А сейчас будет все, что возможно (2/2)

Арс прекрасно знает, как действовать дальше, он сразу безошибочно находит место, воздействие на которое заставляет Шаста ерзать задницей по постели и цепляться руками за простынь, чтобы стараться этого не делать. Член Антона стоит колом, и Арс продолжает ласкать его ртом. Эти умелые ласки доводят Шаста не только до состояния ни с чем несравнимого удовольствия, но и до уже болезненного стояка и желания наконец-то кончить. И он понимает, о чем говорил Арс. Да, как бы это странно ни звучало, но вот такая дикая стимуляция и эрекция действительно мешают. Шаст трогает Арса за плечи и заставляет отвлечься от своего члена и обратить на себя внимание.

- Арс, ты был прав, - говорит, тяжело дыша. - Так сейчас реально сложно кончить. А я уже больше не могу… - у него сбивается дыхание, и он замолкает.

- Все нормально, Шастик, - Арс аккуратно вытаскивает палец из его задницы и проходится губами по животу. – Давай перейдем к простой классике, - он ложится рядом с ним, сжимает член в ладони и начинает дрочить.

Шаст обнимает его одной рукой за плечи, приникает к губам поцелуем и начинает подаваться бедрами навстречу движениям его руки. Это действительно та самая классика, которая необходима сейчас, после всех недавних феерических ощущений. Шасту хватает минуты этих простых действий, и он кончает, заливая спермой руку Арса и их животы. Арс, чтобы не измазать постель, ложится на спину и укладывает Шаста на себя. Они продолжают целоваться еще с минуту, сейчас именно так молчаливо выражая свои чувства и эмоции, а потом Антон кладет голову на плечо Арсения, удовлетворенно вздыхает и закрывает глаза.

Арс обнимает его двумя руками и прижимает к себе. Говорить все еще ничего не хочется, просто лень, да и что говорить, когда без слов и так понятно, что им обоим сейчас охренительно, и не только физически. Ну, Арсу уж точно не только физически. Ему и психологически сейчас охренительно, потому что он попросту счастлив. Отношение Шаста к нему, к их отношениям, его внимание и забота – это что-то за гранью понимания Арса. У Шаста может быть все, что он пожелает, и это все может быть в любое время, когда ему захочется. Любой секс, любые отношения. Он мог бы быть таким же, как Игорь. Выбирать, перебирать и трахаться, не заморачиваясь на тему хоть каких-то ограничений, ведь желающих обоих полов больше чем достаточно. И при всем этом богатстве и возможностях выбора он выбирает Арса и все сложности их отношений – от элементарной нехватки секса, что в двадцать восемь действительно является пиздец каким раздражающим фактором, до принятия и веры без каких-либо ультиматумов и доказательств. И это ведь на самом деле счастье.

Шасту в объятиях Арса очень комфортно, да и в принципе с Арсом ему комфортно. Хотя, комфорт – это все-таки неправильное описание его состояния. Комфорт – это некий уют, удобство… Да, конечно, не без этого. Но все-таки состояние Антона не ограничивается только этими составляющими. В данный конкретный момент, лежа в этой постели, он может сказать, что ему с Арсом охуенно, и любой секс с Арсом в принципе охуенен, но дело не только в сексе. Точнее, совсем не в нем. Сейчас, конечно, и в нем тоже, потому что ну на самом же деле очень хотелось, и это было охуенно, но с Арсом Шасту охуенно в принципе. Это состояние при наличии секса меняется только физически, а психологически оно остается неизменным. С ним Шасту хочется быть, и любого времени, проведенного вместе, все равно не хватает, чтобы удовлетворить эту потребность. И сейчас даже вставать не хочется, хоть и нужно помыться, не говоря уже о том, чтобы уйти к себе. Поэтому Шаст продолжает лежать в объятиях Арса и чувствовать себя просто охуенно.

- Шастик, - прерывает молчание Арс, - как ухо? – он касается больного уха губами. – Только не ври. Я же сказал тебе – без лишнего усердия.

- И где я переусердствовал? – спрашивает Шаст, улыбаясь. - Член же вроде на месте? Я его не откусил и даже не поранил.

- Дурень, - Арс тоже улыбается. – Я имел в виду, чтобы ты не брал его глубоко, чтобы не создавать сильного напряжения на челюсти, которое будет отдаваться болью в ухе.

- Ничего мне не отдавалось никакой болью, - бурчит Шаст, прижимаясь губами к его шее. – Все было нормально. У меня и без уха глубоко все равно толком не получается, ты прекрасно знаешь.

- Даже не начинай, - Арс приподнимает его голову и касается губами кончика носа. – Шаст, все у тебя прекрасно получается. Я запрещаю тебе смотреть гей-порно, там девяносто девять процентов неправда и снято порой даже не в один заход, - говорит с усмешкой.

- Ну ты-то уже точно знаешь все секреты гей-порно индустрии, – фыркает Антон.

- Но не изнутри, поверь, - Арс усмехается, но в этой усмешке чувствуется не то чтобы напряжение, но что-то явно пусть и слегка, но все-таки его задевшее.

- Придурок, - Шаст приникает к его губам поцелуем. – Обидчивый придурок, - говорит шепотом, не отрываясь от его губ. – Ну ты серьезно? Вот ты реально решил, что я об этом подумал? Арс, ну ты реально придурок, - продолжает говорить и одновременно целовать его. – Да я о том, что ты все это сколько лет смотришь? Дохуя же. И еще, ты же точно знаешь, как снимают постельные сцены. Только об этом, тупизень.

- Сам ты тупизень, - прижимая его к себе, шепчет Арс ему в самое ухо, замолкает и утыкается лицом в его плечо.

- Арс, - Антон касается губами его скулы, - извини, правда. Я тупо выразился, но я на самом деле имел в виду то, о чем сейчас сказал тебе. Ты обиделся? Прости, я, честно, не хотел тебя этим как-то задеть.

- Нет, - тот еще сильнее прижимает его к себе и целует пульсирующую венку около ключицы. – Нет, Шастик. Просто я сам дурак. Не обращай внимания, ладно? И тебе не за что извиняться.

На самом деле эти слова задели Арса, и этому есть причина, но он придурок, поэтому забыл, что это говорит Шаст, которого с ним связывает не только секс, и который думает о нем не только в постели, но и за ее пределами. Это Игорю было похуй на его чувства и на его желания, если они не были связаны с их деятельностью. Речь о кино. Тот никогда не понимал его желания быть актером и сниматься в кино. И язвил по этому поводу и по поводу его неудачных проб, и задевал его этой язвительностью.

«Если из тебя все-таки не получится актера кино, то порно актер выйдет просто прекрасный. Тебе ведь даже не нужно будет играть и изображать удовольствие. Ты его реально получишь, и, глядя на тебя, сомневаться в этом не придется». «Порнхаб тебя возьмет после первых проб на постоянку». «Порнухой себе на жизнь ты точно заработаешь».

Эти и подобные выражения Арс слышал от Игоря, но вот с какого хера он решил, что то же самое по значению сейчас сказал Шаст? Он-то как раз к его желаниям и мечтам относится и с вниманием, и с пониманием, и хочет, чтобы у него все получилось. Так какого хрена он сейчас снова тащит Игоря с его мнением в их отношения, сам себя накручивает и заставляет Шаста извиняться ни за что? Чтобы ни с хуя испортить отношения? Не хватает еще, чтобы Шаст догадался, с кем Арс его сейчас сравнил и мысли кого ему приписал.

- Арс, ты чего? – прерывает его размышления Шаст. - Ты о чем задумался? Об этой хуйне? Ну перестань. Пожалуйста.

Он шевелится, ослабляя его объятия, приподнимается, сжимает лицо в ладонях и целует его просто каким-то невероятно нежным и ласковым поцелуем, который действительно стирает из головы все мысли, кроме одной – вот это и есть Шаст со своими настоящими мыслями и чувствами, а не то, что Арс надумал. К этому пора привыкнуть и искать в его словах тот смысл, который он в них закладывает, если не понимаешь сразу, а не видеть тот, который кажется очевидным из-за того, что он был очевиден для одного мудака, которому ты сам позволял унижать себя и насмехаться над собой. И пора уже понять, что Шаст этого никогда не сделает.

Арс ничего не говорит, а просто отвечает на его поцелуй. Он сделал свои выводы и хочет закрыть эту тему. Похоже, Шаст это понимает и тоже больше не задает вопросов. Они лежат и целуются, пока у Антона с чего-то вдруг не сводит больную ногу. Он айкает и дергается, чуть не заехав подбородком Арсу в нос. Тот понимает, что случилось, очень быстро ориентируется, перекатывает Шаста на спину, берет тюбик с кремом и местом спайки проводит несколько раз по икре. Это помогает снять спазм, а потом он сам помогает Шасту подняться и ведет его в ванную, ставит там на холодный пол, от чего сразу становится легче, обнимает сзади и целует в затылок.

- Арс, можно я никуда не пойду? – Шаст откидывает голову назад и устраивает ее на его плече. – Только с тобой в кровать?

- Шастик, - тот целует его в шею, - можно. Давай быстренько в душ и в кровать. А утром я сам прослежу, чтобы никто не увидел, как ты пойдешь к себе.

- Кайф, - Антон разворачивается в его объятиях, чмокает его в губы и залезает в душевую кабинку.

- Как нога? – Арс не дает ему закрыть дверцу. – Полей на нее прохладной водой.

- Угу. Слушаюсь, - улыбается Шаст и включает воду. – Отпусти дверь, или я тебя сейчас оболью.

- Мне все равно нужно мыться, - Арс забирается к нему, закрывает дверцу кабинки, отбирает лейку душа, делает воду почти холодной и направляет ее ему на ногу.

Шаст верещит, что ему холодно, пытается его отпихнуть, а когда Арс делает воду теплой, наоборот, притягивает его к себе и направляет его руку так, чтобы вода лилась между их телами. Они немного дурачатся, оспаривая право на воду, но потом Арс все-таки выходит из кабинки, ведь места им там катастрофически мало. Он дожидается, пока Шаст вымоется, выпроваживает его из ванной и моется сам. Потом ложится с ним рядом в кровать, тот уютно устраивается у него под боком, обняв его рукой поперек груди, и они оба очень быстро засыпают.