Часть 2 (1/2)

3Саша загнал сбежавшие волосы в хвост и напудрил руки магнезией. Его трико вовсю пошло мокрыми пятнами, хотя тренировка едва началась. Поводов попотеть ему дали предостаточно.

Все не заладилось с самого утра. Саша приехал в цирк ни свет ни заря (не больно-то хотелось терпеть похмелье соседа). Софиты еще не горели, и уютный полумрак окутывал манеж. Видимо, коллеги уже успели размяться вчера: над манежем паутиной растянулась страховочная сетка. Тщетно борясь с зевотой и потягивая хрустящие после разминки плечи, Саша бесцельно пялился вверх, когда его осенила идея.

«Эврика!»

Не раздеваясь, только скинув кеды, он поднялся по веревочной лестнице до уровня сетки, зацепился за нее и, как паук, заполз в самый центр. А чем не заправский гамак? Он и не заметил, как провалился в мертвецкий сон. Разбудил его яркий свет, ударивший прямо в лицо. А потом еще и чей-то башмак, прилетевший аккурат в задницу.

— Эй, ты что там разлегся?! — сурово проревели снизу.

— Вообще-то я новый вольтижер, — Саша перевернулся и взглянул сквозь сетку на обидчика. Обидчик — плотно сбитый, крепкий детина лет за тридцать.

— Вольтижер? Не позорился бы, — встрял сухопарый парнишка, стоящий рядом с детиной и упирающий руки в бока, — вас что, в пробирках выращивают? Примету не знаешь?!

— Какую, к черту, примету?!

— Никогда не лежи на сетке. Не любит она этого.

— Травму схлопочешь, к бабке не ходи, — подхватил второй парнишка, как капля воды похожий на первого. Близнецы?

— Глупости все это, — фыркнул Саша, но с сетки убрался.

— За башмак извинений все равно не жди, — сказал детина. — А теперь давай знакомиться. Меня звать Борисом. Борис Коваленко. Руководитель номера. А эти двое — Вячеслав и Ярослав. Вольтижеры.

— В шутку зовемся двоеславие, — подхватили те. — А ты кто?..

— Александр Гек, — небрежно уронил Саша и тут же пожалел, что не представился просто по имени.

Славы переглянулись и хмыкнули:

— А, понятно все с тобой.

Сколько раз Саша уже слышал эти слова! Громкая фамилия была одновременно благословением и проклятьем. Родители и младший брат отца — дядя Ваня — трио воздушных гимнастов Геков, выступали на трапеции и не покидали столичных афиш (а когда покидали, то уезжали на зарубежные гастроли). Если случалось оказаться в Москве — все больше пропадали под куполом, репетируя новый номер или отрабатывая трюки старого. Роль любящих родителей была для них именно что ролью: собирались в квартире на Шереметьевской, отыгрывали два-три часа, принимали объятия за благодарность публики и исчезали до следующего представления. Воздушный полет у них получался лучше. Может, потому, что появление ребенка они не репетировали? А может, он, Саша, и есть репетиция перед вторым?.. Так или иначе, тяготы дрессуры, ой, воспитания, легли на бабушку. Маргарита Андреевна, в прошлом дрессировщица морских львов и тюленей, первое время и внука считала своим подопечным, который за лакомство должен выполнять команды. Поначалу держала себя строго, даже требовала обращения на «вы», но быстро сдалась и стала просто «бабулей». К тому же нужда в муштре отпала сама собой: пока соседская детвора гоняла мяч и взрывала карбид, он жонглировал пятью яблоками на радость бабушке и крутил ризенвелль<span class="footnote" id="fn_36484570_0"></span> на перекладине, вместо «солнышка» на качелях.

Его судьба была предопределена с самого детства, пускай он и не кочевал с родителями из города в город. После окончания циркового училища, где его выпускной номер «Икар» с двойным задним сальто оценили высшим баллом, с цирком пришлось ненадолго проститься: повестка на двухгодичную службу оказалась сильнее любого блата. Но теперь долг Родине выплачен, и Саша просто обязан наверстать упущенное!

— Будешь поднимать престиж советского цирка, — сказал отец в напутствие, когда советская система распределения отправила Сашу на хмурый Урал в малоизвестный коллектив «Полет Пегаса». — Набьешь шишек, оперишься — прилетишь сразу на теплое место.

Саша не сомневался: тут он ненадолго. Осилит тройное сальто-мортале, его фамилия засветится красной строкой на афишах — и айда покорять столицу!

Но стоило подняться на мостик для вольтижеров, как суровая реальность провинциального цирка развеяла эти грезы. Саша оторвался от мостика на трапеции, заскользил в воздухе маятником и, качнувшись три раза, прыгнул в руки ловитора<span class="footnote" id="fn_36484570_1"></span>. На первый взгляд все прошло безупречно, но, оказавшись на площадке с противоположной стороны манежа, Саша с досадой поморщился. Дистанция между площадками была детской. Мало того, площадка ловитора была чуть ниже их — вольтижерской — площадки. Халтура, чтобы облегчить работу ловитора.

— Что такой кислый? — не преминул спросить Борис. — Отлично сработали для первого раза.

— Мы же сейчас просто разминаемся, так ведь?

— Не понял, — сельская харя Бориса не светилась интеллектом, но Саша не побоялся утрудить себя разъяснениями.

— Я вот о чем… дистанция между площадками будет больше?

— Это зачем? — с искренним удивлением спросил Борис.

— Это же несерьезно. Я тут даже двойного сальто скрутить не смогу. Мне не хватит размаха!

— Нет, вы слышали? — крикнул Борис двоеславию, — Нашей звезде недостает размаха!

— О звезде говорить еще рано, но тебе, как ловитору, не затруднит немного повысить планку? В конце концов, всю работу делаю я.

— Планку повысить, значит?.. Это можно.

Саша тогда не придал значения этим словам. Только потом он понял, что они сквозили неприкрытой злобой.

Инспектор манежа кивком головы дал добро, и еще заспанная униформа закопошилась внизу, оттягивая аппараты дальше друг от друга. Первым прыгал Вячеслав. Прыжок «на троечку» — носки не тянул, ноги — что вареные макаронины, грация — тюлень на тумбе нос утрет. Отец сгноил бы за такое. После Славы настала снова Сашина очередь. По команде «ап!» Борис свесился в ловиторке вниз головой и вытянул руки. Не подозревая подвоха, Саша оторвался от трапеции, сделал одинарное сальто и… вдруг понял, что поймал воздух. Борис просвистел мимо. Саша едва успел принять позу пловца, чтобы не прорвать ногами страховочную сетку, но все равно неудачно завалился на бок.

Когда сетка перестала лихорадочно плясать, он погрозил вверх кулаком:

— Вы что?! Одичали все тут?! Все с Фэллом квасите?!

— Помолчал бы, Москва. А то как бы тебе что не расквасили, — и Борис, качнувшись, вернулся на мостик, где Вячеслав дал ему звучное «пять».

Саша, скрипя зубами, полез обратно на площадку по веревочной лестнице. Тренировка обещала быть долгой.

4Когда его коллектив, посмеиваясь, ушел обедать, Саша задыхался на сетке, баюкая ушибленное от жесткого падения плечо. Эта сволочь, эта грубая колхозная рожа не поймала его несколько раз подряд. Саша все точно выверял: не торопился и не опаздывал. А эта гадина просто убирала руки за голову и не ловила его. При этом каждый раз убеждая, что в следующий раз обязательно поймает!

— Эй, паучок, ты чего там хнычешь?

— А?

Саша посмотрел вниз. Фэлл с запрокинутой головой стоял под страховочной сеткой. Саша не сразу узнал его без застиранной гимнастерки, гладко выбритого и в костюме-тройке табачного цвета.

— Неужели пришли на репетицию? Уже опохмелились?

— Как видишь, — сухо сказал Фэлл.

— Как на свидание собрались.

— Так и есть. Почти. Так и быть, разрешаю посмотреть.

— Кто же эта счастливица?

— Не твоего ума дело.

Хотя гадать долго не пришлось. Из-за форганга, поправляя юбку, вышла одна из дрессировщиц собак. Саша видел, как она выгуливала свою ораву — белоснежную семерку пуделей. Сколько она не оправляла длинное платье, руки выдавали ее тучность.

— Чижик, давай быстрее. Меня дети ждут, — сказала она, то и дело поглядывая на форганг.

— Собачки в состоянии подождать, а магия не терпит суеты.

— Магия, скажешь еще, — проворчала женщина. — Ну, что мне там делать?..

— Начнем с простого.

Саша лег животом на сетку и принялся наблюдать. Униформист выкатил на манеж небольшую продолговатую платформу с сложенными наверху тремя большими никелированными мечами и широкой матерчатой лентой, которая лежала между двух мечей. Фэлл взял крайний левый меч и вставил его вертикально в паз в конце платформы. То же самое он проделал и с другими мечами на равном друг от друга расстоянии. Женщина подошла к Фэллу поближе, в то время как тот поднял руку и стал производить у нее перед лицом легкие пасы. Гипноз, что ли?

— Ты засыпаешь, Наташа. За-сы-па-ешь. Откидывайся назад.

Униформист едва подоспел, чтоб подхватить падавшую. Да и то чуть не уронил ее.

— Полегче! — возмутился Фэлл.

Они не без труда подняли Наташу и уложили поверх стоящих остриями вверх мечей.

— Наташ, приподними голову, — сказал Фэлл и бережно уложил ее головой на острие первого меча. Потом Фэлл и униформист убрали руки, и она осталась лежать на трех мечах.

Фэлл продолжал делать загадочные пасы руками. Немного погодя Фэлл шикнул униформисту:

— Приподними ее за талию.

Униформист, скривившись в лице, удерживал Наталью за подобие талии, а Фэлл вытащил из-под нее средний меч. Саша даже сверху видел, как напряглась шея Наташи, как стремительно побагровело ее лицо. Она отдувалась, как штангист, взявший на грудь непосильный вес.

— Наташа! Не пыхти. Ты в трансе, — прогнусавил в полголоса Фэлл.