Глава 36 (1/2)
Смазка пахла жасмином и апельсинами. Гарри ощущал этот запах даже сквозь глубокий сон. Одуряющий. Чувственный. Возбуждающий. Дразнящий, как поцелуи, которыми покрывал его шею, грудь и живот Снейп.
– Возьмись за спинку кровати...
Голос, выплывавший откуда-то из подсознания, обволакивал и лишал воли, словно на Гарри наложили мощнейший Империо.
Шелковый шарф, скользнув по головке эрегированного члена, обвился вокруг запястий.
– Закрой глаза... Расслабься...
Гарри почувствовал, как в него проникли обильно смоченные лубрикантом пальцы и мягко задвигались внутри, задевая простату и заставляя стонать, а затем и кричать в голос от почти непереносимого удовольствия.
– Не останавливайся... Пожалуйста, – всхлипывал он, подкидывая бедра и пытаясь насадиться как можно глубже.
Вместо ответа Снейп поцеловал его, а его вторая рука переместилась на член Гарри. Теперь он владел им всем.
Гарри дрожал всем телом, толкался в ласкавшую его плоть ладонь и горячечно шептал между поцелуями:
– Люблю тебя... люблю... Люблю...
Пробуждение было резким и болезненным. Член стоял колом. Набухшая головка истекала смазкой, словно Гарри вновь вернулся в годы сумасшедшего подросткового буйства гормонов. Сдернув с себя пижамные штаны, Поттер направился в душ и долго дрочил, представляя, как станет пытать Снейпа Круцио.
***
Дрочка в душе не принесла Поттеру привычного расслабления. Даже после того, как его семя щедро выплеснулось в кулак, он не почувствовал удовлетворения, а наоборот: тело, в отличие от начавшего уже опадать члена, было напряжено как туго натянутая струна.
«Надо будет сегодня вечером сходить в какое-нибудь заведение в Лютном», – подумал Гарри, накладывая Бреющие чары – несмотря на ранний час, спать ему совершенно не хотелось, да и в кабинете его ждал непрочитанный отчет с последнего рейда Уизли. Гарри мог еще вчера завизировать его, но дела, связанные со Снейпом, казались куда важнее какого-то там отчета какого-то там начальника опергруппы Уизли. Поттер мстительно ухмыльнулся, представив, как наверняка найдет в каракулях Рона кучу неточностей и потребует переписать все заново. Уизли следовало преподать урок за его грязный язык и несоблюдение субординации. Друг у него, видите ли, умер! А где был сам Рон, когда Снейп истязал Гарри посредством темной магии? Почему не арестовал Пожирателя смерти, пиявкой присосавшегося к лучшему другу и едва не отправившего Гарри за грань? Или он тоже стал жертвой ментальной атаки Снейпа и искренне поверил в то, что роман между Гарри и его бывшим учителем – вполне нормальное явление?
Наскоро проглотив кофе с сэндвичем, приготовленные разбуженным сердитым окриком Кричером, Гарри аппарировал в Аврорат. Бегло просмотрев отчет об очередной партии конфискованных контрабандных артефактов, он презрительно усмехнулся. Так и есть: за четыре года в Аврорате Уизли не удосужился хотя бы слегка подкорректировать почерк, а заодно научиться более ясно излагать свои мысли!
«Ладно, Рундил Уозлик (1), придется ненадолго сделаться твоим ментором. Не знаю, правда, понравится тебе это или нет!» – подумал Гарри, взмахом руки посылая в полет служебную записку, в которой приказывал начальнику опергруппы Уизли немедленно явиться в кабинет заместителя Главного аврора Поттера. Немного официоза никогда не помешает.
***
Темпус показывал уже полдевятого утра, а Рон все не появлялся. Гарри, находившийся на работе с половины пятого, за это время уже настолько взвинтил себя, что одним переписыванием отчета Уизли сейчас уж точно не отделался бы.
Поттер и сам не понимал причин своего постоянного раздражения. Он будто перенесся на восемь лет назад, в тот ужасный год, когда в его голове, словно у себя дома, хозяйничал Волдеморт. Впрочем, если тогда это состояние оправдывалось связывавшим их намертво крестражем, то теперь у Гарри не было ни единого логичного объяснения происходившему. И от этого он злился еще больше, а сдерживать рвавшуюся из него магию становилось просто непосильной задачей.
«Вот разберусь со Снейпом, и все это обязательно закончится! – уговаривал сам себя Поттер. – А то хоть Умиротворяющий бальзам пей!»
В половине десятого Гарри надоело ждать. Он вышел из кабинета и отправился искать Рона с твердым намерением влепить ему выговор с занесением в личное дело за игнорирование приказов вышестоящего начальства. В коридоре он практически сразу столкнулся с Симусом Финниганом, который куда-то спешил, вооруженный огромным букетом.
– Симус, ты Рона не видел? – как можно спокойнее осведомился Гарри.
– Так у него же ночью сын родился! – Финниган расплылся в улыбке. – Вот лечу в Мунго поздравить новоявленного папашу. Хочешь присоединиться?
– Нет, я занят, – холодно отрезал Поттер.
– Дела можно и отложить, когда у твоего лучшего друга такое событие! – лицо Симуса вытянулось от обиды.
– Не всегда, Симус. Я пошлю Гермионе цветы и открытку! – Гарри казалось, что укоризненный взгляд Финнигана прожигал в нем дыру.
– Как знаешь, – скривился тот, – ты же теперь – большой начальник, тебе, наверное, и правда некогда интересоваться жизнью друзей! – и, круто развернувшись на каблуках, быстро зашагал прочь от Гарри.
Возвратившись в кабинет, Поттер наколдовал огромный букет белых роз (самых любимых цветов Гермионы) и, приложив к ним записку: «Поздравляю с рождением сына», – отправил со служебной совой в Мунго.
Не прошло и полчаса, как сова вернулась, держа в лапах букет и открытку, на которой почерком Рона было накарябано: «Пошел в задницу, Поттер!»
***
Остаток рабочего дня пролетел как в тумане. Гарри снова и снова перечитывал записку и не верил, что их дружбе, длившейся дольше двенадцати лет, пришел конец. Разумеется, он злился на Рона, посмевшего принять сторону Снейпа, но почему-то не сомневался, что они смогут и дальше хоть изредка общаться. Теперь же эта записка ясно доказывала – не смогут. Брошенная в этом самом кабинете фраза: «Мой друг Гарри Поттер сегодня умер», – была для Рона не пустым сотрясением воздуха. Он действительно считал, что Поттера, с которым они шесть лет делили одну спальню в хогвартской башне, учились, радовались, влюблялись, вместе преодолевали опасности и в итоге победили само воплощение зла, больше не существовало на свете. Вместо него появился некто другой. С кем Рон не желал иметь ничего общего. Настолько не желал, что подал в отставку, о чем ошеломленному Гарри сообщил через два часа Роббинс, вернувшийся с совещания у Министра магии. Официально – по семейным обстоятельствам.
– Зачем вы отпустили его? – возмущался Гарри, чувствуя вину и опустошенность. – Он ведь один из лучших оперативников!
– У меня нет законных оснований не удовлетворить просьбу Рона, – развел руками Роббинс. – Двое маленьких детей, жена – далеко не последний человек в Визенгамоте. Ты не поверишь, она только ночью родила, а на стол Министра уже легло прошение разрешить ей посылать работу на дом с совами. Вероятно, они с Роном решили, что на данном этапе воспитанием детей займется он, а Гермиона будет продвигаться по служебной лестнице.
– И кого вы думаете назначить вместо Уизли? – безразличным тоном спросил Гарри.
Этот бой был уже проигран. Совершенно очевидно, что Рон не просто не желал иметь с ним ничего общего, но, скорее всего, и боялся слетевшего с катушек победителя Волдеморта. Именно поэтому и ушел со службы, еще не отпраздновав свой двадцать четвертый день рождения.
«Как был дураком, так дураком и помрет! – размышлял Гарри, сидя в аврорской столовой и украдкой поглядывая на пустовавший стул Рона. – Пусть теперь побудет в роли домохозяйки! – он представил себе Уизли в повязанном поверх аврорской формы кокетливом фартучке в цветочек и презрительно фыркнул. – Этому рыжему недоразумению – самое место у плиты!»