Потеряшки (1/2)
Запись номеров продолжается, и никто не вспоминает эту ситуацию. Ну, кроме самого Шаста и Арса, которого слова Шаста все-таки вывели немного из равновесия. Естественно, он хотел бы их услышать от него. Но все-таки не вот так. Впрочем, возможно, это на самом деле всего лишь шутка в рамках импровизации. Хотя, Шаст на него смотрел так, словно действительно говорил это именно ему, а не персонажу из номера.
Арс не знает, как ему дальше вести себя с Шастом. Попытаться выяснить, что же это все-таки было, или же промолчать и оставить выбор за Шастом.
Если он начнет задавать вопросы, Шасту это может показаться давлением. А меньше всего Арс хочет, чтобы тот говорил ему о своих чувствах от безвыходности или же нелепо оправдывался. Поэтому Арс решает все-таки промолчать. Он ведь и без слов знает, как Шаст к нему относится. Даже если это и не любовь, но это гораздо больше, чем симпатия и небезразличие.
Шаст периодически мысленно возвращается к своему неоднозначному поступку и не представляет, как быть дальше. Это были эмоции. Признание, сказанное на эмоциях. Нет, Шаст на самом деле сейчас не представляет себя без Арса, это чистая правда. И ничего подобного у него ни с кем не было. Но в этом-то и проблема.
Он никогда не говорил о любви. И для него это непросто. Шаст не романтик и не впечатлительная натура. Ему сложно было принять свои чувства к Арсу, он их принял и сейчас абсолютно счастлив. Но он не понимает, можно все это назвать любовью. У каждого свое понимание любви, а у Шаста его просто нет. И он не может говорить о том, суть чего не понимает до конца, как минимум. Но при этом хочет услышать от Арса эти слова, потому что уверен, что тот все знает о своих чувствах, о которых уже однажды сказал Шасту.
Антон решает, что сейчас все равно ничего не решит, поэтому потом будет действовать по обстоятельствам. Возможно, Арс все воспринял как шутку в рамках номера, и вообще никак действовать не придется. А если нет, ну… Наверное, они все-таки поговорят, и, может, тогда Шаст разберется в себе? В любом случае, если уж они и будут разговаривать, то не только о чувствах Шаста, но и Арса. И поймут, готовы они говорить друг другу о любви или же все-таки нет. Ведь им и без этих признаний хорошо. Ни к чему педалировать эту тему и спешить.
Когда начинается перерыв, Паша стебет Арса, что тот наконец-то дождался Шастовых признаний, но это еще не предложение руки и сердца, так что не стоит расслабляться и нужно продолжать осаду, чтобы крепость все-таки окончательно пала. Прилетает и Антону, Паша стебет и его, говоря, что Москва его быстро испортила.
Стас говорит, чтобы было поменьше этой пидорасни, а то ему нечего будет пускать в эфир, но все это звучит от него без особых претензий. На самом деле каких-то таких ситуаций было уже предостаточно. Единственное, что он говорит Шасту наедине, чтобы тот был все-таки осторожнее. К подобной херне от Арса уже привыкли, к каким-то ответам Шаста тоже, а не наоборот. Но в целом, никому и в голову не приходит, что это могла быть отнюдь не шутка, а эмоции Антона.
Арс реагирует на все подъебы и замечания спокойно, он привык, а вот Шаст нервничает и огрызается. Ему вообще не хочется развивать эту тему. Потому что для него она личная. И он завидует спокойствию Арса, который сейчас о чем-то треплется с Матвиенко и не обращает внимания на посторонних.
Дима зовет Шаста покурить, и тот соглашается. Вот кому пофиг на все, так это Позу. Он и сам иногда не прочь устроить провокацию еще похлеще той, что сейчас устроил Антон.
- Арс, - Матвиенко подает ему чашку с чаем, - я, конечно, немного прихренел от Шаста сейчас, но ты ж тоже прихренел, да? Расскажешь, что это было?
- Тупая шутка, - Арс пожимает плечами. – Или ты думаешь, Шаст мне реально в любви признается? Еще и вот так?
- Ну шутка-то да, - соглашается Сережа. – Просто вы совсем недавно цапались и нахер друг друга посылали, а тут вдруг такие шутки. Вы все-таки выяснили свои отношения?
- Сереж, я бы с удовольствием выяснял с ним отношения, если бы они у нас были, - Арс очень правдоподобно изображает тяжкий вздох. – Ты это прекрасно знаешь.
- Знаю. Но ты даже не отрицай, что у вас с ним были натянутые отношения. А сейчас он крутится рядом с тобой как и раньше. И вот так дебильно шутит. Вы помирились. Только, Арс, надеюсь, ты же понимаешь, что все это ничего не значит? Ты же видишь, что упоминание этой его глупости действует Шасту на нервы?
- Вижу, - вот сейчас Арс вздыхает по-настоящему.
Он не понимает, что так сильно задевает Шаста. Ну их и раньше стебали и свои, и чужие. Ничего ж нового не произошло. Жалеет, что вообще сказал именно эти слова? Ну так сказал же уже. И не просто так, а в рамках номера. Его задели слова Стаса про пидорасню?
Вообще-то, они слышали их миллион раз, и никогда Шаст на это не реагировал. Или он не реагировал, пока это не стало правдой, как бы грубо это ни звучало? Вполне вероятно. И за это Арс не может его осуждать. Все-таки себя принять сложно, когда тебя пидором называют другие. И что Арса сейчас на самом деле беспокоит, так это то, сможет ли Шаст перешагнуть через это или нет.
До этого момента у них все было нормально, но вот как будет дальше? Станет это камнем преткновения? И вот о чем реально стоит думать и беспокоиться, а не о выяснении у Шаста, что это на самом деле было. Давление извне может разрушить их отношения, и вот это сейчас явно проблема, а не признания Шаста. И хуже всего то, что на это Арс не может никак повлиять. Ну разве что не создавать провокационных ситуаций? Он сейчас и не создавал. Да это на самом деле и невозможно. Они были раньше, они есть сейчас, они будут и потом. Просто потому, что Арс с Шастом по-другому не могут. Это происходит само собой. Но вот если раньше Шаст на это не обращал никакого внимания, то сейчас его задевают стеб и подъебы. И что с этим делать, Арс не знает.
- Так вот, пожалуйста, забудь об этом, - прерывает его размышления Сережа.
- О чем? – Арс потерял нить их разговора.
- О словах Шаста. О его глупости. Помирились и хорошо. Но не рассчитывай на что-то большее.
«Матвиенко, ты даже не представляешь, насколько большее у меня уже есть» - усмехается про себя Арс. – «Ты бы охуел, если бы узнал всю правду. Так что я поберегу твою психику и твои нервы и не стану тебе рассказывать. Впрочем, мне на самом деле плевать на чьи-либо мнения. И на твое в том числе. Я не откажусь от него только потому, что ты считаешь, что у меня с ним не должно быть отношений. Надеюсь, ты о них не узнаешь. А если узнаешь, то я не позволю тебе лезть в них, даже если мы с тобой станем врагами. Очень хочется верить, что до этого не дойдет».
- Матвиенко, - довольно ехидно говорит Арс. Ему надоели его нравоучения. – Серег, вот если он придет ко мне в номер и скажет что-то подобное, тогда, извини, но я буду рассчитывать, несмотря ни на что. А сейчас… Ну маловато как-то исходников для питания надежд. Не думаешь?
- В кои-то веки слышу от тебя разумные слова. Бессонные ночи идут тебе явно на пользу.
- Угу, - Арс кивает. – А уж как идут на пользу твои проповеди, ты себе даже представить не можешь.
- Это не проповеди.
- А что?
- Арс, ты виртуоз по части превращения в дерьмо как собственной жизни, так и жизней других. Это я так, просто напоминаю… Если тебе Шаст так дорог и нужен, просто не делай этого. И если и не забудь о нем, то оставь его в покое. Ну, хотя бы ради него самого. Ты же прекрасно знаешь, что Шаст зависим от настроения. И даже сейчас мы все это на себе прочувствуем. Ты ж понимаешь, что будет, когда ты устроишь ему какую-нибудь хуйню. Не делай этого, Арс. Сейчас и у вас, и у нас все нормально. Я просто хочу, чтобы вот так и оставалось.
- Я тоже, - тихо отвечает Арсений.
На самом деле, ему бы тоже очень хотелось, чтобы все оставалось так, как есть. Потому что сейчас он действительно счастлив. Он абсолютно не готов вернуться к прежней жизни. И он прекрасно понимает, что, по какой бы причине ни произошло расставание с Шастом, для него это будет невыносимо. Шаст и в самом деле зависим от настроения. И если оно теперь будет портиться от подъебов в их сторону, то совсем неизвестно, какими будут действия Шаста. Арсу остается только надеяться, что совсем скоро он просто перестанет на них реагировать.
- Арс, - Сережа трясет его за руку, - ты чего завис? Я спрашиваю, в какой гостинице ты остановился?
- Да в обычной, а что?
- Блядь, Попов, я название спрашиваю, а не интересуюсь, обыкновенная она или волшебная.
- На Семеновской. Помнишь, я там уже останавливался, - Арс не врет, именно там он снял номер в гостинице, хоть и не прожил в нем ни одного дня. – А что?
- На всякий случай. И чтобы закинуть тебе вещи.
- Какие?
- Ну, ты так спешил от меня свалить, что забыл у меня куртку и рубашку. Так-то хрен бы с ними, твоего барахла у меня и без этого достаточно, но для питерской погоды они тебе нужны, и ты в них ходишь. Ну и могу тебя потом довезти до аэропорта или вокзала, когда домой поедешь.
- Спасибо, Серег, - Арс слегка приобнимает его за плечи. – Но вещи вези сюда. Я ж могу и не быть в гостинице. Или быть не один, - говорит, улыбаясь. – Ты ж понимаешь…
- Ой, блядь, я и забыл, - смеется Матвиенко. – Ты ж перестал соблюдать конспирацию и уже свободно снимаешь номера на двоих с мужиками. Но в то, что можешь и не быть в гостинице, верю. Ладно, хрен с тобой, привезу сюда.