В Москве (1/2)

- Выспался, Шаст? – Оксана присаживается рядом с ним. – Если нет, можешь дальше спать. Мы сейчас Арса заберем.

- Куда?

- Зачем?

Синхронно спрашивают Антон и Арс.

- Да решили высадить тебя на ближайшей остановке, - Оксана смеется. – Слишком много места занимаешь.

- Почему меня? – искренне недоумевает Арсений. – Шаст больше меня!

- Эй! – Антон смотрит на него с возмущением. – А чего, чуть что, так сразу Шаст?

- Самый мелкий потому что, - встревает в разговор Сережа. – Салага.

Все поворачивают головы в сторону Матвиенко и начинают смеяться. Если брать физические данные, то давно известно, что Сережа самый маленький из них. Рост, вес, размер ноги. И когда он начинает говорить о том, что кто-то мелкий, это всегда вызывает истерический смех. Особенно про Антона. Понятно, что речь не о его физических данных, но слова «мелкий» и «Шаст» не сочетаются в принципе. По крайней мере, в их компании точно.

- Ха-ха-ха, - передразнивает их Сережа. – То, что он каланча, еще ни о чем не говорит.

Все начинают смеяться еще больше. Мелкая каланча – ну это вообще попытка Матвиенко впихнуть невпихуемое в великий и могучий.

- Короче, Шаст, ты можешь ржать сколько угодно, но по факту ты салабон. Поэтому будешь делать, что тебе скажут старшие. Окс, приказывай!

- Я-то с чего старшая, - Оксана надувает губы. – Совсем считать разучился?

- Ты можешь приказывать вне зависимости от возраста, - Сережа приобнимает ее за плечи. – От тебя иногда зависит жизнь, так что с тобой лучше не спорить.

- Вот, кстати, если не о жизни, то о здоровье точно, - говорит Оксана серьезно. – Хватит ржать. Арс, ты уже конкретно проспал и завтрак, и прием лекарств. Но я договорилась с кафе на прошлой станции, тебе сделали льняную кашу и доставили в поезд. Так что быстро умывайся и чеши в вагон-ресторан, а я сейчас туда позвоню, они погреют. А ты, салабон, - она с усмешкой смотрит на Шаста, - проводи его. А там посмотрим, кого из вас высаживать и высаживать ли вообще.

- А я сам не дойду? – Арс хоть и делает вид, что возмущается, но на самом деле его такой расклад более чем устраивает.

- Дойдешь. Но не факт, что станешь есть льняную кашу. Она ж тебе не нравится. А у тебя написано, что включать в рацион пару раз в неделю. А Антон проследит, чтобы ты ее съел. В этом я ему доверяю.

- И что бы я без тебя делал? – Арсений заключает Оксану в объятия. – Ну все предусмотрела, мне не отвертеться.

- Угу, - она улыбается и смотрит на Шаста. – Тош, пожалуйста, проследи за ним. А то я уже задолбалась искать ему стол номер два. Второй раз я подобного не переживу. Нужно, чтобы он долечился до конца.

- Мне тоже это нужно, - бурчит Шаст почти неслышно.

- Что?

- Я прослежу, - говорит уже вслух. – Это в интересах нас всех.

- Вот и отлично. А теперь идите умывайтесь и есть. Для тебя, там, кстати, есть отличные булочки с кремовой начинкой. Арс, тебе их нельзя.

- Я уже понял, что мне нельзя ничего съедобного, - тот берет полотенце, пасту и зубную щетку и выходит из купе. – А Шасту можно все, что нельзя мне.

- Не все. Поэтому он и идет с тобой. Хоть иногда и ему должно быть хорошо. А то ж у нас он всегда не может позволить себе то, что можно всем остальным.

- И ты решила, что поэтому из него получится отличный надзиратель?

- Не, не поэтому, - Оксана состраивает смешную рожицу. – Потому что Шаст так переживал и заботился о тебе, что ему можно смело доверить и наблюдение за тобой.

Арс бросает взгляд на Антона, чтобы увидеть его реакцию на эти слова Оксаны, но тот поворачивается к нему спиной, выходит из купе и идет в то, где находятся все остальные ребята и его сумка с вещами. Арсений улыбается и направляется в сторону туалетов. Оксана сейчас еще раз подтвердила то, что Арс был небезразличен Шасту все это время.

Он решает дождаться, пока Антон тоже придет к туалетам. Тот появляется буквально через минуту.

- Занято что ли? А горит зеленым, - Шаст смотрит на двери и видит, что туалеты свободны.

- Нет, не заняты, - Арс касается его руки пальцами, обращая на себя внимание.

Шаст поднимает на него взгляд и нервно царапает нижними зубами по верхней губе.

- Тебе ведь было небезразлично с самого начала, да?

- Да, - кивает Антон.

- И даже той ночью не во всем виноват алкоголь?

- Да, - Шаст начинает заметно нервничать. – Я ушел, потому что правды испугался. То есть, нет… Я этого не понимал до конца. Ну, что я… Тоже этого хотел. Ну… Не этого, в смысле… Не с кем попало, то есть… - он окончательно путается в своих объяснениях. – Прости, Арс. Пожалуйста, прости за весь этот пиздец, который я устроил, - говорит совсем тихо и опускает взгляд.

- Шаст, - Арсений подталкивает его к двери туалета, - если ты сию же секунду не зайдешь туда и не закроешь за собой дверь, мы окажемся там вместе, и мне уже будет плевать на то, где мы, с кем и в каких условиях.

Шаст поднимает глаза, встречается с Арсом взглядом и молча скрывается за дверью туалета. И вовсе не из-за «угроз» Арса. Он и сам сейчас готов наплевать на осторожность. Взгляд Арса, которым тот смотрит на Антона, без слов говорит о его чувствах и желаниях. И Шаст прекрасно понимает, что это не желание наконец-то трахнуться. Это желание полной и абсолютной близости. И это все не о сексе, а о прощении, принятии и полном доверии себя и своих чувств.

Шасту тоже безумно хочется оказаться наедине с Арсом. Он хочет показать и доказать ему, что для него это важно. Что Арс для него важен, что он нужен, что Шаст хоть и идиот, но он умеет признавать свои ошибки и искренен в своем раскаянии. Он хочет, чтобы Арсу было хорошо. И это тоже не о сексе.

Хотя, о сексе ему стоит подумать, но точно не сейчас, ибо заниматься своим стояком или его предотвращением времени совершенно нет.

Но вообще, прежде, чем лечь с Арсом в постель, а то, что они в нее лягут, Шаст не сомневается, стоит пройти курс хоть какой-то минимальной теории. Общее представление, которое Шаст имеет о гейском сексе, заканчивается на знаниях о том, что нужно использовать смазку и что членом можно стимулировать простату, которая находится где-то недалеко. Маловато для того, чтобы доставлять удовольствие партнеру.

Но изучением теории Шаст займется потом, сейчас первоочередная задача – подавить зарождающуюся эрекцию и привести себя в порядок.

Арс заходит в соседний туалет, закрывает за собой дверь, прислоняется к ней спиной, закрывает глаза, задерживает дыхание и напрягает мышцы груди и живота. Это пусть и не сразу, но помогает побороть уже заметное даже посторонним, если бы они были рядом, возбуждение.

Признание Шаста вызвало просто какой-то невероятный всплеск эмоций у Арса. Пусть он говорил путано, пусть так и не высказал мысль до конца, но Арс его понял. Шаст признался в том, что Арс давно ему был небезразличен. Пусть он этого не понимал или не принимал, это неважно. Важно то, что это было. И то, что происходит между ними сейчас, все-таки следствие не последних событий и чувства вины, а более ранних чувств, которые окончательно оформились только сейчас.

Арс наконец-то отлепляется от двери, становится напротив зеркала и смотрит на свое отражение. Вид у него, конечно… Покрасневшие глаза и вздувшаяся венка на виске выдают его явное напряжение. А уходил из купе ведь абсолютно нормальным. Что врать, когда его спросят, что случилось? Арс не представляет. Значит, будет импровизировать, если такое случится. Но, может, пронесет, и они с Шастом без препятствий дойдут до вагона-ресторана? Вообще, Арсу есть совсем не хочется, тем более, эту бурду – льняную кашу, но сейчас лучше скрыться с глаз долой от всех. Ну, кроме Шаста. Ему если и надо что-то объяснять, то врать точно ничего не надо.