Часть 5 (1/2)
— Я не хочу, чтобы ты скучала. Если хочешь, я могу тебя отпустить. Я же не монстр, Мей-чан.
Мей едва не поперхнулась травяным чаем. Это, что, какая-то игра? Доума сидел напротив нее, не притрагиваясь к поставленным на стол яствам. Казалось, он был поглощен только ею — цеплялся взглядом за каждую черточку на ее нечитаемом лице.
Мей чувствовала себя не просто пленницей — подопытной.
— С вами невозможно скучать, Доума-сама, — ей даже не нужно было лгать. Доума действительно не позволял расслабиться ни на секунду. От него можно было ожидать чего угодно.
Он часто приглашал ее в свои покои — разделить с ним трапезу. Каждый раз их непринужденное общение превращалось для Мей в пытку. Чувство совершенно бесконтрольного животного оцепенения лишь на мгновения покидало ее — когда она переводила взгляд с сияющего Доумы на плотные шторы кровавого цвета, которыми были задернуты все окна. Всегда. Мей еще в первый день удивил подобный элемент интерьера.
— Вы не любите свет? — как можно более безразлично и отстраненно поинтересовалась она, заканчивая со своим ужином.
Доума усмехнулся, будто умилившись наивности вопроса.
— Я ярче любого света, Мей-чан, — демон широко улыбнулся и тут же поморщился. — Он может испортить мою кожу.
Мей отвела взгляд, пытаясь спрятать свое замешательство за наспех натянутой маской. Она совсем не понимала, что он имел в виду. С Доумой было не только страшно. С ним было сложно.
— Доума-сама… Вы же мне когда-нибудь расскажете, зачем я вам?
Доума хмыкнул, прикрыв глаза. На лицо опустилась фальшивая тень печали. Когда-нибудь ему пришлось бы поделиться с ней своей бедой. Он, самый открытый и честный демон, не мог долго скрывать свои истинные помыслы, особенно от такой невинной прелестной женщины.
— Один мой друг серьезно болен. Я надеялся, что ты сможешь ему помочь.
Мей оторвалась от данго. Доума все еще оставался нечитаемым, она все еще не могла расслышать ни нотки искренности в его голосе, но сейчас ей захотелось хотя бы на миг затушить все свои сомнения. Выслушать Доуму.
Демон между тем деланно вздохнул в глубокой печали.
— И чем же болен ваш друг?
— Это очень редкая болезнь, — облизнулся Доума. — Но думаю, ты сможешь нам помочь. По крайней мере, я надеюсь на тебя, Мей-чан.
Мей снова встрепенулась. Чувства напряжения и страха понемногу стали отпускать. Теперь ее охватили новые — интерес и толика волнения. Бабушка с детства твердила ей, что ее долг, ее предназначение в их семье — быть целителем, помогать всем нуждающимся.
Даже таким, как Доума. Если ему, его другу действительно нужна помощь, Мей не смела отказать.
Доума между тем скучающе сморгнул. Казалось, судьба его больного друга больше вовсе не волновала, а рассказал он об этом, так, чтоб только поддержать их вымученную беседу.
Мей в очередной раз удивилась этому человеку. Человеку с удивительно рассеянным вниманием.
— Если ты заскучала по свету, Мей-чан, можешь прогуляться в моем саду. Там красиво. И хорошо думается — особенно по ночам.
— Благодарю, Доума-сама, я бы очень хотела. Но могу я все-таки узнать, что с вашим…
Доума оборвал ее одним резким взмахом руки. Беседы об Аказе его больше совсем не интересовали. Сейчас это было неважно. Еще рано.
— Вот и славненько. Тогда Горо может проводить тебя прямо сейчас. Поторопись, а то скоро снова придут мои последователи, там будет шумно. Ты, я смотрю, любишь одиночество, да, Мей-чан?
Мей только бездумно кивнула: в груди снова проснулось тихое беспокойство. Зачем он вообще завел разговор о его друге, если сам же его сейчас и оборвал? Какая-то нелепица.