Глава 8. Не прощайся (2/2)

Кайо знала, что Кайгаку в последнее время тоже страдал бессонницей. Тоже периодически посреди ночи выбирался на кухню допить свой травяной чай, уже давно остывший с вечера. Кайо уже взяла за привычку специально для Кайгаку заваривать покрепче. Добавлять больше шалфея — чтоб спал лучше, чтобы нервничал меньше. Хоть в чем-то они сходились — оба нервничали, переживали, но из последних сил старались скрыть свое волнение от чужих глаз. Как глупо.

— Чего ты тут бродишь? — на очередной бессонной вылазке им все же «посчастливилось» столкнуться. Кайо застукали прямо в коридоре в ночной юкате с горячим чайником в руках — с поличным. Она даже не встрепенулась, не пискнула — Кайгаку будто специально подкрался со спины.

— А ты чего? — машинально ответила вопросом на вопрос она, сжимая ручку чайника еще крепче. В темноте ночи было совсем непонятно, какие эмоции играли на лице Кайгаку. Скорее, недоумение. Тупые вопросы всегда сбивали его с толку.

— Чего?..

Разговор оборвался, не начавшись. Кайо лишь молча протянула чай и так же молча убралась с глаз долой к себе в комнату. На следующий день ей и вовсе подумалось, что Кайгаку ей просто приснился. Такое уже бывало. Не раз.

За несколько дней до отбора Кайгаку она тоже начала заваривать себе покрепче. От бессонницы не спасали уже никакие травки.

***

Кайо почему-то наивно думала, что в последний вечер перед уходом Кайгаку Куваджима-сан разрешит приготовить ей что-то поинтереснее рисовых шариков. Но дедуля, кажется, совсем и не думал провожать Кайгаку как-то по-особенному. Ужинала Кайо вдвоем с Зеницу в звенящей напряженной тишине. Куваджима-сан с Кайгаку остались до глубокой ночи на тренировочном поле. Куваджима-сан предупредил, что их не нужно ждать.

Кайо сидела напротив Зеницу и почему-то все боялась поднять на него глаза. Боялась заразиться его паническим волнением.

«Он не умрет… Он не умрет раньше меня…» — то и дело вырывалось у Зеницу бессвязное, когда он совсем уж уходил в себя. Кайо становилось совсем не по себе.

В эту ночь в доме не спал даже Зеницу. Дважды заваренный чайник с травами к утру совсем опустел.

Кайо долго не могла заставить себя встать с постели. В дорогу Кайгаку она собрала все еще с вечера, но все равно нужно было проверить еще раз: все ли верно она уложила, хватит ли ему еды в дорогу. Она точно могла что-то забыть. Собраться с мыслями и унять дрожь в коленях все никак не получалось.

За завтраком только Куваджима-сан притронулся к еде. Держался он как обычно — отстраненно невозмутимо, будто и вовсе не замечая, что никому из остальных кусок в горло совсем не лез. Кайгаку был слишком задумчив, Кайо слишком напряжена, а Зеницу… Зеницу будто и вовсе считал секунды до собственного обморока.

— Редко же вы мне даете посидеть в тишине, — с нескрываемым удовлетворением протянул Куваджима-сан, вылавливая из тарелки последнюю пару рисинок. — Этот день мне запомнится на старости лет. Что-то вы сегодня сонные как мухи. Проводим Кайгаку, и теперь уж я тобой займусь, Зеницу. Будешь догонять моего ученика, понял? Хорошо поработаешь, тебя через пару месяцев тоже на отбор отправить можно будет. Кайгаку вернется, тоже тебя потренирует, поможет мне. Ну, что кислые такие? Собираться пора. Хватит рассиживаться, пора кости разминать. Кайо, иди собери все, проверь. Хватит вам в облаках все летать, молодняк.

Дом ожил только стараниями Куваджимы-сана.

Кайо стала прибираться на кухне, Зеницу ушел слоняться куда-то во двор, Куваджима-сан же с Кайгаку вместе удалились в его комнату. Кайо еще позавчера передала хаори. Куваджима-сан остался доволен. «Я сам ему передам, молодец, ступай», — только и бросил он, в задумчивости вздернув густые седые брови.

Кайо была рада, что именно Куваджима-сан вручит Кайгаку ее работу. Сама бы она точно умерла от волнения. Да и Кайгаку бы точно бросил ей что-нибудь обидное чисто из вредности.

Кайо совсем не хотелось омрачать их прощание такими глупостями.

Как только из-за горизонта выглянули первые лучи сонливого предрассветного солнца, Кайо с Зеницу нервно прибились у ворот. Кайгаку с Куваджимой-саном почему-то все мешкали. Кайо с Зеницу молча смиренно ждали чего-то страшно неотвратимого.

Кайо едва не выдохнула рвано разочарованно, увидев, что Кайгаку, наконец показавшийся на крыльце, и не подумал накинуть ее подарок — на свой первый и последний важный экзамен он решил отправиться в своей поношенной черной форме. Кайо опустила голову в замешательстве. Может, Куваджима-сан все-таки забыл передать?.. Может…

Ее поток бессвязных мыслей внезапно оборвал сам подошедший Кайгаку. Лицо его было нечитаемым, но в ядовито-зеленых глазах плясали черти. Кайгаку был возбужден, Кайгаку уже не терпелось скорее двинуться в путь. Пропустить эту убогую сцену прощания. Кайгаку совсем не нравилось, как на него смотрели эти двое: обреченно, потерянно, выжидающе.

Будто совсем не верили в него.

— Что? — в раздражении бросил Кайгаку, заметив, как у Кайо невольно дрогнули тонкие губы.

— А… Хаори?.. Тебе понравилось? Красивое? Теплое? По размеру? Или нет?.. Или да?

Кайгаку фыркнул. Кайо заглядывалась на него слишком беззастенчиво пытливо.

— Пойдет. Думал, хуже выйдет, — снисходительно все-таки ответил он. Оба выдохнули. Кайо снова опустила голову, даже не пытаясь скрыть глупую улыбку. Кайгаку же скосил взгляд на небольшой походный мешок, перекинутый через плечо, решив зачем-то уверенно добавить. — Надену, когда отбор пройду. Запачкается еще.

Кайо понимающе кивнула. Кайгаку всегда очень бережно относился к своим вещам. Особенно — к новым. Кайо была уверена: он вернется, хаори будет на нем как новенькое. Даже подшивать не придется.

Хоть она была бы и совсем не против.

— Не ушел еще? Давай-давай. Ждать тебя там никто не будет. Опоздаешь — еще полгода придется ждать. С Зеницу тогда вместе на отбор уйдешь.

Кайо нервно дернулась, кинув тревожный взгляд за спину Кайгаку. Куваджима-сан неспешно спустился во двор, хмуро окинув вмиг оцепеневшую троицу.

Кайгаку развернулся, поклонился учителю. Кинул последний презрительный взгляд в сторону непривычно затихшего Зеницу, что не переставая сверлил одну точку в прибитой его же тяжелыми следами земле.

На Кайгаку накатил внезапный прилив раздражения. Их «прощание» и правда затянулось. Пора.

— А вы что встали? Проводили и за работу! Еще слезы мне тут пустите, ну!.. Молодняк… Пойдем, Зеницу. И ты, Кайгаку, иди уже. Свидитесь все еще.

Куваджима-сан махнул тростью и тут же широким шагом направился в сторону Зеницу. Тот побледнел, вытянулся струной. И тут же метнулся в одном ему известном направлении.

— Письмо пошлешь, как пройдешь все. Не забудь старика, — Куваджима-сан в последний пристально продолжительно взглянул на своего старшего ученика и резко отвернулся. — Пойду из этого теперь… дурь вышибать.

Стоило Куваджиме-сану скрыться за изгородью, к щекам Кайо прилила краска. В последний раз они с Кайгаку оставались вот так… Наедине.

Кайо хотела бы что-то сказать на прощание, но все слова застыли в горле. Кайгаку только хмыкнул, больше не думая задерживаться.

Впервые он покидал порог дома в мрачном одиночестве. Без сопляка-Зеницу, без учителя. Один.

Опьяняющий запах долгожданной свободы быстро перебился паршивым предчувствием.