Глава 3 (1/2)

Весь следующий месяц Аддамс наслаждалась чтением, классификацией и составлением подробнейших статей об изгоях. Она обнаружила, что есть несколько территорий, изгои которых изучены крайне мало. Северяне-нормалы — скрытный народ и на контакт идут неохотно, а северяне-изгои и вовсе не любят обнаруживать себя.

Уэнсдей с уважением относилась к желанию строить стены, вместо мостов. Но разгадывать загадки она любила больше, чем собственный комфорт, что уж говорить о чужом?

Больше всего её заинтересовали каменные люди, эльфы и колдуны. И несмотря на то, что Старый Мерлин довольно часто выходил на связь в хрустальном шаре, информация оказывалась крайне неактуальной.

На пожелтевшей от времени бумаге, она увидела иллюстрацию колдуна в длинных одеждах. Едва она прикоснулась к рисунку, тело пронзил резкий удар тока.

Адамс запрокинула голову назад и сквозь шум в ушах услышала мужской голос, поющий на неизвестном ей языке. Но несмотря на это, Уэнсдей понимала, что мужчина поет заклинание.

Колдун стоял к ней спиной, и она никак не могла заставить его обернуться, чтобы рассмотреть его лицо. Всё, что было открыто её взору — вскинутые к небу руки и светлые волосы ниже плеч.

Аддамс пришла в себя и обнаружила, что лежит на полу. Вещь взволнованно кружил вокруг нее. Она подняла голову и увидела Мортишу.

— И давно ты здесь стоишь? — с подозрением спросила Уэнсдей, поднимаясь с пола.

— Я только вошла, Вещь позвал меня на помощь.

С укором взглянув на всё ещё мельтешивший по паркету обрубок кисти, она пренебрежительно бросила:

— Я в порядке.

— Сильно в этом сомневаюсь, моя дорогая. Ты рискуешь лишиться рассудка, видения не должны происходить вот так, — с участием заметила мать.

— Будто кто-то точно знает, как должны.

— У тебя идет кровь. Вот, возьми, — Мортиша подала черный вышитый платок дочери.

— Видишь ли, Уэнсдей, — протяжно начала Мортиша, — не видения приходят к медиуму, а медиум вызывает эти видения. Все дело в мотивации и чувствах.

— Я бы предпочла холодный рассудок, — отчеканила Аддамс.

— Гроза моя, нельзя отделить тень от тела и свет от тьмы. Ночи не существует без дня, как и зимы без лета.

Слова матери оказались весьма разумны. Уэнсдей никогда не думала о своих видениях как о чем-то целостном, неотделимом от неё. И если она с успехом умела контролировать свой разум, то сможет и видения.

— Эмоции вызывают видения, — продолжила мать, — только то, что имеет для тебя значение появится, пусть и не всегда в ясном образе. Этот дар хоть и могущественный, но требует большой самоотдачи. А ты, моя летучая мышка, награждена ею сполна. Давай я помогу тебе…

— Я полна скепсиса, но похоже у меня нет выбора.

— Сейчас я прикоснусь к твоей руке, и ты попробуешь вызвать видения.

Мортиша взяла дочь за руку. Лицо Уэнсдей было спокойным и умиротворенным. Она чувствовала теплую ладонь матери и вспоминала, что всего пару месяцев назад ненавидела её и хотела заставить страдать самым жестоким образом.

Но сейчас она не ощущала ничего, кроме… странного чувства, к которому на ум никак не удавалось подобрать подходящего определения.

«Неужели это… Нежность?» — мысленный вопрос кинул бы Уэнсдей в холод, если бы мыслительный процесс не прервал голос матери:

— Сконцентрируйся на том, что чувствуешь и задержись в своих ощущениях. Дыши ровно и размеренно, ты должна чувствовать своё тело. Если хочешь, можешь закрыть глаза, иногда это помогает.

Уэнсдей спокойно посмотрела в бархатные глаза матери и едва прикрыв веки почувствовала мягкую волну, поднимающуюся от низа живота к макушке, яркая вспышка словно вывела на экран картинку.

Она видела свою маму беременной перед зеркалом, она гладила живот и бормотала под нос стишок: