Часть 54 (2/2)
— Любовь моя, мы можем поговорить об этом позже?
Вместо ответа Лайя подняла руку к его лицу, трогая щёку ладонью. Ей это было очень нужно сейчас… Влад же, прикрыв глаза и открыто наслаждаясь лаской, потёрся о её ладонь, щекоча нежную кожу щетиной, затем, накрыв своей большой ладонью, медленно сместил к губам, чтобы поцеловать. Девушка отвлеклась и, пользуясь этим, он вдруг резко сдвинул руки вдоль всего её тела ниже и подхватил под коленями, заставив коротко вскрикнуть от неожиданности и в попытке удержать потерянное равновесие рефлекторно сомкнуть ноги вокруг него.
— Влад, ты что?.. Отпусти!
— Что угодно, înger meu, — прошептал Дракула, перехватил любимую под ягодицы, стабилизируя положение и усиливая хватку, и направился к выходу, — но только не это! Mi-ai lipsit atat de mult!<span class="footnote" id="fn_34256383_2"></span>
Ему казалось, они не виделись вечность, и теперь Влад не намерен был расставаться со своим сокровищем ни на миг. Даже во сне, если уж его тело так этого требовало.
Они приютились на большой кровати в нетронутом разрушениями «люксе», дождавшемся своих первых и, вероятно, единственных «постояльцев». Запустив пальцы в смоляные пряди, Лайя гладила спящего мужа по голове, слушая колыбельную дождя где-то там, за убранным тяжёлыми портьерами окном, глядя в высокий потолок и представляя звёзды… До тех пор, пока они не опустились ниже, став реальными, а все стены — уцелевшие и разрушенные — исчезли, оставив пару посреди пустоты. Не пугающей и не чужой, вовсе нет, а вполне уютной и будто бы даже родной — той безразмерной частичке где-то на просторах необъятного Мироздания, принадлежащей лишь им двоим.
Голова мужчины все так же покоилась на её животе, она все так же играючи перебирала его волосы…
— Я напугал тебя? — вдруг спросил Влад, медленно повернув к ней голову. Здесь, в этом мире вне миров он был вполне бодр, следы многодневной усталости не касались его лица, а в ясной лазури глаз отражалось бескрайнее небо. — Когда пришёл позвать к океану? — он протянул руку к её лицу. — Это был первый раз, когда я пытался общаться через… астральную проекцию, не был даже уверен, что получится. Кого ты увидела?
Продолжив по линии роста волос очерчивать пальцем контур его лица, Лайя ответила, не задумываясь:
— Тебя. Но ты не дал себя коснуться, и это меня напугало. Не делай так больше, пожалуйста. То есть… — Лайя зажмурилась, поджав губы. — Делай! Приходи, любым способом, в любой форме, только… не избегай меня, что бы ни было.
Влад нахмурился, затем сел, согнув одну ногу в колене. Он взял её руку в свою, приложил ладонью к ладони, будто сопоставляя размеры, переплёл их пальцы, после чего поднёс замок к своим губам, целуя.
— Душа моя, я могу вести себя странно, говорить странные вещи, совершать странные поступки, которым даже может не найтись столь… почти безобидного оправдания, как в этот раз. Но молю! — он подался к ней ближе. — Ни мгновения не сомневайся, как ты мне дорога. Я люблю тебя и оттолкнуть могу только в попытке защитить.
— Но ты не навредишь мне, кем бы ни был, и не напугаешь. Больше никогда…
Не имея намерений сводить всё к спору, древнему как мир, Влад вновь заговорил:
— Поэтому я хочу показаться тебе, — он поднялся на ноги и подал руку Лайе, увлекая её за собой так, чтобы они оказались лицом к лицу. Ну… или почти, учитывая разницу в росте. — И попрошу описать всё, что ты увидишь. Я должен знать, какой я… в другом обличии.
Они оба спали, и того бесконечно изменяющегося места, в котором они находились, не существовало в объективной реальности, а значит сердце у Лайи не могло сбиваться с ритма от волнения. Но вопреки всему, происходило именно это.
— Скажи мне, если станет страшно, — Влад обхватил её руки своими и легонько сжал, прося не относиться к его словам легкомысленно. — Останови меня, если станет слишком, я ведь сам… не знаю, чего ожидать.
На краткий миг Лайе вспомнилось, как она о том же просила Милли, и девушка послушно кивнула, но, высвободив руки, напоследок обняла ладонями лицо любимого и посмотрела ему в глаза:
— Человек, ангел, дракон или дьявол — это будешь ты в любой из форм. Я это знаю. И ты мне дорог в любой из них.
Отступив на несколько шагов назад, Влад прикрыл глаза и, воодушевлённый услышанным, на очередном медленном выдохе впервые осознанно отпустил то, что каждый миг таилось у него внутри, — позволил изменчивой энергии ауры распространиться так далеко за пределы человеческой формы, насколько это казалось возможно.
«Это сон… Лишь сон, в котором так нуждалась его человеческая сущность. Моделируя ситуацию внутри собственного сознания, где не работали привычные для реального мира законы пространства и времени, он никому вреда не причинит своим превращением…»
Только что они сидели на покрытом цветущей зеленью лугу, но вот вокруг снова сомкнулись необозримые и необъятные космические просторы, и земная опора ушла из-под ног, сменившись ощущением раскрывшихся за спиной крыльев. Но Лайя не обернулась, чтобы проверить, так ли это, она напряжённо вглядывалась прямо перед собой, отчаянно пытаясь собрать необозримое и необъятное происходящее в единый связный образ.
Тщетно.
Соизмеримо силе, которой был наделён, в отличие от четырёхъединого тетраморфа не разделяя её ни с кем, дракон был слишком огромен в своей истинной форме. Настолько огромен, что увидеть его целиком не представлялось возможным.
Это сполна объясняло категоричное нежелание Влада являться драконом в мир людей, который, в отличии от многомерного и пластичного мира тьмы, для него был слишком плотным и тесным. Буквально. Ведь единственное, самое первое его обращение пришлось на разрушение барьера, что обеспечило его энергии достаточно места, прежде чем он ушёл в тёмный мир. Откуда вернулся уже человеком.
«Лайя?..»
Прозвучало в мыслях в унисон громовому раскату, каким стал его голос. Прорезающие эфемерное пространство разряды эфира вспышками своими осветили очертания огромного крыла, ими же созданного. Девушка обернулась кругом себя, лихорадочно ища второе. Оба они в размахе затмевали собой всю воображаемую небесную сферу…
Он ждал её ответа, её реакции, ждал, что она опишет то, что видит…
А Лайя совершенно растерялась, понимая, что то, что она видела, вернее, пыталась рассмотреть, Владу не добавит ни понимания, ни уверенности, ни, тем более, точности картины. Но она помнила, что всё это происходило не в реальном мире, а здесь, в мире воображаемом всё было относительно и очень сильно зависело от масштабов того самого воображения.
Но Лайя не хотела менять под себя исходные параметры и перерисовывать «картину» целиком. Она лишь хотела найти доступный способ его увидеть…
Её промедление с ответом Влад истолковал, по обыкновению, в худшую для себя сторону, потому с ещё одной чередой вспышек и раскатов всё исчезло, и он вновь предстал перед ней в человеческом облике, а о том, кем он был мгновение назад, напоминал только светящийся лазурью рисунок вен на теле, покрытом островками блекнущих чешуй, и глаза со звёздчатыми зрачками, подёрнутыми мутной плёнкой.
Она тут же шагнула к нему, но он шатнулся в сторону, как дикий, неприрученный зверь, обжёгшийся на доверии. Но если бы любого другого такая реакция насторожила и отпугнула, то Лайю, скорее, обескуражила…
— Влад, всё произошло так быстро… — она начала оправдываться прежде, чем поняла, что это совершенно бессмысленно.
Со второй попытки он позволил себя обнять, и она прижалась к его груди, когда над головой раздалось ожидаемое:
— Прости, родная…
Дождавшись ответных объятий, Лайя покачала головой.
— Давай попробуем ещё раз…
Испустив тяжёлый, заведомо обречённый выдох, Влад кончиками пальцев, как что-то невообразимо хрупкое, приподнял её лицо за подбородок и вгляделся в глаза:
— Ничего не изменится. Всё будет так же.
Лайя вновь качнула головой в упрямом отрицании.
— Обратись. Сейчас, вместе со мной, — в доказательство своих намерений, Лайя лишь усилила свои объятия, показывая, что в этот раз не собирается отпускать его от себя ни на шаг. — У тебя нет ориентиров формы и размера, потому что ты сам ещё не представляешь свой облик. Позволь мне помочь. Просто попробуй. Дай мне почувствовать, как ты меняешься…
Из глубин груди Дракулы исторгся протестующий рёв, постепенно преобразующийся в обречённое рычание. Вибрация от него стремительно распространялась на всё тело, ускоряющимся током крови разносясь по венам и вновь наполняя их лазурным сиянием.
Влад всегда был выше, почти всегда Лайя смотрела на него снизу вверх, поднимая взгляд, но теперь, в попытке не потерять заветный контакт, ей пришлось сильно запрокинуть и голову. Преобразующий свет, что волнами изливался из него наружу, как опытный скульптор, изменял знакомые девушке до мельчайший подробностей очертания: ещё сильнее заострял высокие, чёткие скулы, вытягивал лицо в треугольное промежуточное подобие между человеческим и драконьим, покрывал кожу узором глянцевых чёрных чешуй и характерными роговыми выростами, усиливающими основание носа и лобную кость, от которой вверх, к слепящему самое зоркое зрение нимбу тянулись заострённым конусом рога, формирующие вокруг огромной головы подобие естественной и не отделимой от облика короны. Глаза, в которые Лайя смотрела неотрывно, для неё словно вовсе не менялись, но, между тем, человеческими они не остались, контрастно выделяясь на общем затемнённом чешуёй фоне двумя неоново-голубыми провалами, с вытянувшимся по форме четырёхконечной звезды зрачками. Существо моргнуло, и они на мгновение затянулись молочно-белой плёнкой, прежде чем снова засияли внутренним светом…
Завороженно наблюдая за метаморфозами лица, девушка напрочь упустила из внимания тело, которое, также пропорционально изменяясь, отдалило от неё преобразующуюся морду на недосягаемую высоту, и это притом, что тело продолжало сохранять в себе антропоморфные черты, держалось вертикально и, судя по всему, на четыре точки опоры опускаться пока не собиралось. Хотя и стало гораздо выше, больше и мощнее человеческого, с усиленной грудной клеткой, закрытой в переливающуюся тёмной лазурью чешую, как в кольчугу, огромными перепончатыми крыльями, виднеющимися из-за спины и гибким, несмотря на свою внушительную толщину, утончающимся и уплощающимся лишь ближе к концу змееподобным хвостом.
Почему-то именно он привлёк внимание Лайи больше всего остального, когда настала очередь его обозревать, хотя его наличие было логично, вполне ожидаемо и из целостного образа никак не выбиваясь. Из образа полноценного зверя, но сейчас девушка видела перед собой нечто иное… нечто, что у неё наконец-то появился заветный шанс потрогать, ощутить, описать… признать своим и в той же мере родным, каким она считала человека.
Вновь запрокинув голову, Лайя попыталась встретить его взгляд, но когда этого усилия ей оказалось недостаточно, она просто в лёгком прыжке оттолкнулась от земли, позволяя крыльям себя поднять на достаточную высоту, чтобы коснуться не какой-то случайной части тела, до которой ей ничто не мешало дотянуться, а непременно морды существа. Улыбаясь новизне ощущений, она тронула ладонью зеркально гладкую, блестящую чешую над сомкнутой пастью, а он замер неподвижно и словно не дыша, в ожидании её вердикта.
Но никакие слова здесь не подходили, потому что абсолютно все они принадлежали человеческой речи и, так или иначе, основывались на человеческом мировосприятии, которого Лайя, даже став частью потустороннего мира, по-прежнему не была лишена. Как и Влад. Увидь себя сейчас её глазами, глазами любого другого человека, красивым себя он бы не назвал, а Лайя не хотела всех этих переносных смыслов, завуалированных значений и словесных игр.
Она хотела того, что идеально подходило бы, и было безоговорочно им принято. А для этого стоило изобрести новый язык и новую систему оценки внешности, подходящую ситуации. Или ограничиться языком тела, не способным на обман или уловки.
— Мой Ладо… — ласкаясь, Лайя вновь провела ладонью по чешуе. — Мой дракон. Побудь со мной таким в нашем сне. Дай мне полюбоваться…
«Красавица и… чудовище, пусть и способное менять облик…» — откликнулся Влад, и знакомому звучанию его человеческих мыслей вторил звериный рев, грозящий вот-вот перерасти в громовой раскат. Мощное тело дрожало, энергия меняла свою плотность, вслед за этим неуловимо и почти незаметно изменяя и творимый ею лик.
— Нет, — Лайя категорично покачала головой. — Не подходит нам эта сказка. Вот «Принцесса и дракон» ближе к правде…
Не успела девушка понять, в человеческую или звериную сторону происходили дальнейшие изменения, как за талию её обхватила конечность, когтистая и шершавая, но пятипалая и по размеру едва ли больше человеческой, и осторожно потянула вниз.
Лайя вскинула взгляд и нос к носу столкнулась с… лицом, вновь почти человеческим, лишь с тающей призрачной тенью звериных черт — островками чешуек на скулах и по линии роста волос, рассыпавшихся густой копной длиной по плечи.
— Королева и дракон, — поправил Влад низким, грудным голосом, не похожим на свой обычный, но определенно узнаваемым и приемлемым для слуха. — Или если совсем правду, под нас с тобой писаную, то это к брату нашему — Богослову, с его откровением про дракона и жену, облачённую в солнце.<span class="footnote" id="fn_34256383_3"></span> Правда, на деле похоже что дракон из меня вышел не красный, у меня не семь голов и не десять рогов… — Влад закатил глаза, словно ещё рассчитывая застать призрачную тень своей «рогатой» короны.
— Определённо, не семь, — поддерживая шутливый настрой, с улыбкой заверила Лайя. — И рога всего четыре.
Несмотря на то, что у обоих были крылья, они снова твёрдо стояли на земле, и девушке вновь пришлось приподняться на цыпочках и вытянуть руки, чтобы попытаться дорисовать недостающие элементы истаявшего образа.
— Два здесь, — Лайя тронула чётко очерченные под кожей лобные бугры, для этого чуть не подпрыгивая, и Влад, чьё тело ещё не полностью вернулось к человеческим размерам и пропорциям, сжалился над ней и подсадил, обхватив за талию. Когда их лица оказались на одном уровне, он прочёл в её глазах искренний восторг ребёнка, самозабвенно познающего нечто новое и диковинное. — И два здесь, — кончики её пальцев тронули его височные кости.
— На этом урок практической зоологии с познанием занимательной анатомии несуществующего в природе пресмыкающегося можно считать успешным? — Влад посмотрел на возлюбленную с бесконечным обожанием и, обнажив ровный ряд белоснежных зубов в счастливой улыбке, добавил: — Моя прекрасная, облачённая в солнце Жена.
Хоть Лайя и просила его остаться в ином обличии, против подобного развития события ничуть не возражала, видя и чувствуя настроение Влада, его благосклонность к тому, что между ними произошло, а, стало быть, и к своей иной ипостаси.
— С солнцем Иоанн, пожалуй, тоже перегнул… — подметила ещё одну неточность девушка, и в этот же момент мужчина сделал к ней шаг, взмахнув призрачным крылом так, что Лайю качнуло воздушной волной. Но он тут же сомкнул вокруг неё руки и потянул за собой, падая. Он спиной — в объятия мягкой зелёной травы, пахнущей луговыми цветами и росой, а она, заливисто смеясь, — на него.
— Ошибившись почти во всём, здесь он оказался удивительно точен… — любуясь и одновременно наслаждаясь прикосновением к её коже, Влад сдвинул игривые завитки, упавшие ей на лицо, оставив ладонь у её щеки, даже когда волосы были убраны. — Ты — мой свет и моё солнце.
— Ты — моя луна и звёзды, — прошептала Лайя, вспоминая его подарок и в очередной раз осознавая, как много он для неё значил во все времена и какой неизвестный никому кроме неё имел смысл, символизируя их любовь, длиною в долгие, стремящиеся к вечности столетия. — Я люблю тебя, мой дракон! — неотрывно глядя в его глаза, по ту сторону которых плескалась Вселенная его души, кожей впитывая намерения, девушка отвернулась, жадно вдыхая воздух и подставляя шею под поцелуи.
— Моя дева… — Дракула припал губами к бьющейся жилке, опуская слово «люблю», которое уже давно перестало быть подходящим и достаточным для описания его чувств к женщине, которая стала его самой счастливой находкой, его несбыточным сном, его миром, его раем. — Моя Лайя…
В Лэствилле наступил закат, затем рассвет следующего дня над спокойной гладью океана и его закат… Влад за это время просыпался дважды, лишь чтобы утолить жажду, после чего снова засыпал, не пробуя увлечь бодрствующую Лайю за собой в мир грёз, но неизменно чувствуя её с собой рядом.
Когда не спала, девушка читала найденную в прикроватной тумбочке книгу, а затем любовалось спящим мужем, ожидая, пока сон заберёт её в его мир. На исходе второго дня из поездки к Кэти вернулся Лео, само собой, знающий о возвращении Влада, привёз в заброшенный и обходимый десятой дорогой замок мобильник, планшет, портативную зарядку, целую гору еды и необъятный ворох новостей.
Посреди совершенно нефункционирующей в бытовом смысле столовой он оседлал спинкой вперёд первый подвернувшийся уцелевший стул и воззрился на вышедшую его встретить Лайю озорной зеленью кошачьего взгляда:
— Ну? И давно дракон впал в спячку? С меня Аквил живьём не слазит, а с него — Ватикан.
— На счастье Аквила, — из глубины смежного коридора раздался голос, несмотря на сонную хрипотцу отправившийся мощным эхо гулять в разрушенных стенах, — ты и мёртвого разбудишь, не то что спящего. Доброй ночи, — Влад поприветствовал на удивление точно для того, кто только что очнулся, прежде беспробудно проспав двое суток. Он подошёл к Лайе, которая неосознанно уже подалась ему навстречу, обнял её, увлекая в объятия и сдержано поцеловал в висок.
В царившем кругом полумраке, никому из них не мешавшем ориентироваться, девушка, однако, не сразу заметила, что прежде обнаженный торс Влада прикрывала новая рубашка, такая же дымчато-чёрная, как сочащаяся из разрушенных стен ночь, мантией стремящаяся облечь своего господина.
Они соприкасались ладонями, и Лайя скорее почувствовала, чем увидела, как исходящая от Влада волна энергии окутала и её, облачая из ночной сорочки, которую он создал для неё во сне, в приятные коже ткани.
— Я здесь ни при чём, — Лео тем временем поднял вверх ладони в жесте, призванном снять с него всю ответственность. — Это всё аромат свежих саб-бургеров, признай! После двухсуточной сиесты ты должен быть голоден, как… — Нолан предусмотрительно не договорил, разглядывая Дракулу в его почти естественной среде обитания и улыбаясь во все тридцать два, как чеширский кот. — Чопорная сервировка к фастфуду не прилагается, как и посуда в принципе — в самый раз для здешних походно-полевых условий, так что… Налетайте! — жестом гостеприимного хозяина он указал на груду бумажных пакетов, возвышающихся на покосившемся столе с треснутой столешницей. — Пока не остыло. Об остальном после.
Источником света им послужил контролируемый силой Лео костёр, разведённый тут же, в столовой, из сваленных в одну груду обломков безвременно уничтоженной мебели.
Всё то, что подразумевалось под абстрактным «после», растянулось в оживлённые обсуждения, эмоциональные споры и экскурсы в их общее прошлое до самого утра.
Владу не нравились темы, поднятые Лео, вопросы, что он задавал, каждый раз будто нарочно пытаясь вывести его из себя, но в глубине души он знал: друг готовил его к вопросам и… допросам, в разы менее приятным, ко встречам с теми, кто не будет видеть в нём ни друга, ни даже союзника.
— Тетра, Орден дракона, да хоть ИП на имя Влада Басараба… Что бы ты в итоге ни решил, тебе будет нужен представитель, доверенный… магистр, как ни назови — суть одна. И лучше назначь его сам, или… его назначат за тебя.
— Пыточные практики, насилие, убийства женщин и детей, заклеймённых еретиками, — это были основные направления деятельности Ордена дракона со времён смерти моего отца и… по 1896-ой год, когда я наконец-то прикрыл их клуб по интересам. И возрождать мёртвое, давно изгнившее до основания у меня нет никакого желания. Что до назначения магистра… Кого-то вроде Шакса? Хотел бы я посмотреть на их очередную попытку, — скрежетнув сведённой челюстью, изрёк Дракула, вглядываясь в предрассветное небо, и в обманчиво спокойном голосе его отчётливо звучала обращённая к неизвестному пока ещё врагу угроза.
Прямоугольник белого картона с тиснённым в нём позолотой текстом, содержащим официальное именное приглашение, краткий список указаний и назначенную дату, заверенный печатью рыбака,<span class="footnote" id="fn_34256383_4"></span> обратился пылью в его руках.
Что ж… Если шахматной партии не избежать, то так и быть, он начнёт расстановку фигур на своей половине доски. И расставит он их сам.
— Что смешного? — заметив улыбку на лице Дракулы, спросил Нолан, понимая, что безнадежно упустил какую-то часть неозвученных размышлений. Часть, размером примерно с подводную часть айсберга.
— Заведомо зная, что никакая привязь и никакие цепи меня не удержат, из века в век, из эпохи в эпоху люди всё равно пытаются. И попытаются ещё не раз. При этом они даже не подозревают, что этим невольно подсказывают мне лучшие пути решения моих же собственных проблем…
— Боюсь представить изначальный контекст, учитывая обычные масштабы твоих проблем…
Со стороны уцелевшей лестницы к ним на смотровую площадку поднялась Лайя, и Влад не без внутреннего удовольствия скользнул взглядом сверху вниз по её облику, наконец-то сполна соответствующему обстановке и погоде. Стоило признать, платья по-прежнему давались ему лучше всех прочих элементов современной женской моды, вроде джинсов, укороченных дублёнок и прочего подобного. Но он не ограничивал своё воображение рамками давно и бесследно ушедших времён, и результат попыток ему нравился. Ему нравилось попадать в современный вкус Лайи, не выделяя её из толпы, чего она сама хотела, но делая её… особенной. Истинной королевой, пусть и в скрытой от взора непосвящённых короне.
Остался последний штрих…
Он протянул Лайе руку, подводя к себе ближе и заключая в объятия. Девушка улыбнулась, и тыльной стороной пальцев Влад нежно тронул её скулу, заправив за ухо трепещущую на ветру прядь, завершая образ удобной для ветреной погоды собранной прической и лёгким макияжем. На вкус Дракулы, вполне можно было обойтись без него, но Локид точно обозвал бы подобную работу халтурой, всегда настаивая на том, что «гениальное полотно не терпит промежуточных результатов и всегда должно быть дописано до последнего мазка».
Сам он облачился в привычный костюм наподобие тех, что создавал для него Ноэ, и пальто с воротником из чёрного меха.
— А я всё гадал, как так получается, что я чихнуть не успеваю, как вы оба при полном параде, готовые премию Оскара открывать, минуя топовых стилистов, — удивлённый, но откровенно заинтересованный представшей перед ним сценой, весело присвистнул Лео, указывая на друзей рукой. — Это вообще… законно?
— По моей версии законопроекта — да, — вернул с самодовольной улыбкой Влад, после чего, обличая свои намерения и ничего не скрывая, провернул ещё один «фокус», явив из воздуха чёрный с лазурным напылением по краю конверт, в лучших традициях минувших дней скреплённый сургучной печатью.
Лайя протянула руку, желая рассмотреть поближе, и Влад не стал препятствовать. Он ожидал комментариев по поводу содержимого, но девушку оно, по-видимому, ничуть не удивило. В отличии от оттиска в сургуче.
— Дракон! — Лайя проследила взглядом и пальцами вдавленные линии. Вернее, по современным представлениям это был прототип уробороса — свернувшийся кольцом змей, душащий себя собственным хвостом.<span class="footnote" id="fn_34256383_5"></span> — Печать твоего отца… — девушка подняла взгляд, непременно желая видеть лицо мужчины, его эмоции, чтобы понять, что он чувствовал, ведь для него это должно было быть важно.
— Печать моего рода и Ордена дракона во времена рассвета подлинных целей его создания. Символ, на долгое время украденный у меня и осквернённый, но ныне достойный того, чтобы стать заверением приглашения на королевскую свадьбу, — Влад обратился взглядом к другу. — Если меня ограничивают в сроках, не вижу смысла тянуть. А ты всегда был первым, кого мы приглашали.
Держась за руки, они вместе подошли к Лео, и Лайя вручила ему конверт.
— Для протокола: сроки касались нашего явления пред очи папы и его столь же высокопоставленных коллег по ремеслу.
— Да, но я не стану объяснять им своё отношение к святому Ордену и его Основательнице никак иначе, кроме брачных уз, заключённых и утверждённых в этом времени.
— Что ж… — Нолан взглянул на конверт, невольно сравнивая его со вспыхнувшим в памяти прошлым приглашением друзей на их скромное венчание. — Ожидать других намерений от шестисотлетнего Влада Дракулы было бы… удивительно. Хотя, признаюсь, для меня и одного раза было достаточно… — с тёплой улыбкой, идущей от самого его пламенного сердца, он шагнул к Владу, раскрывая объятия.
— Для меня тоже, — тихо признался Дракула в шею другу, принимая поздравления и сжимая того в ответных объятиях. — Для меня тоже, брат. O dată şi pentru totdeauna.<span class="footnote" id="fn_34256383_6"></span> В этот раз мы лишь отдадим дань времени.
Оторвавшись от Влада, Лео протянул обе раскрытые кверху ладони Лайе, оставляя за ней неизменное право решить, насколько близким станет поздравление.
На её губах самым дорогим бриллиантом сияла улыбка неподдельного счастья, в ней не было отстранённости или присущей её новому статусу степенности. Перед Лео стояла всё та же девочка, с которой он вырос, готовая поделиться переполняющей её радостью со всем миром, но прежде всего, — с самыми близкими и родными, кто из статуса друзей давно перешёл в статус родственных душ. Именно таковой была для Лео Лайя, именно поэтому он не гнал из своей души всеми правдами и неправдами запретную любовь к ней, потому что знал… Теперь знал и понимал: она может быть дружбой, партнёрством… любой другой формой взаимодействия, которой способна проявиться связь их душ, которую ничто никогда не разорвёт и не заглушит.
Она была подругой и сестрой, Богом ему посланной, а Влад стал ему другом и братом. И если Лео представлял для Лайи спутника лучше, чем он сам, то это мог быть только Влад. В прошлом и настоящем, во все времена и жизни.
Не проводя границ, девушка кинулась к другу, и он поймал её в свои объятия, подхватил и закружил, осознавая, что о лучшем исходе при всех заданных свыше условиях, он и мечтать не смел ни в одном из своих воплощений.
— Ребята, как же я рад за вас! Словами не передать…
И Лео не врал и не кривил душой ни перед друзьями, ни перед самим собой, ни даже перед единым сознанием Тетраморфа и самим Всевышним.
Описав очередной круг по площадке, Лео вернул Лайю на прежнее место рядом с Владом.
— Я так понимаю, пиршество намечается королевских масштабов? — Нолан обратил взгляд на Дракулу. — В гостях недостатка не будет и они будут все… эм… разные?
— Я постараюсь… разграничить интересы, — понимая беспокойство, ответил Влад.
— Ага… — Лео воздел глаза к небу. — Это на свадьбе-то? Ну-ну, удачи в этом!
— Место организатора вакантно, так что если есть такое желание…
— Упаси Господь! — открестился Нолан, но потом вспомнил о той же самой тягомотине, связанной с обязанностями друга жениха и застонал в голос: — Влад, за какие грехи ты меня на это подписываешь?
Приобняв тихо смеющуюся Лайю за талию, Влад участливо похлопал друга по плечу.
— Так и быть, отпущу тебя на сторону невесты. В конце концов, только ты сможешь избежать кровопролития, связанного с её вероятным похищением.
Лео с подозрением посмотрел на друга, безуспешно пытаясь понять, что у него на уме.
— Мой шафер или как там по современному… пусть пока и не в курсе своей роли, — Влад многозначительно переглянулся с Лайей, — однако, надеюсь, будет рад оказать нам честь. Кстати, спасибо! — вспомнив о пришедшемся к слову важном обстоятельстве, Дракула обернулся на друга.
— За что? — конкретно не въехал Нолан.
Влад лишь усмехнулся тому, насколько искренне Лео поступал так, как он поступал, напрочь забывая об этом, как о чём-то обыденном и само собой разумеющемся.
— За то, что поступился принципами и помог Локиду.
После недолгого молчания Лео выдал налегке:
— Да я просто заранее знал, что иначе твоим шафером буду я. Обоюдовыгодное происшествие, ничего особенного…
— Разумеется, — Влад кивнул, принимая такую версию. — Ты будто перед Ноэ оправдываешься…
— Я репетирую. Знаю ведь, что его бесовская натура до благодарности не снизойдёт.
— Поэтому благодарность тебе выражаю я, — оставив шутливость за невидимой гранью, Влад перешёл на серьёзный тон. — Чтобы там Ноэ себе ни думал и ни говорил.
Пальцы Лайи в замке из их уже инстинктивно переплетенных ладоней сжались крепче, без слов давая понять, насколько важны для неё прозвучавшие слова.
Привычным жестом Влад поднял их сцепленные руки к губам и поцеловал девичьи пальцы.
Так вышло, что мистической для Дракулы силой была не вера в Бога, но вера в любовь и дружбу. Они всегда были, есть и будут превыше любого его положения. И если ему предстояло доказывать эту неписаную истину всему тёмному миру, он примет этот вызов.
И осудит всех, кто вознамерился оспорить доказательство.
Да будет вера его крепка.