Глава 4: Предупреждения услышаны (1/2)

***

Драконий камень

Несмотря на опасения мейстера Крессена, три дня назад Станнис, наконец, очнулся. Они все еще не знали, что послужило причиной пожара, рыцарь с Расколотой Клешни стал настоящим параноиком, а оборона крепости была усилена до предела. Даже крыса не могла проникнуть внутрь без ведома мастера над оружием. Лорда же Драконьего Камня мучили сильные боли, его горло не могло издавать ничего, кроме надсадного кашля и болезненных хрипов.

Поэтому Давос вот уже почти луну торчал здесь, не в силах уйти. Делать в крепости было почти нечего: Луковый Рыцарь никогда не любил тренироваться в обращении с оружием, особенно в старости и с отсутствующими пальцами. Поэтому большую часть времени он проводил, слоняясь без дела, и впервые за долгие годы посетил местную септу. Давос не был особенно благочестивым человеком, но в такие моменты не помешает помолиться. Однако он не мог торчать в септе дни напролет. Бесцельное ожидание стало бы совсем невыносимым, если бы не настойчивое требование маленькой леди Ширен, научится читать.

Дочь Станниса по-прежнему оставалась той милой и нежной девочкой, какой он ее помнил, но стала еще печальнее. Глаза ее почти всегда были красными, и он знал, что она каждую ночь плачет перед сном. Тем не менее она проявляла непреклонную стойкость, и если Ширен что-то задумала, ее сложно было остановить. Поэтому, когда она решила научить его грамоте, он не мог не поддаться ее настойчивости.

Давос подумал о сыновьях. Семеро соизволили благословить его здоровыми сыновьями, и он не мог не задаться вопросом, не было ли это знаком богов. Дейл был достаточно взрослым, чтобы справляться со всем самостоятельно, но другие его мальчики были еще юны и нетерпеливы достаточно, чтобы совершить глупость без его присмотра. Особенно Аллард, который был опрометчив и склонен находить неприятности даже там, где их не было. Оставалось надеяться, что старший брат будет держать их в узде.

Как раз когда он любовался унылым закатом, наслаждаясь дуновением ветерка и запахом соли, серы и серы, к нему подбежал толстый гвардеец. Давос узнал в нем Даина, сына местного мясника, который питал известное пристрастие к солонине и свежеиспеченным лепешкам.

— Лорд Баратеон вызывает вас, — прохрипел мужчина, пытаясь отдышаться.

Слава Семерым, похоже, Станнис пришел в себя!

— Я немедленно отправлюсь, — успокоил Давос гвардейца, и направился к Каменному Барабану.

Оставалось надеяться, что, подняв своего сеньора на ноги, Давос сможет вернуться к Марии и повидаться с сыновьями. К тому времени как он поднялся по длинной лестнице и добрался до покоев лорда, Луковый рыцарь уже запыхался. Отец всеблагой, он был создан для моря, а не для того, чтобы лазить, как белка! К счастью, его собственная крепость была не более чем башней в четыре этажа и куртиной высотой тринадцать футов, но этого вполне хватало, чтобы сдерживать разбойников и пиратов.

Покои Станниса охраняли двое внушительных стражников, которые кивнули ему и открыли дверь. Внутри сильно пахло травами и припарками. Это была почти пустая комната без украшений и предметов роскоши, кроме самого необходимого. Лорд Драконьего Камня лежал на кровати, большую часть его тела, за исключением лица, полностью закрывали пропитанные чем-то зеленым повязки. Давос быстро подошел к кровати и сел на стоящий рядом стул.

Станнис беспокойно зашевелился и повернул голову, чтобы посмотреть на него своими темно-синими глазами.

— Сир Давос, мне нужен ваш совет, — болезненно прохрипел Баратеон и зашелся влажным кашлем.

— Я буду рад помочь чем смогу, милорд, — он слегка склонил голову, — но я всего лишь бывший контрабандист и мало что знаю об играх и бедах лордов. Сир Харди или мейстер Крессен могли бы дать гораздо лучший совет, чем я.

— Я выслушал их, но теперь выслушаю тебя, — последовал еще один приступ болезненного кашля. Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем он успокоился. — Крессен говорит, что мои легкие повреждены и никогда не восстановятся.

Бывший контрабандист вздрогнул от этой новости. Станнис всегда был человеком железной воли и убежденности, он не пал духом даже когда почти год голодал в Штормовом Пределе. Он помнил молодого, болезненно худого лорда, чьи глаза были похожи на два потемневших и необработанных осколка сапфира, непоколебимых, несмотря ни на что.

— Как долго…?

— Мейстер говорит, что не более полугода, если я останусь здесь, — раздался еще один хрип, и Давос едва сдержал сочувственный вздох. Но Станнису не нужна его жалость. — Он говорит, что сера и дым Драконьей Горы очень вредны для меня сейчас. Как будто я торчал тут шестнадцать лет! Мне предстоит провести остаток дней, прикованному к постели, и медленно и мучительно умирать. Мои ноги так сильно обожжены, что одно только легкое движение доставляет мучения, не говоря уже о ходьбе. Крессен был удивлен, что мне вообще удалось выжить, ведь все шансы были в пользу Неведомого.

— Неужели ничего нельзя сделать? — с надеждой спросил Давос.

— Нет. — Повторил лорд, болезненно задыхаясь. — Предположим, если я уеду, то смогу продлить срок на полгода, но почему, Крессен не говорит, — еще один болезненный, но, к счастью, короткий приступ кашля. — Но кому я могу доверять, когда Ланнистеры пытаются избавиться от меня? Мой оруженосец и мейстер утверждают, что пожар был случайностью, что в тот день в крепость не проникали посторонние, но я знаю лучше. Джон Аррен, второй самый охраняемый человек в Семи Королевствах, считал себя в безопасности, но они с легкостью убили его. Моя жена погибла, а моя дочь едва не была убита в моем собственном замке!

— Вы думаете, что за пожаром и смертью Десницы стоит лорд Тайвин Ланнистер?

— Нет, не он, а его дети. Старый лев довольствуется тем, что сидит в своей позолоченной скале и правит своими землями, но Бес, Цареубийца и Блудница… — Очередной приступ влажного кашля прервал слова Станниса, и его лицо исказилось от боли. Спустя несколько мучительных ударов сердца прикованный к постели лорд наконец успокоился.

— Почему бы не обратиться с этим к Его Милости?

— У меня нет доказательств, — с горечью промолвил Станнис. — А даже если бы были, он бы их отверг, а я был бы еще раз оскорблен, если бы мне вообще удалось уйти из Королевской Гавани живым. Что бы я ни делал, ему этого недостаточно! Единственная семья, о которой заботится мой брат-король — это Эддард Старк. Лорд Винтерфелла больше брат Роберту, чем я когда-либо был! Даже сейчас он едет на Север, чтобы сделать его своим десницей, вместо того чтобы просить меня. Нет, Роберт и его северный брат сами справятся с Ланнистерами.

Давос никогда не видел, чтобы маска железного спокойствия его сеньора слетала с него. Лицо Станниса покраснело, он тяжело дышал и хрипел. Луковый рыцарь наконец понял, что недовольный лорд Драконьего Камня — всего лишь человек, и его тоже можно вывести из себя.

— Что же вам делать, милорд?

— Я должен подготовить свою дочь к моему уходу из жизни, чтобы змеи и львы не растерзали ее, — кашлянул он. — Она станет леди Драконьего Камня после меня, но полугода недостаточно. Я… знаю, что меня не любят среди лордов. Кому из моих вассалов, по-вашему, можно доверить мою дочь и то, что осталось от меня против золота Ланнистеров?

Давос задумчиво потер подбородок.

— Лорд Монфорд Валерион, милорд, — уверенно заявил он.

— Почему?

— Он гордый человек из старого Дома, и Дрифтмарк хорошо защищен. Ланнистеры убили тетку лорда Монфорда при разграблении столицы, и он никогда не забудет этого и, наконец, вы спасли жизнь его сводному брату во время восстания Грейджоев.

***

Винтерфелл

Спарринги помогали ему отвлечься от всех бед и… неправильности всего происходящего. В один день он лишился двух братьев, и атмосфера в замке оставалась мрачной и тяжелой. Его мать стала проводить меньше времени в септе, но лишь затем, чтобы обрушить всю параноидальную опеку на Рикона, который начал быстро уставать от этого. Увы, она упрямо не желала никого слушать и все время была прикована к младшему сыну. Поначалу Рикону это даже понравилось, но вскоре он стал бунтовать и теперь постоянно сбегал, вызывая взрывы материнской паники и негодования.

После почти двух недель изматывающих тренировок с двуручником его тело начало привыкать к нагрузкам, движения перестали быть отрывистыми и неловкими. Но теперь затупленный меч был гораздо тяжелее того, к которому привык Робб, и он уставал быстрее, чем раньше. Сейчас он заставлял себя продолжать обмениваться ударами с энергичным Джори Касселем, хотя легкие горели и требовали больше воздуха. Робб провел бои уже с пятью стражниками один за другим, а капитан гвардейцев был отдохнувшим, ведь до сих пор провел лишь один спарринг.

Впрочем, и без того наследник Винтерфелла едва ли мог победить Джори в одной схватке из пяти, да и то, если ему везло. Капитан был выше, сильнее, опытнее и искуснее Робба. Он чувствовал, что силы на исходе и через несколько мгновений его меч был отброшен в сторону, а затупленный кончик клинка Джори оказался у его шеи.

— Сдаюсь, — устало пробурчал Робб, скорчив гримасу.

— Ты продержался дольше, чем в прошлый раз, — сказал Кассель, его глаза загорелись, и он убрал меч.

— Но я все еще получаю по заднице.

— Любое улучшение важно, — заметил Джори. — Будешь продолжать в том же духе, и скоро мало кто сравнится с тобой в Винтерфелле.

Робб усмехнулся: поначалу он почти все время проводил во дворе, просто чтобы выпустить гнев. Но ярость быстро выветрилась из него, ведь разъяренного мечника легче победить. Вместо этого он направил весь свой пыл в непреклонное упорство, и теперь, даже с большим мечом, мог одолеть некоторых гвардейцев, которые побеждали его раньше. Увы, Джон ушел, исчез боги знают куда, и рядом не было никого из ровесников, в схватках с кем он мог бы проверить свое мастерство. Теон был старше на три года, но Робб побеждал его и раньше, не говоря уже о том, что наследник Железных островов не слишком усердно тренировался. Даже сейчас он находился в Зимнем городке, навещая Росс.

— Может, с обычным мечом у меня было бы больше шансов, — не удержался Робб от ворчания, глядя на самодовольное лицо Джори.

— Через несколько лет, — добродушно кивнул капитан. — Вы еще не видели крови в бою, лорд Робб. Есть разница между человеком, который сражался и убивал ради своей жизни, и тем, кто этого не делал.

Он рассеянно кивнул, вернул свой тренировочный меч на стойку для оружия и повернулся, чтобы посмотреть, как отец сражается с сиром Родриком. Эддард Старк предпочитал меч и кинжал и медленно, но верно ослаблял защиту рыцаря. В конце концов Родрик перенапрягся, и отцу удалось отвести меч противника в сторону своим кинжалом и ударить того по плечу, свалив старшего рыцаря на землю. Лорд помог своему ворчащему мастеру над оружием подняться, сжал его плечо и повернулся к гвардейцам.

Следующим противником оказался Халлис Моллен, и Робб, приказав одному из слуг принести ему чистую одежду для переодевания, направился к гостевому дому. Пора было отдохнуть в горячих источниках, пока отец не закончил спарринг и не потребовал от него новых уроков.

Робб вошел в богорощу через небольшие деревянные ворота рядом с гостевым домом. Его окружил приятный аромат сосен и дубов. Внутри древней рощи полог из ветвей над головой закрывал солнце, а на земле мох покрывал грубые корни и камни. Со стороны горячих источников стелился слабый туман. Наследник Винтерфелла несколько минут полюбовался безмятежным видом и направился к тихо журчащим водам: небольшие ручьи вытекали из трех горячих источников и сливались вместе, пересекая богорощу и впадая в крепостной ров. Он быстро скинул одежду на большой камень неподалеку и вошел в бассейн. Бурлящая вода доходила ему до самых ребер, и он потратил несколько мгновений, чтобы найти место и сесть так, чтобы вода полностью покрывала плечи. На смену боли в мышцах пришло приятное тепло, он удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза, когда с соседнего вяза защебетала малиновка.

Эддард Старк редко посещал двор, чтобы потренироваться: обычно он был занят своими обязанностями лорда и проводил время в солярии или уезжал решать споры. Но все изменилось две недели назад, вскоре после исчезновения Джона. Отец передал часть своих мелких обязанностей и выкроил время, чтобы заниматься с Роббом каждый день, а не дважды в неделю. Мелодичное пение птицы так успокаивало…

— Робб, Робб!

Голос заставил его проснуться, и он чуть не выпрыгнул из воды.

На другой стороне бассейна, окутанный тонкой пеленой пара, сидел отец, лишь голова и плечи возвышались над водой, а волосы блестели от влаги. Боги, он даже не слышал его!

— Отец, — кашлянул Робб, когда успокоился. Щебетания птиц больше не было слышно, и единственным звуком было тихое бульканье горячей воды.

— Хорошо выспался? — со знающей улыбкой спросил Эддард. Исчезло то беспокойное выражение, что было на его лице последние недели.