Часть 41. Много праздников не бывает (2/2)
Седьмого мая праздновалось Пролетье — окончательный конец зимы. Колдовстворец находился в достаточно тёплом климате и ритуальную распашку одного из полей проводить уже не имело смысла — распаханные поля ждали засева.
Рано утром женщины и девушки готовили «майскую кашу», блюдо из картофеля и пшена с салом, варёное на мясном бульоне. Она будет составлять всё меню сегодняшнего праздничного обеда и она же составит требы для Макоши.
Незадолго до полудня язычники собрались на капище и развели костёр напротив идола Макоши. Егор Романович читал обращения богам, после чего в костёр каждый из присутствующих бросил немного зёрен пшена. Директор с поклоном оставил возле идола небольшой котелок с майской кашей.
Потом был обед, накрытый на улице, во время которого было очень весело и оживлённо — никто не смотрел, кто сидит рядом с тобой на лавке, прижимаясь к тебе тёплым плечом. Когда тарелки опустели, заиграл на гармошке Виктор Премудрый, наследник этого Рода. Послышались песни, выстроился хоровод.
К вечеру вспыхнули костры на сторожевых башнях, в разных углах крепостного двора. Никто не собирался ложиться спать, все поддерживали огонь в кострах. Чем больше огня — тем теплее лето.
***
На девятое мая — день Победы — никаких магических обрядов не проводилось. Но жизнь в школе всё равно начиналась рано. Парадная форма, георгиевские ленточки на груди, торжественные, немного мрачноватые выражения лиц. В Колдовстворец прибыли все, кто был в Англии.
В восемь — возложение цветов к памятнику возле школы, к девяти все были в Белогорске, на параде. После десяти юные жители других магических городов Белогорья — Китеж-града, Ольхон-града, Белоозера, Лысегорска — и Лукоморья — Лукоморска и Тьмутаракани — отбыли к своим семьям в эти города. Все остальные, даже родовитые, остались в столице, все основные торжества пройдут здесь.
Пока ещё было немного времени перед зачитыванием Списка Памяти — так называли список всех участников Великой Отечественной войны, живших в Белогорске и небольших магических общинах за пределами Белогорья и Лукоморья, — Ильда отыскала свою семью. Братья спросили о делах, а Аивар ещё и про Святослава.
— Он тоже пошёл искать свою семью. И, Якун, ты не мог бы перестать смеяться? Уверена, будь ты девицей, тебя бы опекали в три раза больше.
Рассмеялся Борис, самый старший из её братьев, ему было уже почти сорок.
— Она права, сын, — сказал он Якуну. — И вообще, смеяться над кем-либо нехорошо.
— Хорошо, папа.
Ильда усмехнулась.
— Не отставайте, — обернулся к ним Олег Глебович.
Списки зачитывали долго — почти час. Произнесли имена и семнадцати Рюриковичей, в том числе прадедушки Аивара.
Всё время, пока звучали имена, Ильда стояла неподвижно, опустив голову. По спине то и дело пробегали мурашки. Каждый год в течении пяти лет она слышит эти имена и каждый раз у неё так же бегут мурашки. Эти имена словно прижимают к земле, и вместе с тем заставляют сердце биться сильнее от гордости. От гордости за их подвиг, за свою Родину и за свою семью.
Часам к четырём Ильда со своей командой вернулись на Летучий корабль.
— И что вам там делать? — вздохнул Святослав, провожая.
— Да просто чтобы эти немцы-басурмане не расслаблялись, — ехидно хихикнул Сёма.
И будто сглазил…
Перед ужином у входа в Большой зал образовалась пробка. Гарри и Гермиона никак не могли рассмотреть, что там происходит. Рон же несколько раз подпрыгнул и принялся прокладывать им дорогу. Через несколько минут им открылась следующая картина: спиной к залу замер директор Дамблдор и пытался в чём-то убедить Ильду. Та стояла, надменно вздёрнув голову и держа руку на рукояти меча. Её громкий сильный голос легко перекрывал тихое журчание Дамблдора.
— Вы — не победители Второй Мировой. Вы просто вовремя примазались к победе… Хорошо, назовите дату начала войны… Ах не помните?! А те, кого она коснулась, кто в ней участвовал по-настоящему, помнят… Первое сентября тридцать девятого… Меня не интересует, кого и когда Вы победили. Вы поддерживали их идеи… Вам напомнить?.. Когда наши войска в сорок пятом подошли к границе Германии и запахло жареным, вы все там начали прыгать. Кто-то переметнулся к англичанам и американцам, кого-то расстреляли за измену, кто-то остался… Не перебивайте! Мы подошли к Берлину, тогда уже задёргались и Гитлер с Грин-де-Вальдом. Деться они никуда не могли — антитрансгрессионный купол. И тут Вы, весь из себя, белый-пушистый, ломаете этот купол, вызываете на дуэль Грин-де-Вальда и после победы просто садите в Нумернгард… Его ждали суд и смерть! Его, и его пособников! А из-за Вас они сбежали!
Ему в шею упёрся меч. Никто не успел заметить, как Ильда его вытащила.
— Мисс Ильда, немедленно уберите оружие! — мигом ощетинились палочками несколько профессоров.
— Только после того, как Дамблдор признает Грин-де-Вальда военным преступником, письменно признается что именно по его вине были упущены около двух десятков нацистов и даст расписку о невмешательстве в суд над Грин-де-Вальдом.
— Но…
— Чем быстрее это произойдёт, тем лучше. У Вас, Дамблдор, выбора нет. Или озвученные требования, или смерть.
Дамблдор было вытащил свою палочку, но едва уловимое движение — и верхняя её часть покатилась по полу, сухо стуча по каменным плитам.
Несколько заклинаний Ильда отбила мечом. Зазвенело, разбиваясь, окно. Откуда-то посыпались обломки камня. Глаза девочки начали желтеть.
Дамблдор попытался сбежать. Короткая подсечка. Он неуклюже подпрыгивает. Наступает на подол мантии. Поскальзывается. Падает.
Над ним возвышается Ильда. Меч вновь упирается ему в шею.
— Условия или смерть! — уже рычит она.
— Хорошо, — первый раз за всё происшествие ясно слышится голос директора Дамблдора. — Я подпишу все требуемые бумаги.
***
— Знаете, я теперь догадываюсь, кто мог подсунуть в кабинет Амбридж пикси, — сидя после ужина у камина сказал Рон.
— И кто же? — вздрогнул Гарри.
От результатов этой первоапрельской шутки ученики всё ещё периодически вздрагивали — Амбридж тогда испугалась настолько, что потребовала немедленно провести расследование, на уроках не терпела даже малейшего шума и не собиралась задерживаться в Хогвартсе на следующий год.
— Русская команда чемпионов.
— Да ну, Рон. Не думаю, что они способны пошутить над преподавателем.
— Я уверен, это они. Во-первых, Амбридж их по сути заставила их уйти с урока, во-вторых, никто другой не мог бы найти в окрестностях Хогвартса пикси. Русские могут невозможное, я сам видел, как они исчезают из коридора.
Гермиона нахмурилась, но немного спустя всё же признала правоту Рона. Действительно, никто больше не мог пошутить над преподавателем, кроме этих странных русских.
***
На следующий день, десятое мая, по поверьям язычников-славян, Мать-земля справляла свои именины.
Рано утром, в венках и белых одеждах, язычники отправились на капище, молиться Велесу и Макоши. После этого провели несколько обрядов благодарения земли на полях и на этом все торжественные действа завершились.
— Пойдём, прогуляемся? — подошёл к Ильде Святослав, когда они переоделись обратно в школьное.
— Только недалеко. Дубыня Воимирович сказал сегодня возвращаться на корабль.
— Тогда пошли к пятой башне. Там сейчас тепло должно быть.
— Хочешь спрятаться от Аивара за картошкой и пытаться меня зацеловать? — засмеялась Ильда и первой бросилась бежать к пятой сторожевой башне. — Ярый, только не кусай его!