Глава 10. Шкатулка с воспоминаниями о моей любви (1/2)
Схватив Сатору за руку, Кендис вытащила его — голого — из постели и повела за собой на кухню. Усадила на единственный круглый барный стул, на котором в далёкой юности любила проводить вечера в задумчивом одиночестве, а сама по-хозяйски сунулась в холодильник.
— Да-а-а уж… — неодобрительно протянула она, покачивая ногой, согнутой в колене. — У мамы одна эта ваша «японщина»: рыба, рыба, рыба, креветки, рис, тофу и водоросли. Буэ!
— Что за рыба? — Сатору встал за спиной Кендис, опустил подбородок на её макушку и заглянул внутрь холодильника.
— Да какая разница? — Кендис поморщилась. — Вот бы стейк…
— Из лосося можно сделать просто охренительный стейк, Конфетка!
— Свою рыбу ешь сам.
— Какая же ты ворчунья, честное слово! — Сатору обвил жадными руками талию Кендис, крепко стиснул и дурашливо прикусил её щёку.
— Найди другую, раз не устраивает. — Кендис с притворным недовольством повела плечами, якобы желая высвободиться из его объятий.
— Я не говорил, что меня не устраивает, — вкрадчиво произнёс Сатору ей на ухо, а затем легонько оттянул зубами мочку. — Будешь себя плохо вести, маленькая янки, накажу.
— Пф! Боже, Сатору, что за дешёвые фразочки?
— Не придуривайся, Кенди, тебе нравятся мои «дешёвые фразочки»!
— Ты свои фразочки будто выудил оттуда же, откуда мы выудили наш первый раз — прямиком из две тысячи седьмого. «Испанский стыд», короче говоря, Годжо.
Из коридора донеслись шаги и шорох полиэтиленовых пакетов: Сэёми вернулась домой на несколько часов раньше, чем обычно.
— Детка?.. — Сэёми выронила из рук пакеты с продуктами и, застыв, немо разинула рот.
— Мама! — вскрикнула Кендис, вытаращив глаза.
Она мгновенно захлопнула холодильник, заслонила собой обнажённого Сатору, а сама бесполезно прикрыла одной рукой грудь, а второй — лобок.
— Здравствуйте, госпожа Джонс! — с придурковатой широченной улыбкой выпалил Сатору и попытался поклониться из-за плеча растерянной Кендис. — Вы рановато: Кенди сказала, что вы после десяти вернётесь.
— Я… я… — Сэёми неловко выставила перед собой ладони и отвернулась. — Мне надо помыть руки…
И тотчас скрылась в ванной комнате.
— Да блядь… — выругалась по-английски Кендис, зажмурившись и шумно выдохнув.
— Вот это — «испанский стыд», а не мои фразочки, Конфетка! — резюмировал Сатору и расхохотался во весь голос.
— Просто заткнись, — процедила она сквозь зубы. — И одеться было бы неплохо, — добавила уже мягче. — Ну и позорище…
— Так сказала, как будто мы с тобой в общественном туалете никогда спонтанно не трахались.
— Умеешь поддержать, любимый! — подколола Кендис и в стиле Сатору подняла вверх большой палец.
— Ну, я хотя бы любимый, — пожав плечами, отозвался он.
— Хм-м-м, кажется, я где-то потеряла табличку с надписью «сарказм», которую ношу специально для тебя…
Сатору обхватил Кендис за талию, привлёк к себе и покровительственно поцеловал в лоб.
— Пошли оденемся.
Вернувшись в комнату и надев платье, Кендис страдальчески ползала на коленях в поисках нижнего белья, которое волшебным образом куда-то испарилось, а Сатору ходил за ней гуськом и поминутно хихикал.
— Чего ты ржёшь там сверху? Давай помогай, ты их снимал, дурачело! — шлёпнув его по голени, проскулила Кендис. — Да куда они могли деться? Не пойду же я к маме с голой задницей.
— Если тебе интересно моё мнение, то я ничуть не против твоей голой задницы, — пропел Сатору и, любуясь, склонил к плечу голову. — Ты, кстати, можешь с коленок не вставать: вид у меня отсюда шикарный!
Кендис с воинственным выражением лица обернулась, схватилась за пряжку ремня на его брюках и притянула Сатору к себе.
— Я сейчас с тебя, дурака, трусы сниму и на четвереньки поставлю, будешь у меня знать!
— Уж я надеюсь! — улыбнувшись во весь рот, произнёс Сатору и предвкушённо клацнул зубами.
Ничем его не проймёшь и не смутишь, неизменно всё обернёт в свою пользу. Чёртов Годжо! Кендис снисходительно прыснула, а затем поднялась с колен и с ласковой небрежностью потрепала его по макушке.
— Что ж, если ты не против моей голой задницы… — Кендис, соблазнительно покачивая бёдрами, приподняла подол платья, повернулась к Сатору спиной и, пританцовывая, направилась к выходу.
Годжо непреднамеренно облизнулся, словно увидел кусок торта, а затем попытался схватить Кендис за руку, чтобы притянуть к себе, но она ловко увернулась, прибавила шаг и, сдавленно хохотнув, выскочила в коридор.
Будто и впрямь подростки. Дети, что не успели до конца распробовать новообретённых чувств, насытиться ими, надышаться, наиграться друг с другом всласть. Но теперь не только им самим — их чувствам тоже предстояло повзрослеть.
Сатору сделал глубокий вдох, надел очки и вышел следом за Кендис.
С кухни вкусно запахло жареной в панировке рыбой и овощами. Желудок скрутило спазмом, рот наполнился слюной, и Сатору вспомнил, что не ел с самого утра. У плиты вальсировала Сэёми, а горящая со стыда Кендис неуверенно застыла у столешницы, не решаясь сесть на любимый барный стул.
— О, вы уже здесь! — воскликнула Сэёми, всё ещё не поднимая на них глаз. — Голодные, наверное, — тараторила она, — садитесь за стол скорее.
— Мам, а есть что-нибудь съедобное? — робко спросила Кендис.
— Детка, ну я же не знала, что ты приедешь, — оправдывалась Сэёми.
«Теперь мы ужин воспроизводим? Хах! — Сатору усмехнулся и неловко почесал затылок. — Кажется, тогда Конфетка тоже просила что-нибудь не японское… Жизнь всё-таки забавная штука! Что ж, Годжо, ты уже трахнул Кенди как бог, теперь достойно переживи ужин и пожинай плоды своего триумфа!»
— Извини, что мы без приглашения, — тихо сказала Кендис матери. — Клянусь, мы бы уехали до твоего возвращения…
— А чего ты не говорила, что вы с Сатору снова вместе? — проигнорировав её реплику, спросила Сэёми.
— Потому что мы не вместе. — Кендис мгновенно напряглась всем телом.
— А чего тогда нагишом тут бегаете? Уж явно не в шахматы играете.
— Мама…
— Сатору, так вы вместе или нет? — тряхнув разливной ложкой, проголосила Сэёми. — Ты же про сына знаешь?
— Он знает, мама, — пробубнила Кендис. — Но лучше бы ты сначала у меня спросила: вдруг я ему ещё не говорила.
— Что значит «ещё не говорила»?! — возмутилась Сэёми. — Сама с ним кувыркаешься, а про сына не сказала бы? Он же всё-таки отец, Кендис, имей совесть!
— Господи… — протянула Кендис, недовольно поджала губы и стыдливо потёрла лоб.
— Да я в курсе, госпожа Джонс, не переживайте! — с добродушной улыбкой подтвердил Сатору, облокотившись на столешницу, и подмигнул Сэёми. — Мы с Кендис вместе, просто она это так не называет.
— Мы не вместе, — отчеканила Кендис.
— Давно бы уже оформили отношения и жили семьёй, у вас всё-таки общий ребёнок, да и вам уже не шестнадцать, когда можно повеселиться и разбежаться…
— Мама! — вспылила Кендис. — Личные границы, помнишь? — добавила она, с трудом вернув самообладание. — В конце концов, кто из нас здесь японка — ты или я?! Ужасно бестактно, мама!
Сатору незаметно сжал руку Кендис и стал успокаивающе поглаживать большим пальцем.
— Детка, ну, прости, я же как лучше хочу, — оправдывалась Сэёми, приложив растопыренную пятерню к груди.
— Госпожа Джонс, так вкусно рыбой пахнет! Может, поедим уже? — Сатору не оставлял попыток сбавить градус напряжения между матерью и дочерью.
Подспудно он ощущал вину и за их разлад тоже: «Из-за той моей реакции, что была двадцать лет назад, Кенди теперь так сильно нервничает и ссорится с мамой. Не хочу быть причиной их раздоров. И вообще не хочу больше, чтобы Конфетка из-за меня страдала».
Сэёми натянуто улыбнулась, разлила суп, разложила по тарелкам рис с рыбой, а затем старательно расставила всё на столе и пригласила нежданных гостей к ужину. Кендис молча попивала чай и сердито пялилась в окно, а Сатору уплетал за обе щеки и уже собирался похвалить кулинарные умения Сэёми, но та вновь обратилась к дочери:
— Надеюсь, Кейтаро знает об отце?
Когда Кендис повернулась, Сатору показалось, что её шея издала металлический скрип: «Странно, что она ещё из глаз лазерами не стреляет», — дурацкая мысль едва не вызвала непроизвольный смешок, но Годжо сумел удержаться.
— Я вот настолько от того, чтобы психануть, мама, — отчеканила Кендис и отмерила пальцами в воздухе крошечный отрезок.
«Лучше и впрямь держать рот на замке, — рассудил Сатору, — не то она меня прибьёт, если начну шутить».
— Мы ему обязательно расскажем, просто немного позже, — решил он удовлетворить любопытство Сэёми. — Но Кенди уже познакомила сына со мной, так что всё путём!
— И как, интересно, она тебя представила?
Кендис закатила глаза и раздражённо цокнула.
— Как друга, — ответил Сатору, отправив палочками в рот здоровенный кусок рыбы.