Часть 6 (1/2)
– Я сказала тебе неправду, – Катя сама не узнала свой голос, настолько он вдруг прозвучал низко и отчуждённо, как после рыданий.
Андрей похолодел.
Катя вскочила, подошла у окну, неотрывно смотрела на снежную стихию. Потом продолжила:
– Я сказала, что у меня не бывает дежавю. ОБЫЧНО не бывает. Но когда я обронила пирожное, подняла глаза и увидела твой взгляд, то тоже подумала, что это был ты…
Андрей вмиг подбежал к ней, подхватил, расцеловал, закружил, потом усадил ее на диванчик, а сам опустился на пол и уткнулся в ее колени.
– Я знал! Это была ты! Господи, прости меня, пожалуйста, за все мучения, которые я тебе вольно или невольно принес.
– Андрей, ты что, встань немедленно, продует же! Вообще, если вдуматься, ещё неизвестно, мучения или избавление. Кажется, настало время моей исповеди.
Андрей ждал и боялся этого рассказа, потому что судьба так нелепо обойденного им соперника очень волновала его.
– Только не смотри на меня, пожалуйста, иначе я ничего не смогу сказать, – умоляюще попросила Катя.
Андрей лишь кивнул и сел на диванчик рядом с ней.
– Знаешь, эта история, в которой я, такая рассудительная барышня, каким-то чудом оказалась замешана, напоминает мне ”Метель” Пушкина. Кроме, пожалуй, одной важной детали – несчастного жениха той девушки. Он был действительно благороден, искренне любил ее. Оглядываясь назад, не могу то же самое сказать про Дениса, который перевелся к нам на третьем курсе.
Я помогала ему по ряду предметов, он начал за мной ухаживать, родители его не приняли, но он был упорен и настойчив. В какой-то момент он заявил, что одних поцелуев ему мало, ему нужно большее.
Но я была девушкой твердых моральных принципов, и дело тут даже не столько в воспитании отца, сколько в прочитанных мною романах. Я всегда была абсолютно книжным ребенком; если речь шла об учебе, об экономике, о финансовых выкладках – здесь сама рассудительность и практичность, но в мире чувств и отношений я целиком опиралась на литературных героев. Слава Богу, рядом всегда был мой супердруг Коля, но тут и он не смог меня защитить…
Я почерпнула из романов позапрошлого века, что близкие отношения возможны только после брака; конечно, я понимала, что мы живём в другую эпоху, но меня все же пугало, что он меня так торопит. Конечно, я была влюблена в него, и иногда я ловила его взгляд, полный чего-то, что, как мне теперь кажется, было похоже на желание и страсть. Тогда же я, неискушенная книжная девочка, этого не понимала, но верила в его любовь.
Со временем Денис рассказал мне, что начал заниматься бизнесом, купил машину. Сказал мне, что придумал, как нам быть вместе и уговорить моих родителей. Он долго говорил, что видит и знает, какая ты особенная, вся словно из девятнадцатого века, и он очень ценит это и хочет быть для меня рыцарем, соответствовать мне. Он предложил тайно обвенчаться, потом вместе уехать, а потом уже вернуться, во всем повиниться родителям, получить их прощение и закатить свадьбу. Он знал, что на зимние каникулы после сессии я собираюсь к тётке в Тульскую область. Там тогда гостила Марина, ее родственница: она хлопотала вокруг меня в храме. Он сам нашел храм, священника, как-то уговорил его нас обвенчать без свидетельства о регистрации брака, заплатил ему, каким-то ещё служителям, все устроил…
Он очень спешил, словно боялся чего-то; я видела в этом его страсть, а сейчас понимаю – и позже узнала, – что его поведение было связано с тем, что он связался с дурной компанией и задолжал бандитам круглую сумму. Поэтому ему надо было бежать. Но что было бы со мной – непонятно. Мне же надо было дальше учиться. На свою учебу он плюнул, а обо мне не думал… Или он надеялся уехать один, а потом вернуться на белом коне…
Я сейчас думаю, что была в каком-то смысле одержима им, зависима от него, словно все время до жути боялась, что он меня бросит. Понимаешь, я не верила, что вообще кому-то могу понравиться такая, какая есть: неказистая, невзрачная, неформатная. Тем более что сам Денис плавно подводил меня к той же мысли: что никто, кроме него, на меня бы не позарился…
Андрей, молчи, пожалуйста, ты обещал, – Катя почувствовала его возмущенный порыв. – Итак, я никому ничего не сказала, лишь Марину как человека максимально далёкого от моих близких и знакомых посвятила во все. Она оказалась такой же романтичной дурой, как и я, и очень загорелась идеей. Помогла достать платье. Кольца Денис передал священнику.
Я потом все думала: почему же никто ничего не заподозрил? Ну да, было темно, но священник-то его видел в лицо, как, возможно, и другие работники церкви, с которыми он договорился. После твоего рассказа я поняла, что то ли сам Денис из каких-то своих соображений (безопасности или перестраховки) не сказал им, что речь о нем, то ли они так сами поняли. Может, он боялся, что братки будут идти по его следу, поэтому и не говорил, что венчается сам… Хотела бы я выяснить это у него самого, но, увы, этого так и не случилось.
В ожидании Дениса я провела несколько часов и страшно продрогла. Нервы за него, из-за непогоды, сомнения в правильности поступка, страх, что он меня бросил, холодный ветер – у меня начался страшный жар. До твоего приезда я уже дважды падала в обморок. Когда ты появился, я была не в состоянии даже взглянуть на тебя: я боялась, что это Денис и он сейчас все отменит или что это не Денис и он тоже все отменит; к тому же у меня чудовищно раскалывалась голова от любого движения. Наконец, Марина мне все уши прожужжала, что во время обряда жених и невеста не должны смотреть друг на друга. Как сквозь сон я помню некоторые слова молитв; как и ты, я позднее расспрашивала об этом одного батюшку. Я никогда не была религиозна, мама меня крестила в детстве тайком от отца, потому что я сильно болела. Венчание для меня было скорее чем-то волшебным, романтичным, доказывающим мне, что я всё-таки особенная…
Катя положила ладошки на губы Андрея, когда он ей зашептал что-то очень нежное и приятное.
– Когда я увидела твое лицо, то упала в глубокий обморок. Никто, кроме Марины, по-моему, так и не понял, что произошло, даже священник. Я упала в обморок и очнулась только дома. У меня был сильный жар. У счастью, тетя Наташа вызвала хорошего доктора, гостившего на даче по соседству. Денис не звонил. Потом приехал Коля. И тут вдруг объявился Денис, обругал меня последними словами, пожелал счастья. Потом приехали родители, увезли меня. Мне уже было лучше. Тетя Наташа уже все знала, но сохранила тайну.
Маринка улетела к себе в Омск, и больше мы с ней не виделись и не общались…
Потом ходили слухи, что Денис бежал за границу, так как его ”поставили на счётчик”, как говорят. Но другие говорили, что он попал в армию, ведь из университета его отчислили той же зимой. А потом Колька увидел его в списке погибших в Чечне. Я тогда опять в обморок грохнулась…
Но позднее я его в Москве встретила: следил за мной тайком. Видимо, продолжал прятаться от братков, но надеялся, что я все ещё одна и буду с ним? А я уже ничего не почувствовала, когда его увидела, – спасибо Зорькину, он помог…
– Кать. Ты меня прости, я не могу больше молчать. – Андрея наконец прорвало. – Во-первых, ты действительно особенная. И достойна всего на свете. Не только венчания. Во-вторых, прости, что из-за меня ты так тяжело болела и теряла сознание. В-третьих, Коле надо срочно выписать премию.
Катя невольно рассмеялась на последнюю реплику:
– Давно пора.
– Ну а в-четвёртых, прости за нехристианские слова, собственноручно убил бы гада!
Катя снова посерьёзнела, побледнела, вырвалась из его объятий, встала и подошла к окну.
– Поздно, – мрачно откликнулась она.
– В каком смысле? – вздрогнул Андрей.
– Через неделю после того, как я его встретила, он был убит несколькими выстрелами в упор в Текстильщиках во дворе дома, где снимал квартиру. Довольно громкое дело было, по телевизору показывали.
– Ох. Кать, надеюсь, ты…
– Нет, я не виню себя уже давно, опять же спасибо верному другу.
– Катюш, а я так хотел тебя сегодня отвезти к себе на дачу! – вдруг сменил тему Андрей: напряжение спало, и захотелось говорить о чем-то бытовом. – Метель помешала.
– На дачу?