Глава 10. Там, где ты любишь меня... (1/2)

Там, где ты любишь меня...

За два дня справилась их служба безопасности. Герман не мог не доверять их выводам, но пожелал лично ознакомиться с фактами, уж больно невероятной оказалась информация о том, что вовсе не Волков периодически контактирует с юридической фирмой, нанятой представлять интересы бывшего подрядчика.

Вот уж действительно справедливо утверждение о том, что чем больше ты человеку доверяешь и чем больше хорошего для него делаешь, тем сильнее будет твое разочарование и тем вероятнее получить внезапный удар в спину. От кого угодно мог ожидать предательства Венский, только не от безобидной Анечки.

Мало того: она практически не скрывалась, а, похоже, тщательно готовила для себя новое место работы. Его щедро осыпанная подарками Анюта, которая ежедневно ходила с ним под ручку и невинно хлопала милыми ресничками! Герману это казалось нереальным, но это было именно так. Она имела доступ ко всем договорам, ко всей его переписке, и черт знает, что и кому могла сливать...

— Я прошу дать мне возможность пообщаться с ней лично, — попросил Герман в ответ на предложение об использовании безотказных способов Анюту разговорить перед тем, как принять окончательное решение о ее дальнейшей судьбе, которая могла оказаться весьма печальной. Даже трагичной. Анечка, видимо, девушка бесстрашная!

Аня действительно казалась совершенно спокойной, сидя напротив Германа за приставным столом в его кабинете и внимательно выслушивая информацию, полученную от службы безопасности, о ее шпионаже.

— Как видите, ваша работа на оппонента ни в каких дополнительных доказательствах не нуждается, — заканчивал Венский знакомить ее с выводами специального отдела. — Мы сейчас разговариваем с вами только благодаря моей личной просьбе. В ваших интересах, Аня, рассказать, что вы передавали и куда конкретно. А главное, — посмотрел он в ее непроницаемое лицо. — Почему? Почему, Аня? Мне кажется, как раз у вас было меньше всего поводов быть чем-то недовольной.

— Вы серьезно?! — вдруг изумленно вскинула она ресницы, глядя на Германа с презрительной ухмылкой, резко изменившей ее всегда кроткое выражение лица. — Вы еще спрашиваете, почему? Это после того, что вы со мной сделали? Вы же просто пользовались мною! — она явно к разговору готовилась, заранее составив эти театральные фразы.

— Подождите, но вы же согласились совершенно добровольно...

— А как я могла не согласиться?! — вдруг перешла она на истеричные ноты. — Я любила вас, Герман Владимирович, я на все ради вас была готова, и вы это отлично знали! Но вы же никогда не видели во мне живого человека, вы просто играли мною, как хотели! Вы использовали мое к вам отношение...

— Вот здесь давайте остановимся, Аня! — прервал Герман ее артистичное выступление. — Насколько я помню, я использовал нечто иное, выраженное в совершенно определенных суммах!

— О, конечно, еще лучше! Вы считаете, что купили меня за свои копейки, как проститутку? Так с ними хотя бы спят! — высказала она свою основную, видимо, претензию, и когда Венский уже вдохнул, чтобы закончить этот балаган, добавила, снова ухмыляясь: — Чего стоят ваши подачки по сравнению с суммами, которые вы тратите на своего стриптизера из ночного клуба! Во сколько вам обошлась поездка с ним на Кубу, не подскажете? Намного больше, чем мой Египет, правда, Герман Владимирович?

Что мог ответить Венский? Она сама все прекрасно прочитала на его мгновенно побледневшем лице.

— Ничего сложного, босс, — издевательски смотрела она на сраженного Германа. — Не считайте себя умнее кого-то. Максим сразу узнал этого танцора, когда тот сюда приходил. Он подписан на его канал.

— Значит, все-таки Максим...

— Конечно, — с гордостью подтвердила Аня. — То, что парень из клуба гей, понятно всем подписчикам. А когда я рассказала Максу о наших с вами настоящих отношениях...

— Вы рассказали Волкову?! — пораженно спросил Герман. У него было стойкое чувство, что он продолжает падать в пропасть и никак не может достичь дна, чтобы понять ее реальную глубину. — Зачем, Аня?

— Мы с Максом уже месяц вместе, Герман Владимирович. Или вы думали, я буду вечно изображать вашу любовницу, отказываясь от собственной жизни? Я вам этого не обещала! — резонно отметила Аня и продолжила Венского добивать: — В общем, Максим сразу сложил два и два, а в том месте на Кубе вы уже с дочерью были. У нее на странице почти такие же фотографии.

— Такие же?..

— Как у вашего стриптизера, шеф! Судя по посту, ему там очень понравилось! Так что в ваших интересах сделать так, чтобы со мной ничего не случилось. Иначе о том, что вы извращенец, узнают все!

— Но вы же понимаете, что служба безопасности в курсе, и у вас нет никаких шансов здесь остаться! — изумлялся Герман ее самоуверенности. — Независимо от того, что будет со мной, ваша карьера в этой организации закончена, Аня!

— Не считайте меня идиоткой! Я согласна быть просто уволенной, и, конечно, наш с вами договор больше не действует, я выезжаю из снятой вами квартиры. Но Макс должен остаться в фирме. Это мое условие.

— И как вы представляете нашу с ним дальнейшую работу? — Герман даже изобразил улыбку, не переставая своей секретарше удивляться, но та ни на секунду не задержалась с ответом.

— Никак, — с готовностью согласилась милая Анюта. — Поэтому уволитесь вы. И рекомендуете Макса на свое место. Тогда о том, что вы гей, никто не узнает. Вас же и так уволят, — сочувственно добавила она, — вы же подтасовываете договора, у нас есть доказательства!

— Как раз это вызывает большие сомнения, — ехидно сказал Венский, чем явно ее задел.

— Я не шучу, Герман Владимирович!

— Я тоже. Пишите заявление на увольнение, Аня.

— А что по поводу Максима?

— Подумаю, — поднялся Герман из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

Обиженный вид Анюты, оставшейся неудовлетворенной итогами старательно подготовленного торга, был слабым для Венского утешением. Двигаясь по коридорам и вестибюлю офиса, он еще каким-то чудом сохранял самообладание, но оказавшись в машине и взяв в руки телефон, не сразу смог попасть в нужные иконки нервно трясущимися пальцами. Он и забыл, когда в последний раз заходил на страницу Филиппа! Оказывается, стоило интересоваться...

Этот пост был последним и явно не вчерашним, сделанным еще во время их пребывания на Кубе. Селфи Филиппа спиной к солнцу, на котором с трудом можно различить его счастливое лицо на террасе бунгало, и красноречивая подпись: «Рай находится там, где ты любишь меня!» — именно так переводится, вероятно, пафосная немецкая фраза, старательно обрамленная подходящими по смыслу смайлами. Зато задний фон с береговой линией просматривается на славу! Живописно и четко. Какой же фантастический, какой фееричный кретинизм! Пусть только попробует не оказаться сейчас в своей трущобе на Виноградной! Дорогая бабушка как раз на уроках, и до автошколы времени еще навалом!

— Что это такое, скажи мне, пожалуйста! — с ходу ткнул Герман телефон в лицо открывшему ему дверь, явно только что проснувшемуся Филиппу, наступая на него вглубь квартиры. — Что это, я тебя спрашиваю?!

— Я думал, ты уже видел, Герман, это я уже давно...

— Ты думал, мыслитель?! — окончательно теряя контроль от пришибленного вида Филиппа, Герман сгреб в кулак ворот его футболки, притянув к себе вплотную. — Что вообще есть в твоей голове?! Как на ушах стоять и двигать своей задницей? И спать в любое время дня и ночи!

— Я совсем не долго сплю, Герман... Я нигде твое фото не ставил, никому про тебя не говорил!..

— Ты подставляешь меня хуже любой бабы! — оттолкнул он от себя Филиппа с такой силой, что тот отлетел спиной на диван.

— Я все удалю! — отползал Филипп в угол дивана, подтягивая ноги и в панике глядя на злобного Венского. — Я все сделаю, Герман!

— Спасибо, ты уже сделал все, что мог!

— Герман! Я не хотел...

Но за Венским уже захлопнулась входная дверь.

Будь же проклят тот день, когда Германа угораздило с этим циркачом связаться! Слетев со ступенек, Венский уже пересек двор и даже дверцу машины с яростью захлопнул. И на ключ зажигания успел надавить, но тут же заглушил двигатель и, ударив ладонями по рулю, уперся в него лбом. Эти затравленные огромные глаза, кажется, так и смотрят в душу. Как же испугался Филя... Как сжался на стареньком гобеленовом покрывале... И что же такого криминального он, по сути, на своей страничке выставил?

Герман закрыл глаза, но никаких мыслей о сложившейся ситуации в голову не приходило. Лишь образ безответного, ни черта не понимающего Филиппа, который сидит сейчас и наверняка горько плачет, уткнувшись носом в колени. Не было больше никакой злости. Только желание видеть его немедленно, и сжать его в руках, и заставить забыть несправедливую обиду...

Дверь в квартиру по-прежнему не запиралась автоматически, но когда Герман вернулся, Филиппа не обнаружилось ни на диване в гостиной, ни на кухне. Венский остановился перед закрытой дверью в еще одну комнату, где никогда не был, и надавил на допотопную ручку. Дверь, похоже, была заперта наглухо.

— Открой мне, Филипп! Филя, открой дверь!

А эта сцена, похоже, становится для них повседневной. Герман еще раз дернул ручку, теперь потянув на себя, и дверь легко открылась. Черт бы подрал гениальные старые конструкции, вечно все с ног на голову!..

Филипп сидел именно в той позе, в которой представлял его Герман, на полу странной, почти совсем пустой комнаты, в которой стояла лишь кровать и настольная лампа на куче собранных под стеной вещей и коробок. Он упирался в кровать спиной и, когда Герман вошел, быстро спрятал лицо в коленях.