо сейчас.
***
— Ты когда-нибудь задумывалась, — начал Найджел, протягивая рыжеволосой стакан воды, — почему Миранда никогда не говорит о Париже восемьдесят девятого года?
Эмили приняла стакан, её пальцы, унизанные тонкими серебряными кольцами, слегка дрожали: — Это был её первый год в Runway, разве нет?
— И год, когда она встретила Элизабет Дювье, — Найджел снял очки, протирая их платком с той методичностью, которая выдавала его нервозность. — Главного фотографа французского Vogue.
— Но я не понимаю, какое это имеет отношение... — Эмили осеклась, наблюдая, как Найджел достаёт из ящика стола старую фотографию.
На снимке молодая Миранда, ещё с тёмными волосами, смеялась, глядя куда-то за кадр. Рядом с ней стояла высокая женщина с фотоаппаратом на шее — её рука едва заметно касалась талии Миранды, в этом жесте читалась интимность, которую невозможно было не заметить.
— О... — выдохнула Эмили, и в этом коротком звуке уместилось внезапное понимание.
— Именно, — кивнул Найджел. — История имеет свойство повторяться, дорогая. Только в этот раз... — он сделал паузу, глядя через стеклянную стену в сторону кабинета Миранды, где сейчас находились она и Андреа, — в этот раз, возможно, у неё хватит смелости сделать другой выбор.
Эмили опустилась в кресло, её пальцы нервно теребили край шёлкового шарфа: — Поэтому Стив... поэтому он копает архивы?
— Он ищет доказательства. Письма, фотографии — что угодно, что можно использовать против неё, — Найджел вернул очки на место. — Но он не учёл одного: Андреа не Элизабет. Она не уйдёт.
— Она технически уже знаменита... — пробормотала Эмили, вспоминая сплетни в модных кругах. — В мире айти. И она никогда не скрывала свою... — она запнулась, подбирая слова.
— Свою сексуальность? — мягко подсказал Найджел. — Нет, не скрывала. Может быть, именно поэтому она и сможет помочь Миранде перестать прятаться.
Эмили смотрела на фотографию в своих руках, и вдруг все кусочки мозаики начали складываться: годы наблюдений за Мирандой, её отношение к определённым статьям в прессе, её реакция на некоторые показы.
— Что мы можем сделать? — спросила она, выпрямляясь в кресле с той решительностью, которая делала её незаменимой в Runway.
Найджел улыбнулся, глядя на свою протеже: — Мы можем защитить их. Обеих. Потому что впервые за двадцать лет Миранда может попытаться быть счастливой. И, чёрт возьми, она заслуживает этого счастья.
В его голосе звучала та особенная нежность, которую он приберегал для редких моментов, когда маска циничного арт-директора спадала, обнажая искреннюю заботу о женщине, ставшей ему больше чем начальницей — настоящим другом.
***
В конференц-зале на сорок девятом этаже Элиас-Кларк царила атмосфера сдержанного напряжения. Массивный стол красного дерева отражал приглушённый свет ламп, создавая теплые блики на идеально отполированной поверхности. Члены совета директоров, облачённые в безупречные костюмы, источали ту особую смесь привилегий и власти, которая годами копилась в их венах вместе с голубой кровью.
Миранда вошла последней — её появление всегда было рассчитано до секунды. В платье от Carolina Herrera она выглядела как произведение искусства: каждая линия, каждая складка ткани словно бросала вызов самой идее уязвимости.
Ирв Равиц, восседавший во главе стола, едва заметно поморщился, когда она опустилась в кресло. Их молчаливая война длилась уже больше десятилетия, и сегодня невидимые линии фронта пролегали прямо здесь, в этом зале, между полированным деревом и сдержанным кашемиром.
— Миранда, — его голос сочился фальшивой заботой, — мы все крайне обеспокоены последними... публикациями.
Она позволила себе лёгкую улыбку — ту самую, которая заставляла некоторых сотрудников искать новую работу:
— Неужели, Ирв? А мне казалось, что тираж Page Six никогда не входил в сферу интересов совета директоров.
По столу пробежала волна едва заметных движений — кто-то поправил галстук, кто-то переложил папку с документами. Каждый жест был тщательно выверен, каждый взгляд скрывал непроизнесённый вопрос.
— Речь идёт о репутации Runway, — вмешался Ричард Беннет, нервно постукивая пальцами по столу. Его костюм от Savile Row не мог скрыть напряжение, сковавшее плечи. Как самый молодой член совета директоров, он всё ещё пытался доказать свою значимость.
— О доверии рекламодателей...
Миранда чуть наклонила голову, изучая собравшихся тем особым взглядом, от которого у людей подкашивались колени:
— О доверии? Давайте поговорим о доверии, — она сделала многозначительную паузу. — Мой брак и моя личная жизнь не имеют никакого отношения к Runway. Но попытка использовать их, чтобы подорвать мою позицию... О, это имеет прямое отношение к будущему журнала.
Она поднялась, и в этом движении была та особая грация хищника, готового к прыжку.
Миранда обвела взглядом застывших членов совета:
— Джентльмены, у вас есть выбор. Мы можем продолжать эту нелепую игру, раздувая скандал и рискуя репутацией не только журнала, но и всего издательского дома. Или... — она сделала паузу, — мы можем сосредоточиться на том, что действительно важно: поддержании Runway как ведущего издания в мире моды.
В конференц-зале повисла тяжёлая тишина. В этой тишине крылось больше смыслов, чем в любых громких словах.
— Выбор за вами, — Миранда вытянулась как струна и расправив плечи сказала — Но помните: я создала этот журнал. Я сделала его тем, чем он является сегодня. И я не позволю ничему и никому это разрушить.
Миранда позволила словам повиснуть в воздухе, их тяжесть ощущалась почти физически в гнетущей тишине конференц-зала. Она обвела взглядом собравшихся, каждая линия её лица излучала несгибаемую решимость. В этот момент она воплощала саму суть Runway - элегантную, властную, непоколебимую.
— Есть ли ещё у кого-нибудь из вас вопросы ко мне? — её голос прозвучал с нотой финальности, словно ставя точку в затянувшемся спектакле.
В ответ последовало лишь оглушительное молчание. Никто не осмелился встретиться с ней взглядом, никто не рискнул бросить вызов королеве в её собственном замке.
— Если нет, то позвольте мне делать свою работу, — Миранда резко развернулась, её шаги эхом отдавались в тишине зала.
Каждый шаг уносил её прочь от их мелочных интриг и политических игр, прочь от душной атмосферы зала, пропитанной завистью и притворством. Она чувствовала на себе их взгляды - полные подозрения, неприязни, затаённого страха. Но это было неважно.
Дверь закрылась за ней с мягким щелчком, отсекая гомон голосов, что тут же вспыхнул за её спиной. Пусть говорят что угодно. Пусть строят догадки и сплетничают. Она знала правду. И она знала себя.
Миранда шла по коридору, её уверенные шаги отмеряли путь к её кабинету, к её реальности. К тому единственному месту, где она могла быть собой. Где она могла снять маску неприступной королевы и стать просто женщиной. Женщиной, жаждущей любви и понимания.
И в конце этого пути её ждала Андреа. Андреа, которая видела её настоящую. Которая приняла её со всеми изъянами и несовершенствами. Которая подарила ей надежду на то, что, возможно, ещё не поздно начать всё сначала.
Миранда улыбнулась уголками губ, предвкушая их встречу. Предвкушая разговор, который расставит все точки над ”i”. Разговор, который, возможно, станет началом чего-то нового, чего-то настоящего.
Она ускорила шаг, внезапно остро ощутив потребность оказаться рядом с Андреа. Сжать её руку в своей. Заглянуть в её глаза и прочесть в них то, что так долго искала, то, о чём боялась даже мечтать.
Любовь. Принятие. Дом.