Драббл 25. Достойна ли я её любви (1/2)

Рабочий день почти закончился. Лена уже разослала все указания по отделам, совещаний на сегодня запланировано больше не было, как и её визитов куда-либо в пределах или за пределами компании. А времени было только шесть часов. Она освободилась непривычно рано.

Было приятно выходить из офиса на встречу только собирающемуся заходить солнцу, но на душе с каждым днём накапливалось неприятное чувство вины за лишние часы отдыха. Хотя голос Кары быстро его прогонял. Дэнверс всегда была недовольна, когда Лена задерживалась в офисе сверхурочно.

Кара. Если бы не произошедшее, сейчас она уже была бы с Леной, принеся с собой много еды и много историй. Может быть, Лена поехала бы к Каре домой, помогать её перед вечером игр. Но вместо этого Лена поедет к себе. Или может всё-такие задержится в офисе ещё на час, или два. Займётся чем-нибудь запланированным на завтра, чем-то что покажется ей времязататным, работу всегда найти можно. Правда из-за этого она и завтра освободится рано, и всё пойдёт по кругу. Лишь бы не возвращаться в квартиру. Пустую. Одной…

Хотя сейчас отношения девушек улучшились. Они медленно возвращаются к привычным и так дорогим сердцам звонкам, и сообщениям в течении дня. Кара несколько раз приглашала Лену к себе, но, чувствуя уже больше вину за свою реакцию, чем злость на Дэнверс, пришла Лена лишь один раз.

Да, ей было больно узнать правду последней. Ей было больно узнать правду от Лекса, но и Каре, всё это время, было больно молчать. Их дружба, для обеих, значит слишком много. Их дружба, для обеих, слишком опасна. И обе они были вынуждены с этим мириться, порой поддерживая публичный образ даже друг с другом.

Но каким бы стойким, крепким, непроницаемым ты не казался снаружи, внутри ты можешь быть самым нежным существом и полностью беззащитным. Сердце Лены светлое и нежное, а ещё оно покрыто множеством шрамов, что наносила её жизнь.

Шрамы делают кожу более грубой, более чёрствой, но лишь когда затягиваются. Со шрамами на сердце или на душе такого почти не бывает. Эти раны болят долго и порой остаются открытыми. Если они затянутся, то человек станет холоднее или жёстче, как минимум к чему-то, в зависимости от того, насколько сильный остался рубец. А могут затянуться почти полностью, оставляя от себя лишь лёгкую полоску, слабо выделяющуюся в мягкости чуть другим оттенком. Но даже такие шрамы на сердце могут болеть.

У Лены же… У Лены раны предательства, отречения, презрения и ненависти к ней не заживали очень долго. Жизнь ударяла по одним и тем же местам снова и снова. И лечила эти раны Лена сама. А потом появилась Кара.

Кара, что не видела в Лене ненавистную всеми Лютор. Она ничего плохого не совершила, не причинила никому зла. Она просто Лена. Но её фамилия кричит громче, и для многих будет продолжать кричать даже если Лена будет вести образ жизни святой. Обидно. Несправедливо. Знакомо.

Возможно Кара видела в Лене себя, ведь их ситуации похожи — они младшие (Кара старшая, но опустим) сёстры известных личностей, они в тени, из которой нужно выбраться своим светом, а окружающие мало этому помогают. Сколько раз Супергёрл сравнивали с Суперменом, а сколько людей решило довериться младшей сестре Лекса Лютора? Всё же хорошо, что они были друг у друга. Словно родственные души.

Это хорошо залечило раны на сердце Лютор, покрывая их швами той веры, что Кара дарила Лютор, той веры, что постепенно начала исходить от других людей. Это уже был прогресс, но, как выяснилось, его опоры были не так прочны, как могло казаться на первый взгляд. Одного неожиданного, точного удара хватило, чтобы всё пошатнуть и почти разрушилось.

Но ссора сошла на нет. Кара и Лена, обе, пытались, хотели вернуться друг к другу, помня то, как всё было раньше, и при этом понимая, что теперь всё будет по-другому. Боль прошла, оставляя за собой лишь неловкость. Но это чувство слишком маленькое, чтобы затмевать собой другое. Главное чувство, что и подтолкнуло Лену к прощению. Чувство, которое она всегда хотела с Карой разделить.

Боль прошла и вернула Лену к той любви, что уже несколько лет питала её жизнь. К той любви, что никуда не делась и, как будто, стала влиять на неё ещё сильнее.

Объятья Кары. Лена всегда чувствовала себя в них Настолько в безопасности, что порой забывала бояться летать. Она настолько доверяла Каре, что даже чувство полёта не вызывало дискомфорта. Если выпадал несчастный случай полетать с Супергёрл, Лена боялась чего угодно, но не высоты, потому что сами объятья Кары множество раз вызывали у неё чувство полёта, чувство комфорта и безопасности, и тело быстро распознавало знакомые ощущения в объятьях Супергёрл.

Чёрт, они ведь были так близки. Лена уже начала догадываться сама. Сколько бы ей потребовалось времени? Или озарение никогда бы не наступило? Может быть Лена так сильно разозлилась не на то, что Кара так долго скрывала от неё правду, а на то, что ей всё-таки всё рассказали?

Вера Супергёрл, кузины главного врага её брата, значила для Лены неимоверно много. И это была именно вера Супергёрл в Лену Лютор, вместе с верой Кары Дэнверс в просто Лену, а не потому что они один и тот же человек. Да, может быть Лена и Супергёрл не были близкими подругами, как Лена и Кара, но в этом тоже была некая магия влияния доверия. Супергёрл, предполагается, почти не знала Лену и всё равно верила ей и в неё.

Лене нужна была эта вера. И ей нужна была любовь…

— Чёрт, — выругалась Лена и откинулась на спинку кресла.

Мыслей было слишком много и не все они были приятными. Как бы много времени не прошло, фамилия Лютор всё ещё причиняет боль. Раньше Лену уверяли, что она не достойна фамилии, затем угрожали, потому что она Лютор и теперь, когда Лекс сделал больно и Каре, заставив Лену на неё злиться, фамилию Лютор причиняет боль по-другому.

— Любовь? После всего, что произошло?

Сколько раз Лена задумывалась, находясь в одиночестве или в компании Кары, может ли Дэнверс испытывать к ней то же, или всё, чем может довольствоваться Лена, это их дружба? Но ведь шанс был. Кара… могла к ней чувствовать нечто большее, чем просто дружеские привязанность и доверие. Даже думая об этом сейчас, все ей взгляды, её старания, её действия. Кара могла, может любить Лену.

— А достойна ли я её любви?

Лекс сделал Каре больно? Нет, это сделала Лена. Под влиянием своей боли и это может повториться.

Лена не знает, что чувствует к ней Кара. Не может знать, потому что в своих чувствах толком не разобралась. Стена, что Лена возвела между ней и Карой, из руин своего обрушившегося доверия, была слишком острой. Кара продолжала пытаться пробиться сквозь неё, это получалось, вот только со стороны Лены тоже были острые края, и она не хотела снова пораниться, а ещё не хотела снова ранить Кару.

— Достойна ли я её любви? — снова пронеслось в мыслях. — Достойна ли…

Мысли шквалом проносились одна за другой, разделяясь на «за» и «против» и на каждом «за» рука сама тянулась к телефону. Позвонить? Написать? Но «против» заставляло Лену руку отдёрнуть. Но возникшее на затылке щекочущее чувство подговаривало всё же взять телефон, сделать первый шаг в эту пугающую неизвестность. И Лена сдалась