И да вспыхнет пламя (2/2)
Снова взяв её за руку они продолжили путь. Она — продолжала с интересом наблюдать за миром, что открылся ей сегодня во всех своих красках, он — молча корил себя за этот случайный поцелуй и за то, что понимал, отчасти он и сам этого хотел. И как только он об этом подумал, Хелейна вдруг спросила, не отрывая взгляда от того, что происходило на улице, — Ты не хотел этого?
Эйгон продолжал идти, ничего не ответив. Само собой глупо отрицать факт того, что в скором времени они поженятся, но ему хотелось продолжать удерживаться за крохи надежды, что может ещё возможно будет оставить хоть что-то неизменным. Тяжело вздохнув, Эйгон почувствовал что ему необходимо выпить. Пребывание на свежем воздухе отрезвляло быстрее, чем этого бы хотелось. Он знал, что вдоль улицы по которой они шли, нет нет да сидят торговки, продающие кожаные фляги с вином для всех страждущих. Завидя одну из таких, он отпустил руку сестры, подходя к сидящей на земле женщине и кинув ей несколько золотых, забрал флягу, наскоро открывая. Сделав несколько больших глотков, Эйгон протянул вино Хелейне, — Немного можно, — сказал он, срывая надоедливую повязку, что насквозь пропиталась его кровью. Сделав один глоток, девушка загадочно проговорила, — Тебя не жажда мучает. В свете полной луны и редких огней, освещавших улицу, его голубые, словно лёд, глаза отражали съедающую его безысходность. Улыбнувшись больной улыбкой, Эйгон прочувствовал иронию своего положения. Будучи королём, неволен выбирать, а только довольствоваться иллюзией, того, что ему позволяют делать выбор. И сейчас, стоя посреди улицы, где то и дело мимо проплывали шлюхи, а из окон играли песни, уже явно поддатых судя по звукам музыкантов, а напротив стояла его сестра, на которой ему придётся жениться, но у которой было больше мужества, чем у многих мужчин, и куда больше чем у него самого. Посреди этой грязи, низости и мрака, Хелейна являлась лучом благодатного света, маяком, освещающим путь. Но насколько бы далеко они сегодня не ушли, им всё равно придётся вернуться обратно, где в скором времени цепи скуют их жизни, так пускай сегодня, этой ночью они насладяться этой мимолетной возможностью почувствовать себя свободными. Не сдвинувшись с места, Эйгон обратился к сестре, — Подойди. И она подошла, поправляя капюшон плаща, из-под которого виднелись несколько прядей серебрянных волос. И как только она подошла, одним движением, Эйгон прислонил её к стене, прижимаясь всем телом. Он почувствовал как она задрожала, ведь у его сестры был определённый лимит на прикосновения, которые она сама по себе не любила. Внимательно посмотрев на неё, не пропуская ни одного фрагмента лица, опустив глаза, он произнёс очень низким голосом, так словно вот вот изойдется в рыданиях. — Мы обречены, Хелейна…
Оставаясь всё такой же степенной, она ответила, — Разве это может помешать нам быть счастливыми?
Подняв на неё взгляд, Эйгон задумался.
Однако он не успел осмыслить сказанное, так как Хелейна снова потянулась за поцелуем, но он вовремя отстранился.
— Хелейна, не надо.
— Я хочу почувствовать…
— Почувствовать что?
Непонимающе спросил юноша, отглотнув вина.
— Здесь, — Хелейна приложила руку к своей груди.
Эйгон замотал головой, словно отгоняя от себя слова сестры, делая снова и снова большие глотки спиртного. Но огонь, разгорающийся внутри, уже не потушить. Ещё раз взглянув на сестру, в надежде, что та всё-таки передумает, но убедившись, что этого не произойдёт, он, одним шагом приблизился к ней, отшвыривая флягу в сторону. Затем обняв её лицо руками, поцеловал. Нежно и плавно прикасаясь к пухлым губам, он постепенно углублял поцелуй, так как знал, что до сегодняшнего дня, Хелейна ни с кем не целовалась. Девушка не умело отвечала на поцелуй, робко поддаваясь на настойчивый напор брата. С каждой секундой, Эйгон погружался в процесс всё больше, теряя голову. Поцелуй был чувственным, нежели страстным. Сколько он продолжался никто не мог сказать. Не без усилий, Эйгон прервал поцелуй, слегка отходя от сестры, дабы дать ей возможность осознать, что только что произошло. Хелейна чуть пошатнулась от переполняющих её чувств. Проводя кончиками пальцев по своим раскрасневшимся губам, чувствуя на них привкус вина, Хелейна удивлённо посмотрела на Эйгона, — Я. я почувствовала.
Сам же Эйгон пребывал в неменьшем потрясении. Сердце бешено колотилось, а здравый смысл покинул его, оставляя в буре эмоций. Чувство, что он целовал свою сестру не покидало его, но он был не в силах заставить себя оторваться от неё. Поистине эта ночь запомнится для них обоих. Кроме смятения, нечто удивительное промелькнуло в сердце каждого. И уже не имело значения, что происходило вокруг них, куда важнее было, что происходит между ними. Кое как прийдя в себя, они уже вышли с улицы, и пошли по тропе ведущий в лес. За эти несколько минут, они не сказали друг другу ни слова. Возможно сейчас это и не нужно. После шумных улиц блошиного конца, тишина ночи наконец настигла их, а небо в полной мере открылось их взору. Вот и там поляна, у котрой возвышалось огромное дерево, с веток которого развевались ленточки, и все как одна белая. А белый как все знают означает чистоту. Эйгон с трудом мог вспомнить как вообще дошёл до этого места и запомнил дерево. Обычно все его ночные прогулки заканчивались тем, что рыцари приставленные к нему, тащили под руки обратно в замок. Уже дойдя до дерева, Хелейна самозабвенно разглядывала ленты, а к некоторым из них прикоснулась, чувствая под кончиками пальцев выцветшую ткань. Подняв голову на верх, смотря на самую верхушку древа, Хелейна прошептала, — Иногда дерево может быть больше, чем чья-то любовь.
И снова слова сестры вернули его к размышлениям. Особенно сейчас, когда он не мог понять, что конкретно чувствует, сожеление или наоборот, облегчение. Быть может, пора прекратить корить себя за то, в чём не был виноват? Или же винить себя за желание быть счастливым? Но страх, боязнь того, что ты можешь сделать несчастным догорого тебе человека сильнее, чувства вина. Вдохнув полной грудью свежий, ночной воздух, Эйгон подошёл к Хелейне, беря за руку. Отойдя от дерева на несколько шагов, он лёг на землю. — Ты должна это увидеть, — с этими словами, он потянул её за руку, укладывая рядом. Не успела голова Принцессы коснуться земли, как перед её глазами предстало чистое, без единого облака, небо. На иссиня чёрном полотне, россыпью расположились звёзды. И каждая из них святила по разному. Хелейна неотрывно смотрела на звёздное небо, а Эйгон смотрел на неё. Ибо никакое сияние звёзд не могло сравниться с её красотой. А свет исходивший от неё не чуть не слабее как от тех самых звёзд, на которые с упоением смотрела его сестра. С балкона её покоев никогда не удавалось в полной мере насладиться этим прекрасным зрелищем. Переключив своё внимание со звёзд, Хелейна повернула голову в сторону брата. Луна светила так ярко сегодня, казалось это был её последний визит, и она больше никогда не сможет засветиться так же. В луном свете, та часть его лица, что была предана огню, виделась ей совсем по-другому. Шрамы шли не ровно, словно молния, изрезала бледную кожу. Начиная от скулы и заканчивая щекой, весь этот участок, словно кровавой паутиной покрывали красно — розовые рубцы. Она подметила про себя, что это выглядело необычно красивым, нисколько не уродовало его. Лучше тело израненным принять, нежели уродливой душу. Возможно это был их последний момент как брата и сестры. Но точно знал, что не только он запомнит его. Последний день, перед тем, как состоятся их похороны, на которых им придётся навсегда оставить позади, чистоту их любви. Эта близость, что им довелось сегодня испытать, не сравнится с той, что им придётся ощутить в постели. Глаза Эйгона защипали, прикрыв их, он старался не дать слезам волю, но он не мог. Не мог, потому знал, что ему придётся отпустить сестру, и обрести жену. Эта ночь врежется в память, как последнее чисто и невинное, в их жизнях. Слезы начали скатываться по его лицу, западая в рубцы, проливаясь по ним. Хелейна заметила это и взяла за его руку. И только далекие звёзды были свидетелями их личной трагедии.