02. Галлюцинации (1/1)

У Сефирота меняется лицо. Это уже не он, это женщина с синей кожей, единственным алым глазом, сияющим лихорадочным светом. На месте второго?— дыра, и из нее сочится черный гной вперемешку с зеленой жижей. В воздухе пахнет озоном и гнилью, хотя всего секунду назад стоял запах запустения и пыли. В коридоре темно, и Ценг не видит ничего, кроме фигуры, которая к нему приближается, сияя, как потоки чистого мако на дне реактора. Ценг вскидывает пистолет, он знает, что не промахнется: не на таком расстоянии, не по такой крупной цели… … Но лицо снова меняется, и это Сефирот. Испуганный и потерянный мальчишка в коридорах лабораторий, увешанный датчиками, с перебинтованными руками, на которых проступают кровавые следы. Мальчишка возраста Руфуса, у которого забрали детство. Самый молодой СОЛДАТ с великолепными результатами по всем тестам, самый результативный в миссиях, самый лучший. Гордый собой донельзя, перемазанный болотной тиной и кровью, с жуткой рваной раной на всю грудь, лежащий на носилках в палатке, стоящей посреди смертоносных джунглей чужой земли. Смеющийся над дурацкой шуткой Генезиса, пока медик отряда в панике промывает следы чудовищных когтей. Уставший до крайней степени, ссутулившийся, словно под грузом всех прожитых лет, выслушивающий доклад о дезертирстве Генезиса и его отряда. Постаревший, похудевший, с потухшим взглядом?— накануне катастрофы в Нибельхейме. И Ценг не стреляет, потому что не может себя заставить нажать на спусковой крючок. Когда их разделяет всего ничего?— иссоку итто-но май*?— Сефирот пропадает. —?Смертельная ошибка,?— шипит его чудовищная мать, растягивая узкие потрескавшиеся губы в жуткой усмешке, обнажающей острые треугольные зубы. Масамунэ?— прекрасный меч. Это совсем не больно.