Решение и признание (2/2)

- Осторожно. Тебе же больно, - тот пытается от него отстраниться.

- Так не больно, - Шаст его удерживает, но при этом слегка морщится. – Так, переставай возиться и лежи спокойно!

- С удовольствием, - Арс укладывается обратно. – Ты когда теперь полетишь?

- Утром. Я хотел домой заехать и поспать, а потом на фестиваль. Ну, теперь сразу поеду на фестиваль, а потом уже домой.

- Поспи немного здесь.

- Угу.

- А я тебя разбужу и сам отвезу в аэропорт.

- Хорошо, - Шаст берет телефон. – Сейчас билет куплю, пойду ополоснусь, я же после концерта не мылся, и спать.

- Покупай билет, а я пока схожу в душ, - Арс аккуратно выпутывается из его объятий. – После твоей экзекуции мне тоже нужно.

- Это профилактическая мера, а не экзекуция, - возражает Шаст.

- Профилактическая мера чего? – Арс направляется в ванную.

- Алкоголизма, - язвит Антон. – Иди уже. А то пока провозимся, спать уже будет ни к чему.

Арс больше не говорит ни слова и уходит в ванную. Ну действительно, это он может не спать сутки и чувствовать себя вполне бодро, а Шаст любитель поспать, но за последние дни, да и вообще за последнее время сна у него, благодаря Арсу, было мало. Но Шаст был вроде бы совершенно не против этой бессонницы. А уж Арс точно только за.

Но сейчас Шасту однозначно нужен отдых. Ему лететь два часа в скованном состоянии. Это и при нормальном самочувствии сложно, а у Шаста оно сейчас далеко не нормальное. И тоже благодаря Арсу. Вот Шаст переживает за него, а Арс сейчас пиздец как переживает за Шаста. Он бы вообще отвез его в больницу, чтобы убедиться, что это действительно только синяк. Но Шаст упертый и не поедет. А Арсу тоже хочется убедиться, что с Шастом все будет в порядке. Еще и поэтому он хочет приехать к нему в Москву. Хотя, конечно, желание побыть с ним вдвоем перевешивает все остальные.

Шаст покупает билет на восемь утра, быстро моется и возвращается в постель, где его уже ждет Арс. При вставании, наклонах, каких-то более динамичных движениях боль в груди все-таки чувствуется, но в целом, все не так уж плохо. Поэтому, улегшись в кровать и удобно устроившись под боком у Арса, Шаст мгновенно засыпает.

Через четыре часа Арс будит Шаста, но тот категорически отказывается вставать и валяется в кровати до последнего. Зато потом, поняв, что времени впритык, вскакивает и начинает носиться из комнаты в ванную, обратно, снова в ванную, на кухню, не вписывается в поворот, задевает мизинцем угол и с жутким грохотом падает на пол. Он громко матерится, потому что сейчас больно и ногу, и грудь.

- Да твою ж мать, Шаст! – Арс садится рядом с ним на корточки и с испугом смотрит на него. – Тебе хреново?

- Больно, блядь! – тот продолжает материться.

- Ты белого цвета.

- Ну больно же, - шипит Антон, переставая все-таки материть все на свете. – Аж затошнило.

Арс садится за ним, обнимает за плечи и аккуратно прижимает его к своей груди. Так становится гораздо легче. По крайней мере, уже не нужно собственными силами удерживать себя в сидячем положении. Шаст расслабляется и свободно выдыхает.

- Арс, - он уже даже может улыбнуться и начать шутить, - твои соседи подумают, что после разборок ты меня все-таки убил. И вообще, по-моему, после сегодня тебе придется съезжать отсюда.

- Не подумают, - Арс целует его в макушку. – Здесь не такая слышимость, чтобы понять, что именно кто-то орет. Внизу живет музыкант, у него вообще шумоизоляция, верхних может и не быть дома. А больше слушать некому. Но я и так собирался съезжать отсюда.

- Почему и куда? – если честно, то Шаст после этих слов надеется услышать, что в Москву.

- В другой район, - обламывает его надежду Арс.

- Зачем? – Шаст очень старается не показывать своего разочарования.

- Потому что много людей знают этот мой адрес. Я хочу минимизировать круг этих лиц, чтобы не случилось какого-нибудь сюрприза, когда мы будем здесь вместе. И я хочу, чтобы ты тоже приезжал сюда как к себе домой. В место, где даже если тебя увидят, то никак не свяжут со мной, но это будет наше место, Шаст. Наша квартира здесь. В которую ты будешь просто приходить и не стучать и не звонить в дверь, чтобы тебя впустили.

- Блядь, Арс… - Шаст не знает, что еще сказать.

Сказать, что он поражен, это ничего не сказать. Потому что вот это уже очень и очень серьезно. Арс целиком и полностью впускает Шаста в свою жизнь. При его скрытности и нежелании ни говорить, ни показывать ничего лишнего, он сейчас готов к тому, что Шаст может в любой момент не просто приехать к нему в Питер, но и прийти в дом. Зная Арса, для него это значит абсолютное и полное доверие.

Да, у него самого есть ключи от московской квартиры, и для Шаста это было и есть совершенно нормально. Но он и не Арс с его тараканами и скрытностью. Поэтому то, что собирается сделать Арс, это, по сути своей, уже предложение совместного проживания. Да, в разных городах, но когда они будут в одном, а это все равно будет происходить достаточно часто, они будут уже не просто встречаться, или кто-то будет идти к кому-то. Они уже будут идти к себе домой в любое время и вне зависимости, есть там сейчас кто-нибудь из них или нет, что в одном городе, что в другом. И от этого понимания Шаст немножко в ахуе.

- Ты против? – в голосе Арса чувствуется некоторое напряжение.

- Да конечно же нет! – Шаст аккуратно разворачивается к нему лицом и приникает к его губам поцелуем. – Я просто в ахуе, Арс. Этого я точно не ожидал.

- Я не спрашиваю, почему, потому что знаю.

- Да похрен, Арс. Вот сейчас мне реально это похрен. Не рассказывай, что было раньше. Мне важно то, что сейчас ты полностью впускаешь меня в свою жизнь.

- Я безумно хочу, чтобы ты был в моей жизни, Шастик, - Арс отвечает на его поцелуй. – Чтобы только ты в ней и был.

Шаст закрывает его рот поцелуем, не давая сказать больше ни слова. Сказанных уже достаточно для понимания, что Шаст для Арса точно не цель и даже не желание, и что для него он действительно очень много значит.

Расставаться сейчас нет абсолютно никакого желания, но нужно. Поэтому они все-таки разрывают поцелуй и в ускоренном темпе, теперь только тщательно контролируемом Арсом, продолжают собираться. Выходят из дома немного позже запланированного, но зато им везет на дороге, ведь время раннее, и они не попадают ни в одну пробку.

У них даже есть время нормально попрощаться. Нормально – это просто посидеть в машине и обсудить некоторые детали. Например, что Шаст позвонит, когда прилетит в Воронеж, а Арс все-таки сходит на обследование прежде, чем приехать в Москву. Они не позволяют себе ничего лишнего, потому что их личное это действительно очень и очень личное и абсолютно интимное, и подвергать это даже гипотетической возможности раскрытия посторонними – верх глупости. И единственное, что они могут себе позволить – это мимолетные дружеские объятия, которыми обмениваются практически все при расставании.

Шаст действительно отзванивается сразу, как только самолет приземляется в аэропорту. Он помнит про ультиматум на сообщения, но надеется, что позже он все-таки будет снят. Потому что не всегда есть возможность позвонить, а что-то рассказать хочется. Но пока да, так – только звонки. Тем более, что этот звонок Арс действительно ждал, и ему было очень важно именно поговорить с Шастом.

Его все еще не отпускает беспокойство по поводу этого ужасного синяка на его груди, не говоря уже о чувстве вины перед Шастом. И его бодрый голос хоть немного успокаивает. С ним все в порядке. Но Победа все-таки ублюдский рейс, придуманный для того, чтобы издеваться над высокими людьми. Арс соглашается и обещает Шасту массаж всех без исключения частей тела. Шаст берет с него обещание и отключается от разговора. И этих нескольких минут общения хватает обоим, чтобы чувствовать себя абсолютно спокойно и хорошо.

Шаст сразу отправляется на фестиваль, а потом едет домой и попадает в объятия мамы и бабушки. Увы, скрыть, что эти объятия являются для него болезненными, не получается. Но зато мама тут же берется за лечение. И хоть и причитает, что его когда-нибудь убьют в этой его Москве, и зачем он вообще туда уехал, но все-таки верит, что это он поскользнулся на лестнице и неудачно ударился грудью об угол перил. Она дает ему с собой какие-то мази и пластыри, которые, как он убеждается после ее манипуляций, действительно помогают и существенно облегчают и боль, и движения.

Когда Шаст ранним утром прилетает в Москву, добирается до квартиры и заходит внутрь, в коридоре его уже встречает Арс. Они улыбаются при виде друг друга, словно два дурачка, которым показали простейший фокус с исчезновением пальца. Шаст первым делает еще один шаг навстречу и заключает Арса в объятия.

- Я думал, ты приедешь днем, - он касается его губ мягким поцелуем.

- Решил, что это слишком поздно, - Арс обвивает руками шею Шаста и целует его более настойчиво.

- Правильно решил, - Шаст поддается его настойчивости, и теперь поцелуй становится уже глубоким и очень даже чувственным.

Они продолжают целоваться до того момента, пока Арс не чувствует пока еще только намечающееся возбуждение Шаста. Он разрывает поцелуй и немного отстраняется от него.

- Ты как? – Арс осторожно касается его груди ладонью. – Что это? – он ощущает, что под тканью майки что-то есть, но не понимает, что это может быть.

- Нормально, - Шаст улыбается. – Это обезболивающий пластырь и там под ним какая-то мазь. Мама сразу взялась за лечение сына. Кстати, реально помогает.

- Она видела? И что ты ей сказал?

- Ну что я ей мог сказать? Что я выяснял отношения со своим парнем, и он захерачил в меня телефоном, - смеется Шаст. – Арс, ну естественно я соврал. Сказал, что споткнулся и ударился об угол перил на лестнице.

Арс снова закрывает его рот поцелуем и не дает сказать больше ни слова. Шаст так легко и свободно назвал его своим парнем, а это то, чего Арс никогда не думал от него услышать, несмотря на все их разговоры об отношениях. А это уже точно полное и абсолютное их признание Шастом. И Арсу сейчас от этого понимания очень хорошо.