Глава 1. На мушке (2/2)

— Рада, что ты в это веришь. Марсель, — её губы тронула лёгкая улыбка. — Ты меня знаешь, я пока ещё ни разу не рисковала собой. И я буду предпринимать какие-то действия лишь тогда, когда у меня будет чёткий план. Пока его нет я просто выжидаю. Со мной всё будет в порядке, — добавила она после небольшой паузы, стараясь вселить в друга больше уверенности. — Да со всеми нами всё будет в порядке, лет через двадцать встретимся за бокальчиком крепкого, повспоминаем былые деньки.

«Ложь».

— Ну уж нет, — Марсель всё же сдался и расплылся в улыбке, обнажая крепкие белые зубы. — Если выберусь из этой передряги, никогда вспоминать не буду!

— Но со старыми друзьями хоть выпьешь? — укоризненно нахмурилась Адель.

— Само собой, готов в любой момент.

— Тогда чего ждать, принесешь нам по бутылочке?

Марсель оттолкнулся от стены, и пружинистой походкой вышел из проекторной.

Адель дождалась пока его шаги смолкнут в конце коридора, и развернулась к замолкшей Шошанне. Девушка будто превратилась в каменное изваяние, невидящим взором смотря в зал. На её красивом лице не отражалось ничего, будто портрет, на котором художник забыл нарисовать эмоции. Адель очень хорошо знала что это значит — Шошанна Дрейфус вспоминает прошлое. Именно с таким выражением она рассказывала про убийство своей семьи, про то как на крышах поездов сбегала в Париж, как спала на чердаках, спасаясь от промозглого ветра. Эти воспоминания были стол болезненны, что проще было закопать их как можно глубже, и оставить на этом месте зияющую пустоты. Так правда было легче.

Адель осторожно тронула её за руку.

Шошанна вздрогнула всем телом и будто проснулась ото сна.

— Прости, я задумалась, ты что-то говорила?

— Хотела узнать, могу ли я как-то помочь тебе спастись от этой хандры, — невесело хмыкнула Адель.

Шошанна подняла брови:

— Только если выйдешь за меня завтра на смену.

— А почему бы и нет?

Она шутила, но Адель отчего-то подумалось, что это вполне неплохой вариант. Ей не хотелось проводить выходной в своей маленькой и неуютной комнате, в которой только-только закончился ремонт и всё ещё пахло краской.

Шошанна удивлённо покосилась на неё.

— Ты сейчас серьёзно?

— Я правда хочу тебе помочь, да и мне не в тягость, сколько раз я наблюдала как вы с Марселем работайте и поверь мне, я справлюсь не хуже твоего. Кстати пора сменить бобину.

Она указала на рулон плёнки. Шошанна быстро загрузила его в проектор, а затем неуверенно протянула:

— Завтра могут прийти новые фильмы для немецкого вечера, и владелец кинотеатра обязан их принять.

— Чепуха, представлюсь твоим именем, думаю, вряд ли они попросят предъявить документы, — Адель сделала два шага к девушке. — Посмотри на себя, работаешь как ломовая лошадь, отдохни хоть денёк. Мы с Марселем разберёмся.

Она взяла её за руку и сжала.

— Ты это заслужила как никто другой. Сходи куда-нибудь или просто побудь дома, в тишине, книгу почитай.

Шошанна всё ещё сомневаясь покачала головой, но тут её взгляд вновь вернулся к мерцающему экрану. Лицо в миг ожесточилось, проявляя истинное отношение ко всему этому «искусству».

— Хорошо, завтра передаю бразды правления в ваши с Марселем руки, но если что-то пойдет не так, то сразу сообщите мне.

— Ну, конечно! — искренне радуясь за подругу произнесла Адель.

***

Всё шло как нельзя лучше. Марсель крутил фильмы, пока она разбиралась с бухгалтерией, составляя новое расписание сеансов. Адель даже подумать не могла, что обычная смена деятельности может привести её в такой восторг. Как же хорошо было не притворяться, на каждом углу любезничая с людьми, которые вызывали в ней лишь презрение. Она летала между этажами как бабочка, разделываясь всё с новыми и новыми делами. Давно она не чувствовала себя такой энергичной и эта перемена ей очень даже нравилась.

— Ну что, как дела коллега? — забежала она к Марселю в перерыве между сеансами.

— Отлично, следующий фильм у нас… — он пробежал глазами по листку бумаги. — Вечный жид.

<span class="footnote" id="fn_38873294_0"></span>

— Господи, — Адель сморщила нос. — Название говорит само за себя, как Эммануэль вообще допустила его в прокат?

(В целях сохранения анонимности они называли Шошанну её выдуманным именем, чтобы случайно не проговориться при посторонних).

Марсель пожал плечами.

— Видимо надавили, ты же помнишь, в день надо пускать хотя бы один немецкий фильм одобренный оттуда, — он указал пальцем наверх. — Но я тоже не в восторге.

Они немного помолчали. Наконец Адель спросила:

— Надо чем-то помочь на улице, надпись поменять, например?

Марсель подумал, а потом кивнул.

— Да, сейчас принесу лестницу.

***

Адель осторожно вскарабкалась по деревяным перекладинам, держа в руках небольшое ведро с буквами. Марсель снизу поддерживал лестницу, чтобы та не упала.

— Так что мне выкладывать? — отцепляя старые буквы спросила она.

— Анри-Жорж Клузо,<span class="footnote" id="fn_38873294_1"></span> — крикнул в ответ он.

Быстро разделавшись с прошлой афишей, она приступила к новой. Ей нравилось это занятие — стоишь, смотришь на всех сверху вниз и сразу чувствуешь себя такой важной. Если бы можно было снимать квартиру в многоэтажном доме, она бы сразу согласилась, ей нравился вид, который открывается только на высоте. Она ни разу не была в Нью-Йорке, но долго рассматривала фотографии, на которых были видны величественные здания, и глядя на них, ей непременно хотелось когда-нибудь залезть на самую верхушку.

— Марсель, принеси мне К, Л, У, З и О, пожалуйста.

— Минута, — мужчина отпустил лестницу и скрылся в дверях кинотеатра.

Адель вернулась к работе, закрепляя букву Ж.

— Вы владелица кинотеатра? — раздался снизу мужской голос.

— Да, — не поворачиваясь ответила она.

«Наверняка это привезли новые бобины».

— Спускайтесь.

— Бога ради, — зло прошипев и резко повернув голову, ответила она. — Разве не видно, что я…

Но слова застряли в горле. На секунду ей даже показалось, что она вот-вот упадёт с лестницы, но рука крепко вцепилась в перекладину.

Напротив входа в кинотеатр стоял дорогой чёрной автомобиль, а рядом двое мужчин. Говоривший по-видимому был водителем, но лишил её дара речи вовсе не он, а тот кто стоял чуть позади. Она уже видела эту форму, такого тёмного оттенка, что казалось будто поглощает весь свет. Гестапо. Палачи Рейха. Одни из самых жестоких детищ фашистского режима.

Мужчина что-то тихо проговорил водителю и тот повторил:

— Мадмуазель Мимьё, спускайтесь немедленно, это приказ.

Адель медленно положила так и не закреплённую букву, и поудобнее перехватившись вспотевшими ладонями начала спускаться. У неё было несколько секунд, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.

Гестаповец думает, что она Шошанна, значит ли это, что они каким-то образом догадались, что она еврейка? Пожалуй нет, потому что тогда бы с ней никто так церемониться не стал, подскочили бы и выволоком доставили на допрос. Но тогда какое им дело до обычной владелицы кинотеатра? Кто-то донёс? Нашли запрещённые фильмы?

До земли оставалось ещё несколько ступенек.

Что же делать, стоит сказать, что она вовсе не Шошанна, а её подруга? Нет, это будет слишком подозрительно и привлечёт не нужное внимание к её собственной персоне. Она, конечно, может предъявить свои документы, но это мало на что повлияет, скорее добавит вопросов.

Нога опустилась на твёрдую брусчатку.

Вот что она сделает: пока не будет говорить, что Эммануэль Мимьё вовсе не является, а попробует разузнать зачем она вообще им понадобилась. Если же дело запахнет жареным, то уж лучше в цепких руках Гестапо окажется француженка с безукоризненной репутацией, а не еврейка с сомнительным прошлым.

Адель глубоко вдохнула, и нацепив на лицо вежливую озадаченность, уверенным шагом приблизилась к мужчинам.

— Добрый день, господа, могу ли я поинтересоваться в чём заключается цель вашего визита?

Водитель перевел её слова гестаповцу.

Спустившись, она смогла лучше рассмотреть его: форменная фуражка с черепом закрывала половину лица, оставляя на свету лишь изогнутые в пренебрежительной усмешке тонкие губы. Адель взглянула на китель, пытаясь понять кто же пришёл по её душу, но кожаный плащ скрывал все знаки отличия. Но даже несмотря на это, сомневаться не приходилось, что перед ней очень важная шишка. Личный водитель и сверкающий в свете солнца седан были тому подтверждением. Даже Бергман не удостоился такой чести.

Мужчина тем временем холодно отчеканил:

— Или ты засовываешь свой зад в машину или я запихиваю тебя силой.

— Мадмуазель, сядьте в автомобиль.

Она слегка опешила от такого тона и уже было хотела ответить по-немецки, чтобы посмотреть на реакцию этого напыщенного урода, но вовремя прикусила язык. Лучше поберечь этот козырь до нужного момента.

Ей ничего не оставалось, как с той же вежливой улыбкой проговорить:

— Что ж, полагаю у меня нет выбора.

И сесть в машину.