Часть 29 (1/2)

Достоевский развалился в кресле на квартире, которую не так давно арендовал для них Николай. Они иногда приезжали сюда, если хотели провести время наедине, без посторонних глаз. Гоголь стоял у окна и смотрел куда-то на улицу. По стеклу били крупные капли дождя и стекали прозрачными струйками вниз. Послышался оглушительный грохот — небо прорезала яркая молния, на пару мгновений словно разделив его пополам. Неожиданно пространство разрубил резкий противный звук, исходивший из мобильника Фёдора, и Николай вздрогнул. Достоевский перевёл на него взгляд и усмехнулся.

— Ты когда-нибудь сменишь сигнал на своём телефоне? — спросил Николай, разворачиваясь к Фёдору лицом.

— Не-а, — Достоевский замотал головой, на его губах всё ещё играла улыбка. — Я специально его поставил. Мне нравится твоя реакция на него.

— Да иди ты! — возмутился Николай, вновь отвернувшись к окну.

— Эй, дай мобилу, — попросил Фёдор.

— Подними свой зад и возьми сам, — огрызнулся Гоголь.

— Ну тогда мучай свои уши и дальше, — проговорил Фёдор, снова усмехнувшись. Его телефон продолжал разрываться.

Николай резко двинулся от окна к столу, взял в руки мобильник и передал его Достоевскому, сказав:

— Степан звонит.

— Слушаю, — произнёс Фёдор в трубку, и Николай заметил, как улыбка медленно сползла с его лица.

Выслушав собеседника, Достоевский произнёс лишь одно слово:

— Как?

Через пару минут он сбросил вызов и посмотрел на Николая, со злостью сжав мобильный в руке.

— Чёрт! — выругался Фёдор.

— Что случилось? — спросил Гоголь, подходя к Достоевскому ближе.

— Он провёл меня, — раздражённо ответил тот, а затем расхохотался.

— Кто провёл? Да что случилось, ты можешь сказать?

— Этот чёртов Дазай. Он сбежал, ещё и прихватил с собой Заветную Книгу.

— Что? Ты же говорил, что это не он, а какой-то двойник из параллельной вселенной.

— Да, говорил. И я был уверен в этом, но Дазай меня провёл. Неужели он всё это спланировал ещё несколько месяцев назад? Как он мог знать, что я сбегу из тюрьмы? Нет, он не мог этого знать. Но ведь зачем-то же разыграл весь этот спектакль, притворяясь другим человеком. Если бы я знал, что он настоящий, его охраняли бы двадцать человек, а не двое.

— Ты уверен, что он настоящий?

— Конечно. Будь он тем двойником, о котором я думаю, ему не удалось бы сбежать. Но это значит, что ищейка был с ним заодно и специально предоставил мне ложную информацию. Или нет? Возможно, Дазай провёл и его. Но тогда он знает, что в мафии предатель. А как же мой двойник? Получается, что он тоже соврал, заверив меня в том, что Дазай из нашего мира попал в их вселенную, а тот сюда. Или он ошибся, так же как и я?

— А когда ты с ним виделся? — спросил Николай.

— Незадолго до того, как отправил Накахару за артефактом, — ответил Фёдор. — Мичизу следил за Дазаем по моей просьбе, пока я был в тюрьме. Когда вернулся в Йокогаму, он передал мне несколько видеозаписей с ним, сказав, что тот после последней попытки суицида и выписки из больницы ведёт себя странно. Я видел эти записи и удостоверился в том, что ищейка говорит правду. Человек на записях вёл себя иначе, не так, как Дазай. Даже его походка и манера речи изменилась. Его взгляд стал другим. Я был уверен, что это кто угодно, но только не Дазай Осаму, которого я знал. Когда мы его взяли, мне достаточно было лишь взглянуть на него, чтобы понять, что это не он: пусть и на короткий миг, в его глазах мелькнула неуверенность. Я хорошо знаю Дазая. Это прирождённый убийца, холодный, расчётливый и бесстрашный; его взгляд излучает силу и уверенность в себе, он словно пронизывает тебя насквозь, делая вмиг настолько уязвимым, что кажется, что этот человек с лёгкостью способен прочитать твои мысли. Мне и самому раньше, бывало, становилось неуютно под его взглядом. Я навестил его после того, как он оказался у нас, и сразу заметил разницу, хотя в остальном он довольно неплохо копирует Дазая. Он не ответил, кем является и где настоящий Дазай, а потом я встретился со своим двойником и, поговорив с ним, удостоверился в своих подозрениях. Двойники из параллельных вселенных поменялись местами, и это было нам как нельзя более кстати. Но получается, что Дазай меня провёл, а мой двойник солгал. Возможно, он догадался о том, что я хочу использовать Дазая в своих целях и добраться до артефакта — в этом случае он соврал намеренно, чтобы помешать мне, ведь он ему тоже нужен.

Фёдор поднялся на ноги и прошёлся по комнате.

— Как Дазай смог меня провести и зачем он всё это устроил? Как мог узнать о моих планах за столько месяцев и просчитать мои ходы? Я не понимаю.

Достоевский закусил губу и принялся мерить шагами комнату.

— Теперь Накахара не отдаст мне Око Аматэрасу.

— Так нужно найти Дазая, — сказал Гоголь.

— Да, легко сказать. Если он провернул всё это, без усилий обманув меня, думаешь, нам так просто удастся его отыскать? Наверняка в прошлый раз он сам подстроил своё похищение, зная, что я уверен в том, что это не он, и ослаблю бдительность. Теперь его не найти, да ещё и Книга у него. Может, ради неё он всё и устроил? Нужно немедленно уходить с базы. Коля, звони нашим, пусть собираются. Поехали.

Гоголь извлёк из кармана телефон и, позвонив Степану, передал ему приказ босса. Закрыв квартиру, эсперы отправились на базу.

***

Покинув логово крыс, Осаму решил не ехать в порт и пока никому не сообщать о том, что сбежал. Ещё будучи в плену, он обдумывал ситуацию и вспоминал свой разговор с Фёдором. Достоевский как-то слишком легко раскусил его, и Осаму казалось это странным. Он знал, насколько сильно изменился, и отдавал себе отчёт в том, что весьма неплохо вжился в роль своего двойника. Никто даже не подозревал о том, что он другой человек. Достоевский до недавнего времени находился в тюрьме, поэтому не мог следить за Осаму лично, а значит, в порту был шпион, который всё это время вёл за ним наблюдение и докладывал обо всём Фёдору. Кто этот человек, Дазай не знал, и было неизвестно, что он предпримет, появись Осаму в порту. Дазай снял номер в отеле, воспользовавшись чужими документами, которые по его просьбе привёз Акутагава. Хорошо зная историю отношений Дазая из этого мира с учеником, он был уверен, что тот его не предаст, поэтому, позвонив с номера случайного прохожего, договорился с Рюноске о встрече, сказав, чтобы тот никому не говорил о звонке. Акутагава был несказанно рад, что с наставником всё в порядке, и с радостью выполнил все его распоряжения, рассказав о том, что Чуя тоже куда-то пропал.

— Босс утверждает, что Накахара выполняет какое-то задание, будто он отправил его в командировку. Но я-то знаю, что Чуя бы не уехал в такой ситуации, думая, что ты в опасности.

— Чуя действительно уехал, чтобы найти способ спасти меня. Так было нужно.

— Понятно, — Рюноске кивнул.

— Я дам тебе координаты, — сказал Осаму, — хотя, думаю, крысы уже убрались с базы. Возьми группу зачистки и отправляйся туда. Возможно, успеете застать там Фёдора. Если нет, никому не говори, что это за координаты. Обо мне тоже знать никто не должен.

Акутагава кивнул, и Дазай написал ему на листке, вырванном из блокнота, координаты базы, с которой недавно сбежал.

— Если Чуя появится, тут же сообщи мне.

— Где мне тебя найти?

— Сейчас пойдём в магазин, купишь мне мобилу. Да, и ещё мне понадобится наличка. Я бы попросил тебя привезти свои карты, но нельзя ими пользоваться: счета могут отследить.

Акутагава кивнул, и они с Осаму отправились в магазин электроники, где Рюноске приобрёл телефон и сим-карту. Сняв в банкомате почти всю наличность, он передал её наставнику и отправился выполнять его приказ, то есть на базу крыс.

Вечером в тот же день Рюноске позвонил Осаму и сообщил о том, что база оказалась пуста, а ещё через два дня он снова связался с ним и сказал, что Чуя вернулся в порт.

— Мне нужно с ним встретиться, но, скорее всего, за ним следят. Нельзя упустить крысу. Приезжай, я передам тебе послание для Чуи.

— Хорошо, — произнёс Акутагава и сбросил вызов.

***

Чуя находился у себя, когда в кабинет постучали.

— Войдите, — произнёс Накахара, и дверь отворилась. На пороге стоял Акутагава. Кивнув Чуе в знак приветствия, он прошёл внутрь и закрыл за собой дверь.

Подойдя к исполнителю, Акутагава протянул ему записку и молча вышел. Развернув её, Чуя прочитал текст:

«Милый, я знаю, что ты переживаешь за меня, но со мной всё в порядке. Мне удалось сбежать от Фёдора, но крысы успели покинуть базу до того, как Акутагава приехал с группой зачистки. Артефакт нельзя отдавать Достоевскому, и Фёдора необходимо устранить. Никто, кроме Акутагавы, не знает, что мне удалось сбежать. В порту я не появлялся: думаю, в мафии есть шпион, работающий на Достоевского. Ты вроде как не знаешь о том, что я сбежал, — воспользуйся этим. Фёдору нужен артефакт, поэтому он непременно с тобой свяжется. Сделай вид, что думаешь, что я всё ещё у него, и вымани его из норы. Он согласится на встречу, чтобы попытаться заполучить Око Аматэрасу, и мы убьём его. Как только он выйдет с тобой на связь, тут же сообщи мне об этом через Акутагаву. Держим связь через него. Я люблю тебя. До скорой встречи».

Прочитав письмо, Накахара скомкал его и на всякий случай спалил в пепельнице, дабы оно не попало в чужие руки, при этом произнеся:

— Лицемер.

А на следующее утро ему позвонил Достоевский, и Чуя назначил ему встречу, сказав, что артефакт у него и что он отдаст его в обмен на Дазая.

***

Два часа спустя...

Остановив машину у края леса, где договорился встретиться с Достоевским, Накахара покинул салон автомобиля. Немного углубившись в чащу, он огляделся по сторонам, но никого не заметил. Минут пятнадцать спустя Чуя увидел вдалеке одинокую фигуру, которая вышла из-за деревьев, а в следующий момент его горло сдавило что-то настолько сильно, что дышать стало практически невозможно. В целом ситуация была странной: Накахара вроде бы находился на прежнем месте, но его голова будто была где-то не здесь. Чуя заметил желтоватое свечение вокруг неё и всё понял ещё до того, как увидел Гоголя. Дазай рассказывал ему о способности Николая и о том, что тот может телепортировать не только предметы, но и людей, причём частично. Выходит, он телепортировал его голову к себе, лишив таким образом возможности использовать дар. Накахара мог бы попытаться активировать способность, но боялся лишиться головы. Дазай предупредил о том, что такое возможно, и, если произойдёт нечто подобное, лучше не злить Николая. Как будто в подтверждение своих мыслей и догадок Дазая, Гоголь со смешком проговорил:

— Используешь дар — оторву голову. Я могу сделать это мгновенно, телепортировав её к себе окончательно, и твоя способность не успеет сработать.

Только Николай это произнёс, как послышались чьи-то крики, сопровождаемые красными всполохами и грохотом, а до боли знакомый голос вдруг проговорил почти над ухом:

— Сюрприз.

Накахара заметил белую вспышку, сверкнувшую рядом, и одновременно с этим такая же вспышка блеснула чуть дальше; внезапно он упал на задницу, оказавшись целиком в том месте, где был изначально.

Обернувшись, Накахара увидел на некотором расстоянии от себя Дазая, прижимавшего лезвие ножа к горлу Гоголя. Дазай лишь мельком взглянул на Накахару, но от этого взгляда по коже эспера пробежали мурашки; сердце на пару мгновений пронзила острая боль от воспоминания о предательстве возлюбленного и понимания того, что он его больше не любит. Тем временем Дазай, сделав движение рукой вниз, извлёк из-за пояса Николая пистолет. Его двойник находился чуть дальше и держал в заложниках Достоевского. Уцелевшие после атаки Чуи крысы, которые устроили засаду в лесу и, сами того не зная, попали в приготовленную для них ловушку, повысыпали из своих укрытий, ощетинившись автоматами в сторону эсперов.

Один из Дазаев, тот, который держал в заложниках Фёдора, произнёс:

— Я перережу ему глотку, если кто-то из вас дёрнется.

— Надо же! — проговорил Достоевский. — Так вас двое. Значит, Фёдор не соврал, но вы оба всё-таки сговорились. Хотя я всё равно не могу кое-чего понять: если ты ненастоящий Дазай, то как тебе удалось меня провести и сбежать?

— С чего это ты взял, что я ненастоящий? — спросил Осаму.

— Потому что настоящий — тот, — Достоевский устремил взгляд в сторону Дазая, державшего нож у горла Гоголя. — Я хорошо его знаю.

Осаму ничего не ответил, а затем по лесу прошла красная волна, вырывая с корнями деревья и уничтожая людей. Лишь Фёдора и Николая она обошла стороной.

Неожиданно Дазая очень сильно замутило, голова закружилась, а в глазах потемнело, на какие-то секунды он потерял связь с реальностью, возможно, даже отключился. Гоголь, почувствовав, что тот ослабил хватку, ударил его локтём под рёбра и вывернулся из захвата, нанося ещё один удар в лицо. В тот же миг в его собственное лицо прилетела светящаяся красным нога Накахары, который находился рядом. Николай, засветившись ярким багряным свечением, улетел куда-то в небо, однако метрах в двадцати полёт прекратился, сверкнула жёлтая вспышка, и нога Накахары исчезла в жёлтой воронке, появившейся около него. Придав своему телу ускорение гравитацией, Накахара исчез полностью, проскользнув в неё вслед за своей ногой. Правда, он почти сразу появился в том же месте, где светилась вторая воронка, а человек в костюме клоуна вскрикнул и вновь куда-то улетел.

— Ты как? — спросил Чуя, который в это время бросился к возлюбленному и помог ему встать.

Тошнота стала сильнее, и Дазая вырвало.

— Токсикоз сыграл со мной злую шутку, — проговорил он, вытирая рот рукавом.

Тем временем второй Дазай намотал длинные чёрные волосы Фёдора на кулак, вдавив лезвие ножа в его горло сильнее; по белой коже потекла ярко-красная струйка крови. Озираясь по сторонам, наблюдая за яркими жёлтыми вспышками, появлявшимися то тут, то там, он выкрикнул:

— Покажись, иначе я убью его!

Жёлтые всполохи продолжали вспыхивать в разных местах ещё некоторое время, оба Чуи наносили по ним удары гравитацией, однако световые воронки успевали исчезать за мгновение до того, как атаки эсперов достигали цели, а затем Дазай крикнул своему двойнику:

— Сверху!

Тот поднял глаза в небо, заметив световую воронку над головой, и отпрыгнул в сторону, утаскивая за собой Достоевского, но было поздно: что-то большое свалилось на него, придавив к земле. Рядом образовалась другая воронка, мутная и красноватая, в рост человека, после чего все три эспера исчезли в ней, однако Накахара, ринувшись туда, успел схватить Осаму за руку и вытащить его до того, как воронка схлопнулась и исчезла. Осаму с Накахарой упали на задницы, и последний заметил в ладони первого красный кристалл. Накахара обшарил карманы и понял, что это его кристалл. Предполагая, что Гоголь как-то сумел его спереть, он молча забрал ярко-красный многогранный камень из ладони Осаму, при этом даже не взглянув на него, не сказав ни слова.

— Куда они ушли? — спросил Чуя.

— Туда же, откуда мы недавно вернулись, — ответил Накахара. — Я успел кое-что рассмотреть, когда нырнул в воронку за ним.

— А ты молодец, — произнёс Дазай, подходя к своему двойнику. Он подал ему руку и помог подняться на ноги. — Сообразил что делать, забрал у них кристалл.

— Спасибо, — ответил тот, а Накахара спросил:

— И что будем делать? Пойдём за ними?

— Зачем? — задал вопрос Дазай, взглянув в голубые глаза. — Они в ловушке. Без кристалла им не выбраться, — он усмехнулся. — В итоге Фёдор оказался там, где меньше всего хотел очутиться. Если этот мир их не уничтожит, они всё равно не смогут оттуда вернуться.

— А если найдут способ? Вдруг у Достоевского есть ещё один кристалл?

Дазай пожал плечами и произнёс:

— Не думаю, иначе они не стали бы забирать твой. Нужно обсудить дальнейший план действий. Нам ещё предстоит разобраться с нашими Достоевским и Огаем.

— Нам? — переспросил Накахара.

— Да, нам. Мне и тебе. Поехали в отель, где мы с Чуей снимаем номер. Там всё обсудим.

Когда эсперы направились к машине, Осаму поравнялся с Накахарой и, схватив его за руку, произнёс:

— Чуя, подожди.

— Ну, чего ты хочешь? — грубовато ответил тот, вырывая свою руку.

— Мы с тобой не поговорили толком. Я должен тебе всё объяснить.

— Сейчас не время и не место для такого разговора. Поговорим позже.

— Ладно, — Осаму тяжело вздохнул и поплёлся за Накахарой, который, дойдя до своего автомобиля, сел за руль и завёл двигатель.

***

— Почему ты хочешь, чтобы с тобой пошёл я, Дазай, а не твой возлюбленный? — спросил Накахара, непроизвольно поморщившись, когда произносил последнее слово. Эспер сидел в кресле в номере отеля, закинув ногу на ногу, и сверлил Дазая недовольным взглядом, тот расположился на кровати, на которой рядом с ним сидел другой Чуя; в соседнем кресле разместился Осаму.

— Я тебе уже рассказывал свою историю там, в пещере, помнишь? — Накахара кивнул, а Дазай продолжил: — Я упоминал о том, что Мори сделал на странице из Заветной Книги одну запись, чтобы разлучить нас с Чуей, и мы даже забыли друг друга. Я вообще потерял память, попав в аварию, а когда очнулся, не смог вспомнить своего имени, Чуя же забыл несколько месяцев своей жизни. Однако, несмотря на все старания босса, мы с ним, — Осаму кивнул на альфу, — всё равно были вместе, и из-за этого Чуя серьёзно заболел. Когда Достоевский отправил нас в ту вселенную, где мы с тобой встретились, болезнь Чуи отступила, но если он вернётся в свой мир, она может вернуться, и неизвестно, как запись на нас подействует. Мы можем снова обо всём позабыть. Поэтому я прошу тебя помочь.

— Подожди, — неожиданно произнёс его двойник и, встав с кресла, подошёл к нему. — Что, если та запись, о которой ты говоришь, так же повлияет на Чую, если он окажется в том мире?

— Да, действительно, мы не знаем этого точно. Такое возможно, но маловероятно, — ответил Дазай.

— Тогда идти следует нам с тобой, а оба Чуи будут ждать нас в этом мире.

— Ты уверен, что справишься с задачей?

— Абсолютно, — решительно заявил Осаму. — К тому же я очень этого хочу. Когда мне пришлось учиться пытать и убивать людей, я представлял на их месте своего мужа и мечтал сделать это с ним. Я хочу лично перерезать ему глотку.

— О-о-о! — протянул Дазай и добавил: — Неожиданное заявление. Однако запись может подействовать и на нас с тобой. Хотя, поскольку нас будет в том мире двое, кто-то должен всё вспомнить и быстро ввести в курс дела второго.

— Верно, я тоже об этом подумал.

— Решено. Значит, отправляемся мы с тобой. Нужны броники и оружие.

— Мы с Чуей привезём.

— Говори за себя, — буркнул Накахара и покинул номер отеля. Осаму быстро вышел за ним.

— Чуя, подожди! — услышали оставшиеся в номере Дазай и Чуя перед тем, как захлопнулась дверь.

— Ты уверен, что он не подведёт тебя? — спросил Чуя.

— Думаю, он справится. Не такой уж он и тюфяк, как оказалось. Наверное, мир, в котором он жил, и отношение общества к таким, как он, не позволяли раскрыться его личности, и только здесь он смог это сделать. Ведь двойники из разных миров почти идентичны. Он Достоевского провёл и сбежал, а это что-то да значит, — Дазай усмехнулся и, приобняв Чую, завалил его на постель. Глядя на него долгим, нежным взглядом, он накрыл его губы своими.