12. Аттестат в крови [2007 год] (2/2)
Ваня не знал, как относиться к фактам бандитизма — он слышал краем уха, что по-другому в девяностые было не выжить. Судить о правдивости утверждения тому, кто был малышом тогда, кажется нереальным. Ване просто было больно, что ему врали. Целых шестнадцать лет.
— Ну отслужил он в армии. И чё? Кем стал? — рассуждал Белов. Даня подошёл к другу и положил ему руки на плечи. Боря спешно перекидывал фотки и видео на флешку Ивану.
Домой Ваня шёл разбитым и опустошённым. Столько разных мыслей!.. Ване нужно было это переварить, обработать, как старому компьютеру крутую игрушку. Потом уже решать, как жить с этим.
Ваня пинал камни, злился на всех вокруг. Роптал на судьбу, которая бросила такое испытание. Ему же только шестнадцать. Белов думал, кому позвонить. Дане? Нет. И сейчас Ваня понял — ему нужно услышать голос Олеси.
Кажется, судьба сжалилась. Олеся тут же ответила на звонок.
— Мы можем сейчас встретиться?
— Без проблем, Вань. Я спущусь через десять минут. Что-то случилось?
— Есть такое. Обсудим при встрече.
Олеся не подвела. Она выбежала из двери ни минутой позже. В лёгком платье и джинсовой куртке. Губы намазаны блеском. Кажется, она готовилась.
— Куда пойдем? — Олеся поцеловала Ваню в две щеки и взяла его под руку.
— Куда угодно. Я не хочу быть здесь.
И Ваня начал говорить. Словесный поток невозможно было остановить. Ваня выложил всё, как на духу: что ему врали много лет, и мать, и отец, и друзья его. Ваня выплескивал свои чувства и видел, что Олесе тоже было больно за него.
— Да, это ужас. Я понимаю, как тебе хреново. У тебя есть вариант съехать?
— Ага, конечно. Об этом узнает пресса, и мне жопа. Я бессилен. У меня нет ничего своего. А работать не могу, отец узнает и убьёт.
— Смотри, — Олеся положила руки на колени Белова. — Ты не должен сейчас устраивать сцен. Эта информация может тебе пригодиться. Пока делай вид, что ты ничего не знаешь. Так ты сможешь воспользоваться этим козырем.
Ване эта мысль показалась интересной.
— Ты можешь оставаться у меня. Предки всё равно редко дома бывают. А своим будешь говорить, что ты на дополнительных занятиях. Придумаешь что-нибудь. Сейчас мы можем пойти в магаз и купить пива. Тебе станет легче, — Олеся погладила его по руке.
— Но мне нет восемнадцати. Паспорт фальшивый?..
— У меня знакомый есть, ему двадцать четыре. Купит и сиги, и алко. Так что всё норм, не боись. Или ты струсил?
Вот она — та самая жизнь, которую мечтал жить Ваня. Не быть примерным мальчиком, хорошим сыном депутата. Стать простым парнем, который изредка нарушает правила. И сейчас эта свобода сконцентрировалась в одном человеке.
— Ты чё, нет, конечно! Я ж не ботаник какой-то. Пошли, купим.
Олеся бодро пошла в сторону киоска, набирая своему шпиону. Он прибыл через три минуты, пожал руку Ивану. Олеся представила его как своего двоюродного брата. Только тогда укол ревности в Ване закончился.
Прохладный вкус «Балтики» запомнился Ване надолго. Он пошел с Олесей на лавочку, чтобы там спокойно выпить за свою боль.
— Ну чё? С кайфом? — Олеся, видимо, поняла, что Ваня толком ещё не распробовал алкоголь. Белов кивнул. Он медленно, с наслаждением поглощал напиток.
Олеся с Ваней много общались. Не замолкали ни минуты. Алкоголь только подогрел жажду откровений и чего-то личного. Рядом с Олесей Ваня забыл обо всех проблемах. Улыбка Красновой смахнула тоску.
Из разговора Ваня узнал, что Олеся имеет много медалей по гимнастике. Сейчас она любит слушать «Nirvana» и другие рок-группы. Правда, семья была неблагополучная: родители любили гулянки и пьянки. Именно поэтому Олеся была предоставлена самой себе.
Ване звонил Саша, где-то после девяти вечера. Но Ваня не хотел контактировать с кем-либо. Ему важно было слышать Олесю и наслаждаться её присутствием. Белов вообще потом выключил телефон, чтобы он не вклинивался в беседу.
Однако им всё равно пришлось расстаться. Олеся начала замерзать. Подул сильный ветер. Её волосы красиво развевались. Почему-то именно такая, сбившаяся причёска понравилась Ване. Белов проводил девушку до дома. У парадной они остановились, не зная, что делать дальше.
— До завтра, — сказал Ваня, обнимая Олесю.
— До завтра, Вань.
И Ваня решился. Взял всю волю в кулак, притянул Олесю за талию и поцеловал в губы. Несмотря на то, что это был первый поцелуй, Белов знал, как действовать. Ему диктовали чувства, инстинкты. Целовал, бережно держа за талию. Олеся прикрыла глаза, мягко углубляя поцелуй.
Ваня вернулся домой, уже совершенно не переживая из-за раскрытия тайн. Саша Белый орал на своего сына, громко отчитывал за отключённый телефон. Но Ваньке было плевать. На его губах ещё остался вкус Олесиных, в глазах ещё отражалось звёздное небо, а в ушах стоял нежный голос возлюбленной.
***
Двадцать третьего апреля Витя проснулся от разрывающихся телефонов. Он ответил на один из них. Это был Саша.
— Витя! Витя! Ельцин умер!
Витя протер глаза и переспросил:
— Кто?
— Пчёлкин, Ельцин всё. Ты едешь на похороны. А ещё какой-то комментарий нужен.
— Обалдеть… — Витя сел на кровати. Настя даже играть перестала: поняла, что что-то важное случилось. Витя тут же потянулся к пульту, чтобы включить телевизор. Привычка, оставшаяся после Юли. Но сейчас Вите, как политику, нужно было держать руку на пульсе.
НТВ, как и многие каналы изменили сетку вещания. Везде только и говорили одну новость, только добавляя небольшие подробности. Витин телефон звонил не переставая. Сейчас это были журналисты. Они все нуждались в хоть каком-то отклике Пчёлкина на произошедшее. Витя выбрал одно издание, которому верил уже много лет и сказал:
— Я считаю, это огромная потеря для всей страны. Ельцин был фигурой исторического масштаба, который дал свободу нашей стране. И я уверен, что с годами мы поймём, насколько велик был его вклад в благополучие страны.
Уже через пару часов эти слова найдут отражение в строчках газет, в эфире телевидения. Витя уже привык за столько лет следить за каждым шагом, чтобы не ударить в грязь лицом. Но в то же время, это не выглядело лицемерно и театрально. Возможно, поэтому его репутация была безупречной.
Витя словесно выразил соболезнования семье погибшего. Кивком поздоровался с остальными. Он молчал, боясь проронить что-то лишнее. Чёрный цвет одежды присутствующих контрастировал с позолотой церкви.
Процессия проследовала к месту захоронения на центральной аллее Новодевичьего кладбища. Там была вырыта могила, перед которой стоял небольшой катафалк. С гроба сняли государственный флаг, который военные передали Наине Ельциной.
Витя поразился, как много людей было на церемонии прощания, на похоронах. Но все они были ключевыми политическими фигурами. И он сейчас среди них. Именно в этот момент Витя понял, что он тоже причастен к судьбе своей страны.
С гроба сняли крышку и открыли лицо усопшего. Витя отметил про себя, что совершенно не испугался. Смерть стала чем-то обыденным. Сзади кто-то из государственных деятелей тихонько переговаривался. Но в основном, все стояли молча. Кто-то приготовил гвоздики. На улице было пасмурно. Погода соответствовала тону мероприятия.
Митрополит Ювеналий обратился к семье Ельциных. Началось прощание. После произошла заключительная поминальная лития по Ельцину. Девичий хор пел в унисон священнослужителям.
После неё гроб, украшенный цветами, закрыли и опустили в могилу. Прогремели три залпа артиллерийского салюта. Военный оркестр играл Гимн Российской Федерации.
Витя подумал про себя, что теперь точно ушла эпоха. Время действительно неутолимо рвётся вперёд, снося всё устаревшее на своём пути...
***
— 15 ноября 2007 года заместитель министра финансов РФ был задержан в рамках уголовного дела о попытке хищения бюджетных средств. Уголовное дело возбуждено по признакам преступления, предусмотренного ч.1 ст.30, ч.4 ст.159 УК РФ (приготовление к преступлению, сговор на совершение преступления, мошенничество, совершенное организованной группой в особо крупном размере). По этим статьям грозит наказание в виде лишения свободы сроком от пяти до десяти лет…
Именно с того момента, как прогремела эта новость, Витю свалился огромный груз работы. Проблема была в том, что его заместитель стал фигурантом в деле о коррупции и хищении средств из государственного бюджета.
Теперь его подолгу не было дома. С Настей сидела гувернантка, пришедшая по рекомендации Беловой. Пчёлкина очень скучала по папе. Это видели абсолютно все учителя. Девочка стала тихой. На уроки приходила с опущенными плечами. Ситуация была бы лучше, если бы мама была жива.
Так Настя впервые почувствовала одиночество. Все вокруг были заняты своими делами, не могли позвонить, поговорить. Гувернантка это хорошо, но Витя не понимал, что это служебный человек. А девочке нужен был кто-то родной.
Витя верил, что замминистра ничего не крал. Он работал с ним с 2000 года, знал его много лет. Ни разу он не пошёл против народа. Поэтому Витя всячески содействовал коллеге. Он говорил всем журналистам свою точку зрения, которая нашла поддержку к экспертов; он направил ходатайство об отмене приговора; он лично встречался с приговорённым, без свидетелей.
Конечно, такая активность была обусловлена не только самаритянскими побуждениями. Витя видел в этом аресте риск для бюджета страны.
Боялся ли Витя за себя? Нет. Он знал, что он чист перед законом и денег точно не воровал, что странно для такой крупной фигуры. Просто у Пчёлкина было столько денег, что он мог скормить всех бомжей России, подарить каждому по квартире в Москве, обеспечить гуманитарной помощью детей Африки. И ещё бы осталось. Регулярные выплаты за жену-военкора, огромная зарплата, а также награбленное в девяностых.
Оказалось, что зря. Одним утром в квартиру к Вите ворвались люди в форме. Они начали самый настоящий обыск в его квартире. Витя потребовал объяснений. Ему показали постановление, ксивы. Всё натурально.
— Вы являетесь фигурантом по делу Сторчака. Нам поступила информация от Виктора Александрова, что вы воровали деньги, — дали ответ. Открывали каждый шкаф, тумбочку. Даже в детской искали. Витя не успел вывести ребёнка из квартиры, и Настя всё видела.
— Папа, что происходит? — Шепнула Настя на ухо. Витя приложил палец к губам. Сотрудники органов что-то громко обсуждали и гремели. Затем они подошли к Пчёлкину и потребовали пароль от сейфа.
— Не обязан вам сообщать. Это конфиденциальная информация.
Впоследствии Витя пожалел, что сказал так грубо. Всё-таки, это не его друзья. Проведя небольшую работу мозга, вывели пароль: 1912. Дата свадьбы Вити. Сейф открылся, и взору удивлённых полицейских предстали деньги в долларах, два пистолета и несколько фальшивых паспортов. Витя готовил это на экстренный случай. Но не из цели воровства средств.
— Виктор Павлович, тут же больше ляма, — с улыбкой сказал полицейский, доставая связанные канцелярской резинкой купюры.
— Я знаю. Это деньги на образование дочери, если на бюджет не поступит.
— А оружие как объясните? Источник денег какой?
— Мне всё называть? Где-то давали за смерть жены, где-то пособие по потере.
— Оно копеечное, Виктор.
— Вы издеваетесь? Я министр финансов, по вашему, я еле свожу концы с концами? — Огрызнулся Виктор. Деньги забрал следователь, сказав что-то зафиксировать в протокол. Оружие тоже изъяли.
Следователи долго обсуждали находки, думали, какое вынести решение. Витя на всякий случай пошел к ребёнку и обнял её. Неизвестно, когда представится следующая возможность.
— Виктор Павлович, Вы должны проехать с нами для проведения допроса.
Витя горько усмехнулся. Настя только сейчас поняла, что папа сейчас уедет. Пчёлкин смирился со своей участью, потому что это было лучшее, что он мог сделать сейчас. Группа ушла к двери. Настя стояла, как вкопанная, а потом побежала за ними, крича:
— Отпустите папу! Папа не виноват! Он не крал ничего!
— Милая, — Витя обернулся в последний раз. — Не плачь, малышка. Я обязательно вернусь к тебе. Будь сильной. Скоро приедет дядя Саша. Ничего лишнего никому не говори.
— Верните папу! — Настя бежала за следователями, потому что их длинный шаг равнялся десяти её. Она мчалась до самой машины, пока не споткнулась об сук и не упала, разодрав кожу на коленях.