глава 27 о тренировочном лагере. часть 3 (2/2)

— Ладно, пошли на ужин.

— Не пойду, — качаю головой.

— Как хочешь, — даже уговаривать не стал…

Как только на пороге прачечный появился ОН. Сердце сделало кульбит, а щеки загорелись ярким пламенем. Я сгорю сегодня, точно. И умру.

— Выключи свет, — мне пришлось сильно постараться, чтобы сказать ровным тоном. Мысленно я просто орала, потому что я не ожидала и не ждала его здесь увидеть. Мне нужен был денек осмыслить свои чувства и желательно без его личного присутствия рядом. Потому что когда ОН рядом, я, как и сказал Тецу, буквально, схожу с ума.

— Хорошо, — щелчок и единственное освещение — свет из форточки.

— Что ты здесь делаешь? — он нерешительно подошел ближе. Вряд ли стесняется, скорее глаза не привыкли к темени. — Юки послал?

— Не сердись на него, — попросил за друга и опустился рядышком. От него веяло домашним теплом, от чего я невольно расслабилась. Это же мой Ину, чего мне его бояться, верно? — Я принёс тебе булочки, чтобы ты поела, — ну, боже, как настолько прекрасный человечек может любить такую ненормальную девицу, как я? У него что, не все дома?!

Всего на мгновение мы соприкоснулись руками, а у меня вся кровь вскипела. Чтобы отвлечься, я разорвала несчастную упаковку и вгрызлась в булку со сладкими бобами. А я их обожаю, между прочим.

— А попить принёс? — спрашиваю с набитым ртом. Да неприлично, но он в каких только меня состояниях не видел, так что это самое незначительное.

— Вот, — и достал бутылку воды из кармана. Если бы и женские карманы были настолько вместительны, жизнь была бы чуточку проще. — Ты злишься на меня?

— Нет.

— Я тебя чем-то обидел? — пытается докапаться до правды. Не лезь. Оно тебя сожрет. А я настолько оголодала, что от булки уже и крошки не осталось.

— Чем ты можешь меня обидеть? — и пожимает плечами, потому что сам не знает.

— Ты больше не хочешь общаться?

— Кто тебе такое сказал?!

— Н-никто…

— Тогда не выдумывай! — залпом выпила половину бутылки. Хотя хотелось вылить ее себе на бошку.

Я ударила себя по щекам, чтобы придти в себя. Ину тут же обеспокоено подскочил, чтобы оценить степень повреждения моего пострадавшего личика. И всегда, когда я начинаю закипать (а я уже в стадии не то, что возгорания, я готова взорваться), он меня обмахивает. Но в этот раз он поступил иначе — обхватил мое лицо руками и вынудил посмотреть на него.

Первое полноценое столкновение взглядов за сегодня. Обстановка, почти интимная, и только шум стиральный машины где-то еле слышен на фоне. Я облизываю в миг пересохшие губы, а он нервно сглатывает, наблюдая за этим. Неведомая сила притяжения заставила его склониться ко мне ближе. Это же не то, о чем я думаю?! Правда?

У меня ужасно быстро колотится сердце, ещё немного и потеряю сознание. В голове целый рой мыслей, мешающий трезво оценивать ситуацию. А он смотрит, как панически бегают мои глаза. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет! Он же не серьезно?

— Давай, — срывается вслух. Мы нещадно краснеем.

— Я не умею, — признался и только это остановило его от дальнейших действий.

Как в тумане, я потянулась к нему и наши губы соприкоснулись. То был невинный поцелуй. Трепетный и нежный, как сливки. Ничего особенного — простое прикосновение. И оно не должно было вызвать слишком бурную реакцию, но на деле отозвалось сотней фейерверков под фанфары. И бабочки в животе, удерживаемые мной лично, вырвались на свободу. Вся кровь прилила к голове, от чего пальцы ног стали будто невесомыми. Казалось, я готова взлететь.

Я резко вскочила, нервно измеряя комнату шагами. Я не могла подобрать слов, накрыв губы рукой. Мысли спутались, а место, где он касался меня горит огнём.

— Смешно тебе? — я злостно обернулась на смех.

— Прости-прости, — замахал открытыми ладонями. — Просто я так счастлив, — глупо лыбиться, когда договаривает фразу. И у меня чуть ли пар из ушей не идёт. Счастлив, что просто поцеловал меня?.. Да разве это поцелуй?! — Ай, Боми, — жалобно мычит, когда я не совсем аккуратно прыгаю на него и приземляюсь коленом прямо ему на бедро. Мы бьемся носом, потому что нетерпеливо тянемся друг к другу, потом ещё ударяемся зубами (надеюсь мои брекеты от такого не пострадали), а он улыбается. Робкий и неуклюжий, потому что я у него первая, но такой чувственный и душевный.

Он стонет, когда кусаю его губы. Притягивает меня ближе за поясницу, обнимает так крепко, словно хочет растворить в себе. Я ногтями впиваюсь в плечи, потому что не хочу его отпускать.

— Нет-нет! — осознав, что я делаю, я снова отпрянула. — Нам нельзя! — он накрыл губы ладонью и посмотрел снизу вверх.

— Почему это? — возмутился до ужаса смущенный. Уголки глаз очаровательно покраснели. Блять.

— Потому что мы… — не сразу нашлась с ответом, — мы друзья! И это несерьёзно!

— Да я!.. Ты мне .нравишься, — по спине побежала стая мурашек и волосы дыбом встали от признания. Я поправила его футболку, где сминала пальцами.

— Нет, — мотаю головой, не веря в это. — Ты запутался, потому что мы каждый день вместе.

— А может ты не будешь надумывать за меня? — в недовольстве сложил руки на груди.

— Ты разочаруешься, когда мы начнём встречаться! — предоставила ещё один аргумент.

— С чего бы?

— Ты меня совсем не знаешь! — и он опять смеётся.

— Да я знаю о тебе все!

— Сталкер! Яндере! Мама! — а он сидит и смотрит, как я мечусь по прачечной. Единственный парень готовый выносить мои истерики и только за это его уже можно вести под венец! — А я… Я тебя съем!

— Хорошо, — и чего он такой радостный?!

— Я странная!

— Я уже привык, — смущенно потирает щеку. От его заявления я поперхнулась воздухом. — И мне нравятся твои некоторые странности…

— Я козерог.

— А я скорпион. Со второй группой крови, — и золотистый ретривер в придачу.

— Айщ, — прикусила щеки. — Я очень ревнивая.

— Не думаю, что с этим будут проблемы: я никому не нравлюсь, — мне до безумия. — Не щипайся, — смеется, когда я наказываю его за низкую самооценку.

— Я… — хочу забраться под кожу и стать одним целым. — Я из другого мира! — боже, пристрелите меня кто-нибудь. Инуока поджал губы. Он не нашелся с ответом и прошло пару минут, прежде чем он тяжело вздохнул.

— Ладно, я тебя понял, — ничего ты не понял! Он вскочил на ноги и стремглав понесся к двери.

Тело двинулось раньше, чем мозг успел подумать. Я прижалась к нему со спины, от чего он застыл на месте.

— Дурак, — уткнулась головой между лопаток. Я чувствовала, как трясутся мои руки у него на груди и он накрыл их своими ладонями.

— Полный, — сокрушенно согласился.

— Ты мне обещал, — кровь прилила к голове, сделав ту до невозможности тяжёлой. — Всегда… быть… вместе, — слова даются с трудом, но я чувствую невероятную силу, когда последнее мы проговариваем в один голос.

— Я помню, Боми.

— Тогда… тогда поженимся!

— Так сразу?! — у него, кажется, отвисла челюсть.

— Ты не хочешь?! — у меня слезы навернулись на глаза. Когда я на нервах — совсем не слежу за своим языком, но не отказывается же теперь от своих слов?

— Хочу! — он мягко выпутался из моих объятий, только чтобы повернуться ко мне лицом. Я не могла поднять голову, чтобы взглянуть на него. Хотя безумно хотелось увидеть, насколько он покраснел. — Моя семья и ты — все, что мне нужно!.. И ещё волейбол, — говорит с беззаботной улыбкой. Я приложила холодную руку ко лбу, чтобы немного остыть. Знал бы ты, какой пожар в моей душе устроил. В голове стало так горячо, в душе — тепло, а на запреты — совершено плевать.

— Ты тоже, — охрипшим голосом. Руки затрясло от страха, — все, что мне нужно, — и сердце рухнуло в пятки. Стиралка запищала, оповещая о конце работы. Я вздрогнула от неожиданного шума и подняла голову. Ину заправил прядь моих волос за ухо. Выгляжу, наверное, как домовой, а он смотрит такими влюбленными глазками, как будто перед ним мисс Вселенная.

— Я помогу тебе развесить.

— Подождёт, — я дернула его за футболку на себя и мы слились в поцелуе. Удивительно, третий поцелуй и не похож на два предыдущих. Соу держит меня в своих руках уверенно, но осторожно, будто если сжать посильнее, то я разобьюсь, как хрусталь. Губы его мягкие, но немного обветренные, потому что любит облизывать их. А теперь Я делаю это за него, не могу поверить.

— Бом, — улыбается через поцелуй, — дышать нечем, — они были счастливы и умерли в один день. — В следующий раз, я первым тебя поцелую, — говорит решительно. Он слегка возмущен, что все три раза первенство брала на себя я, но уступать так просто не собирается. Мне нравится, как это звучит.

Мы, как дети малые, неловко отстраняемся и стараемся не смотреть друг на друга. Вижу, краем глаза, как он высоко задирает голову и не может сдержать довольной улыбки. И уже думать забыл, о моем несносном поведении весь день. Ну, точно, дурак. Ненормальный. Мне подстать.

Пока развешивали вещи (он делал за меня всю грязную работу, а я просто держала корзинку), болтали на отвлеченные темы. Выискивали созвездия на небе и придумывали им глупые названия. На улице никого не было, а из спортзалов доносились свет, приглушенные крики и звуки ударов по мячу. Время девятый час, надо бы разгонать их по-хорошему, но не могу сопротивляться, когда Соу зовет в корпус и протягивает ладонь, чтобы пойти со мной за руку.

В коридорах ещё есть народ: кто-то тусуется у автоматов с напитками, кто-то за сплетнями подпирает стенку, а некоторые идут в душ. Когда мы идем рука об руку, я краснею, хотя раньше я накидывалась на него при всех с объятиями и ни разу не смущалась. Если мы встретим кого-то из наших, мне кранты. И не дай Бог, если это будет Тецу или Тора.

— Чем планируешь заняться? — спрашивает, когда поднимаемся по лестнице. Он, как всегда, оборачивается, чтобы проверить иду я за ним или нет. Кажется, мы поменялись местами: обычно это его прерогатива полыхать, когда мы держимся за руки. Довольствуется ли он сейчас, что поставил меня в такое уязвимое положение? Я бы ликовала.

— Надо в душ сходить, — энергии вообще не осталось. Все силы ушли на психоз и временное помешательство, сейчас же осталась только усталость и полное эмоциональное выгорание. — Но так лень. Думаю, лягу сразу спать.

— Ну, хорошо.

— А ты?

— Я вряд ли скоро усну, — неловко смеется.

Мы остановились возле двери в женскую спальню. Он не отпускает меня, пока в коридоре ходят ребята, и нервно притопывает ногой. Мне кажется, что мы выглядим весьма подозрительно и от того все на нас пялятся. Отаки и Сузу не сводят с нас глаз и глупо хихикают, когда заходят в комнату, а мы заливаемся румянцем.

При полном освещении, он боится рискнуть и осмелиться на решительные действия. Не выдерживает напряжения, поспешно желает доброй ночи и грозно направляется к себе в комнату, ругая себя вслух последними словами.

Спустя время, когда свет в комнате погасили: «в следующий раз — точно», — приходит смс на телефон и я бесшумно кричу в подушку.