Эпилог (2/2)

— Господин Венский! — строго окликнула его Маргарита Львовна, когда Герман, проводив гостей, уже повернулся ко входу в дом, надеясь незаметно скрыться с ее глаз. — Я хочу напомнить вам, что Филечке пора завтракать!

— Премного благодарен! — ответил он, изображая легкий поклон в привычной манере их личного общения, которая ничуть не изменилась после обретения Германом официального статуса. — Я попытаюсь об этом не забыть!

Совершенно не обидно от ее высокомерного тона Герману, он-то знает, чем вызвана ее досада. Начиная с их первого судьбоносного путешествия на Кубу, у обожаемого Филечки новый неоспоримый авторитет в лице персонального адвоката, любимого мужчины, а теперь еще и управлящего всеми его активами. Сколько переслушала несчастная Маргарита Львовна за это время сведений о том, что обо всем Венский знает и все умеет, и танцор он несравненный, и кулинар! Про вышивание, вероятно, тоже... А уж то, что он лучший певец самой прекрасной на свете песни, которому сам оригинал, по мнению Фили, в подметки не годится, окончательно доводит до нервного тика профессиональную учительницу музыки. Филипп рассуждает об этом совершенно серьезно, а она до сих пор считает, что Герман Филиппа не заслуживает. Что может сделать с этим Венский? Он и сам не знает, за что это ему... Остается хоть частично оправдывать такое отношение и оберегать их любовь всеми возможными способами. А если потребуются невозможные... Германа Венского ничем больше не испугать. Он знает, что самое для него страшное, и прекрасно помнит, как жил и куда катился, временно потеряв своего циркачонка из виду...

Венский старался не шуметь, заходя в их спальню. Снова трудной выдалась ночь у звезды. Несколько раз пришлось Филе прощаться с жизнью в тот неизменный отрезок времени с часу до четырех утра, когда биологические часы его адвоката снова сигнализировали об острой необходимости общения. В то время — максимально тесного, которое обычно совершается по команде «приходить».

Сейчас Герман, пожалуй, согласится на более мягкий вариант. Так жаль будить его, сладко сопящего, обнявшегося со скатанным из одеяла валиком, теплого и расслабленного на их общей кровати. И не будить невозможно. Как не прикоснуться к этой золотистой от свежего загара коже со следом от бурной ночи, оставленным Германом на его нежной шее... Будто специально лежит он на правом боку, чтобы шансов не оставить удержаться от прикосновения к заветной маленькой родинке.

— Где ты был? — не открывая глаз, запустил Филипп вялую руку в его волосы, съеживаясь на постели и покрываясь от поцелуя в ухо мелкими пупырышками. — Бегал?

— Без тебя? Не дождешься, сачок, — улыбался Венский, поворачивая его на спину: — К нам итальянцы приезжали. Отличный контракт предлагают, между прочим.

— А, эти, — поморщился Филипп, с явным усилием что-то припоминая, все еще не разлепив век, но послушно устремляясь навстречу спустившейся вдоль его тела ладони Германа. — И когда?

— С июля. Прямо с первого числа, чтоб до восьмого все было готово.

— Нормально, неделя почти... — сонно произнес Филипп, но в следующую секунду распахнул глаза, будто вдруг включился: — Как это? У меня же день рождения! Ты же говорил, что мы с тобой на рыбалку поедем, в палатке ночевать! Мы не поедем или что?!

— Тебе решать. Контракт реально хороший.

— Да к черту твой контракт! — обхватил Филипп Венского за шею, сваливая рядом с собой и мгновенно оказываясь сверху. — Все к черту! — он опустился к Герману и совсем другим, вкрадчивым голосом произнес: — А ты расскажешь мне еще про омлет?

— И тосты с сыром?

— Да, и кофе с молоком...

— Чувствую, пора подниматься, — глядя в любимое конопатое лицо, пригладил Герман торчащий светлый ежик на его голове. — А не то...

— Что?

— Бабушка скоро придет!

Конец