Хочешь поиграть в эту игру? (1/2)

Антон мягко массирует сначала плечи и лопатки, потом ребрами ладоней проходится вдоль позвоночника и затем большими пальцами аккуратно и очень мягко проминает каждый позвоночек. Он не пытается делать массаж, а просто своими прикосновениями расслабляет напряженные после тренировки мышцы. У Арса они отлично проработаны, и их напряжение чувствуется под руками, даже несмотря на недавно принятую теплую ванну. Впрочем, там тоже было достаточно напряжения на них, ведь он все равно старался не давить на Шаста всем своим весом, пока они целовались, обнимались и дрочили друг другу.

Шасту очень нравится видеть реакции Арса на свои действия. Он и так расслабленно растянулся на кровати, но сейчас от этих простых прикосновений заметно, как уходит напряжение и из мышц, которые становятся мягче, и само тело, а точнее, спина, становится мягкой и вроде как даже более чувствительной. Впрочем, не вроде как, а так оно и есть. И уже от легких поглаживаний лопаток и поясницы его тело покрывается мурашками, а самого его слегка передергивает. Шаст знает это ощущение, и так происходит не из-за того, что он делает что-то неприятное, а как раз наоборот – очень приятное и очень желанное.

Антон наклоняется и проходится губами по выпирающим позвоночкам. Ну не может он удержаться и не поцеловать это охиренное и такое чувственное тело. Он поражается самому себе и своим желаниям, потому что с Арсом вот так происходит всегда, и Шаст сам получает удовольствие от всего, что он делает с ним. Ну не было у него такого с женщинами. Вот такие ласки, поцелуи, естественно, были, но вот таких чувств и такого удовольствия для него самого не было никогда.

Шаст понимает, что это и физическое влечение, и эмоциональное, и одно неотделимо от другого. С Ирой прикольно было трахаться, но с ней никогда не было вот такой связи, как с Арсом, когда получаешь удовольствие абсолютно от всего, находясь с ним, а не только от секса, и когда только секса катастрофически мало, чтобы удовлетворить желание близости.

- Ша-а-а-астик, - выдыхает Арс шепотом и утыкается лицом в подушку.

Он ничего не хочет сказать и даже не обращается к нему. Просто Арсу сложно молчать, испытывая такие классные ощущения от этих простых, но очень приятных действий Шаста, от его губ и рук на своем теле. Это действительно кайф – его легкий массаж, мягкие прикосновения, почти невесомые поцелуи и все его внимание и забота, которыми Арс сейчас окружен.

Шаст прекрасно понимает, что Арс произнес его имя, ну, не имя как в паспорте, а его второе имя, которое для него уже, наверное, роднее первого, просто так, просто, хоть и не специально, но давая понять, что ему сейчас хорошо, и Антон продолжает исследовать его спину поцелуями, перемещаясь сначала к плечам, а потом и к шее. Он слышит, как дыхание Арса слегка учащается, целует его в затылок и снова усаживается ровно на его заднице. В его намерения совершенно не входит довести того до возбуждения, поэтому он возобновляет свой легкий массаж, а потом начинает просто водить пальцами по спине, вырисовывая какой-то свой рисунок.

- Я должен отгадать, что ты там рисуешь? – спрашивает Арс, улыбаясь.

- Хочешь поиграть в эту игру? – Шаст тоже улыбается и продолжает вырисовывать какие-то узоры на Арсовой спине.

- Только если это будут просто рисунки, а не надписи. Тем более, на английском.

- Хорошо, обойдемся без английского, - соглашается Шаст, понимая, что они вспомнили одно и то же – как Арс угадывал фразу «I’m infatuated with you», которая переводится и как «я без ума от тебя», и как «я потерял голову от тебя», и как «я увлечен тобой», и как «я влюблен в тебя».

Тогда Шаст сам сказал перевод, и он звучал как «я без ума от тебя». Сейчас каждый из этих переводов будет верно описывать его чувства к Арсу. Он и без ума от него, и потерял голову, и увлечен им, и влюблен в него. Антон догадывается, почему Арс сказал, что будет угадывать рисунки, а не фразы, тем более, на английском. Чтобы не вынуждать его писать что-то подобное, ведь они оба вспомнили это признание, и сейчас отсутствие чего-то похожего, учитывая, что это именно Шаст предложил эту игру, заденет их обоих. Арса неприятно, Шаста неловко. Поэтому Арс выбирает безобидное развлечение, которое и принесет удовольствие, и не нарушит той идиллии, в которой они пребывают в этот момент.

Антон свои чувства понимает и признает, но прямо сейчас ему сложно сказать о них Арсу. Это как разрушить последнюю оборонительную преграду и сдаться в плен. Он и так уже в этом плену, причем, абсолютно добровольно, но что-то его останавливает от того, чтобы открыто признаться в этом Арсению. Наверное, ему нужно время, чтобы убедиться, что дальше его не ждет еще что-то, связанное с этим ебучим Игорем и Арсовыми отношениями с ним. Но это касается только признаний, Шаст не готов лишь к ним именно сейчас. Но их отношений с Арсом это вообще никак не касается. Антон целиком и полностью растворен в них, с Арсом ему легко и хорошо, и свои чувства он, по сути, не скрывает, просто о них он говорит действиями и реакциями на действия Арса, а не словами.

- И без сложных художеств, - прерывает Арсений мысли Антона.

- Я что тебе, Петров-Водкин, чтобы сложно художничать? – улыбается Шаст, рисуя пальцами змейку вдоль позвоночника. – Я даже не Матвиенко.

- И слава богу, - Арс тоже улыбается. – Я люблю Серегу, конечно, но не настолько.

- А насколько? – Шаст продолжает вырисовывать змейки вдоль позвоночника.

- Ни на сколько. Ну, в смысле не дружбы. Я тебе уже говорил, если бы мы хотели, у нас уже давно бы все было. Но у меня не возникало никакого желания, даже когда мы с ним спали в одной постели. У него уж тем более, - Арс поворачивает голову в сторону Антона и встречается с ним взглядом. – Нам хорошо дружить. Ну, мне точно. А для Сереги я крест, который он несет по жизни. И это не мои слова.

- Что еще я о вас не знаю, кроме того, что вы спали в одной постели? – спрашивает Шаст, наклоняясь и целуя Арса в губы. – Может, вы кого-то убили и спрятали, и теперь связаны этой тайной навеки?

- Угу. А еще мы пьем кровь невинных младенцев и девственниц и в полнолуние превращаемся в волков и воем на Луну, - Арс заваливает Антона на постель, обнимает и прижимает его к себе. – Какой же ты дурень, Шаст. Ты серьезно что ли ревнуешь к Сереге?

- Это не ревность. Просто он очень много про тебя знает.

- Ты тоже.

- Нет, - Шаст отрицательно мотает головой. – От меня у тебя куча секретов. И это меня иногда сильно задевает. Особенно, когда они влияют на наши отношения. Если бы в некоторых случаях не знания Сережи, я не знаю, что бы сейчас с ними было.

- Шастик, - Арс касается его губ мягким поцелуем, - нет у меня никаких секретов. Я не мальчик, ты же это понимаешь? Думаю, что понимаешь. Мне тридцать шесть, мы почти год вместе, и этот год я был только с тобой. Это правда, Шастик. И я и дальше не хочу ни с кем быть, кроме тебя. Но у меня есть прошлое, в котором были отношения, и я не думал, что оно может как-то вмешаться в настоящее, в котором у меня есть ты, и мне больше ничего не нужно. А когда оно вмешалось, я делал ошибки, пытаясь это скрыть, но не потому, что мне было что скрывать. Ты правильно сказал тогда, я хотел как лучше, а получилось как всегда. Я не хотел втягивать тебя в то, что для меня уже не имеет совершенно никакого значения. И, естественно, нахуевертил этим столько, что до сих пор мы оба все это разгребаем. Не без помощи Сережи. Ты знаешь все, что и он, просто ты это знаешь по рассказам, а он был очевидцем всей херни, что творилась в моей жизни.

На самом деле, конечно же Шаст знает не все. Но то, чего он не знает, его никогда не касалось и не коснется, потому что он слишком дорог Арсу. Его чувства к Антону безраздельны, и никто и ничто уже не повлияет на них и на него самого. Вот Арс смотрит сейчас на Шаста и в очередной раз убеждается, что это действительно уже ничем и никем не изменить. Шаста он по-настоящему любит.

- Не хуеверти больше, ладно? – Шаст выпутывается из его объятий и снова укладывает его на живот. – Говори сразу, если что-то или кто-то, не имеющие для тебя значения, вдруг снова объявятся. Я все понимаю, но не когда объяснения мне начинают с вранья.

- Прости, - искренне говорит Арс.

- Проехали, - Шаст снова усаживается ему на задницу. – Вообще-то, я просто собирался поделать тебе приятно, а в итоге затеял не самый приятный разговор. Так что тоже прости.

- Поделай мне приятно, - Арс расслабляется и закрывает глаза.

Шаст наклоняется, целует пару верхних позвоночков, снова выпрямляется и начинает вырисовывать на спине Арса фигуры, мягко прикасаясь подушечками пальцев к коже. Арс молчит и просто кайфует, забыв о том, что в его задачи входит еще и угадывание Шастовых художеств.

- Ну? Что это? – слегка обламывает тот его кайф и прерывает свой рисунок.

- Не понял, - Арс старается скрыть улыбку, он ведь даже и не пытался понять.

- Совсем?

- Угу.

- Ладно. Повторю. Но если ты не даешь ответ, будет наказание.

- Какое? – Арс все-таки не выдерживает и улыбается.

После этих слов он вообще не хочет угадывать, что там пытается наваять Шаст. Ему уже интересно его наказание, которое, он почему-то уверен, все равно будет из разряда приятных.

- Ты чего там лыбишься? – Шаст несильно прыгает на его заднице. – Собрался специально не угадывать?

- Не-е-ет, - возражает Арс, впрочем, не скрывая, что Шаст угадал его намерения.

- Ну конечно же нет, - хмыкает Шаст. – Тогда начнем сразу с наказания, - он сползает с него на постель и укладывается рядом.