Глава 3 (1/2)
***</p>
Своей атмосферой это место походило на склеп. Безжизненный и гнетущий, даже воздух здесь был спертым. Всё воняло разложением и тленом. Большой зал с каменными колонами, что терялись где-то под высоким потолком. На нем периодически мелькали вспышки молний, тем самым делая его похожим на грозовое небо, что вот-вот обрушится со всей яростью на тех, кто посмел нарушить покой этого места. В каком-то смысле зрелище завораживало, будто сама стихия решила станцевать с тобой опасный танец, в котором ты никогда не будешь вести. Жнец не любил бывать в этом месте, даже ненавидел. Казалось, что всё вокруг давит на него с такой мощью, что было до сих пор удивительно, как он не превратился в блин и почему продолжает стоять на ногах ровно.
Жнец медленно прошел по мосту, который был выложен из самых настоящих костей: белоснежные, желтые, почерневшие от времени, но еще не превратившиеся в пыль. Под самим мостом не было ничего, кроме бездонной ямы, ведущей в непроходимый лабиринт вечных страданий. Одни шаг — и ты обречен! До слуха доносились тихие, полные муки крики грешников, что обречены быть пленниками в Чертогах Вечной Госпожи. Души, что не достойны ни Рая, ни Ада, а про Круг Перерождения им вообще стоит забыть. Страшное наказание.
Со всевозможным почтением он опустился на одно колено и склонил голову перед троном. Трон был грубо высечен из темного куска мрамора, покрыт витиеватыми узорами и письменами мертвых языков. На нём величественно восседала скелетообразная фигура. Она могла показаться лишь женщиной, просто очень худой, если бы не одно «но»… Одна половина её лица была прекрасна и походила на идеальную фарфоровую куклу без единого изъяна, только вот вторая была похожа на обглоданный животными труп. Седые волосы торчали словно пакли, было видно проплешины и белый череп. Глаз представлял собой пустую глазницу с пугающим зеленым огнем на дне. С щеки свисали куски серой кожи, оголяя мышцы и сухожилия, открывая отличный вид на полусгнившие зубы. Было видно, как на этой половине лица копошатся черви. Зрелище было не для слабонервных, но Жнец привык, он уже даже не вздрагивал, когда смотрел на ужасающий лик своей госпожи.
— Ты опоздал, — сухой, без каких-либо эмоций голос нарушил тишину, отражаясь от каменных стен и создавая еще более зловещее и пугающее ощущение загнанной жертвы. Неприятное чувство, когда понимаешь, что выхода нет.
Смерть была недовольная, он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Жнец ощутил на своей шее крепкую хватку ледяных пальцев, щеку резко обожгло сильной болью. Пощёчина? Это было… ожидаемо. Борозды от острых когтей оставили свой след на его коже, и горячая кровь потекла по лицу. Теперь знак его неповиновения будет украшать лицо ближайшее время. Какой позор.
— Простите, моя госпожа. Меня задержала одна… душа, — с небольшой заминкой ответил он, игнорируя боль в щеке и хватку на шее, которая, похоже, совершенно не думала исчезать. Смерти даже не нужно было вставать со своего трона, чтобы причинить своему слуге боль.
— И что же за душа была столь интересна моему верному жнецу, раз ты посмел так долго игнорировать мой зов, Гарри, — он вздрогнул от звучания своего старого имени. Как будто услышал звук наждачки, которая неприятно царапает чуткий слух. Как давно он уже не слышал его, как давно никто не произносил его вслух. Это имя причиняло неприятный дискомфорт и глухое раздражение, поэтому он не смог сдержать гримасы отвращения. Даже несмотря на капюшон, что скрывал лицо, его эмоции не остались незамеченными, — ты чем-то недоволен?
— Нет, госпожа, — поспешил ответить жнец, склонив голову еще ниже, он знал, что недовольство и гнев Смерти могут быть разрушительными. — Просто я давно не слышал своего настоящего имени.
— А! — красивую сторону лица украсила легкая ухмылка, тогда как мертвая стала еще более уродливой и искаженной от возникшего кривляния. — Как я могла забыть об этом. Твоя маленькая нелюбовь к собственному имени. Сколько уже прошло, а ты все так же бурно реагируешь, — в один миг её лицо вновь стало походить на восковую маску, а темно-синий глаз в обрамлении черных волос потерял хоть какой-то блеск, тогда как зеленый огонек в пустой глазнице наоборот стал ярче. — Ты испытываешь мое терпение, когда проявляешь такое… неуважение.
— Простите, госпожа, — покорно, с искренним извинением в голосе ответил жнец, — впредь такого больше не повторится.
— Хорошо, — хватка на шее ослабла, а удушающая аура стала менее угрожающей. — Так что за душа тебя задержала? — повторила свой вопрос Смерть. Не иначе, как женское любопытство, хотя, конечно, Смерть не имела определенного пола и могла становиться по собственному хотению кем угодно.
— Я не знаю, миледи. Сначала я подумал, что это обычный зов, хоть он и был очень слаб. Как обычно откликнувшись, я оказался среди не обычных людей. Их глаза были красными…