В поезде. ч.1 (1/2)

Шаст переписывается с Ирой, пока Арс спит. Это переписка ни о чем, они просто общаются, чтобы, наверное, поддерживать общение на расстоянии? Просто Антон отчетливо понимает, что ни Ире, ни ему это на самом деле не интересно. Они переписываются дежурными фразами, которыми обычно обмениваются просто знакомые.

И Шаст не понимает, почему так происходит. Точнее, он не понимает, почему не обращал внимания на это раньше. Он пролистывает их переписку за несколько месяцев и не находит там чего-то такого, что говорило бы о теплых чувствах между людьми, которые ее ведут. Ну, кроме дежурного «целую». А так, в основном, такое же дежурное «как ты?», «не забудь то-то», «я буду недоступна-недоступен».

Их разговоры отличаются большим разнообразием и даже некоторой теплотой, но, на удивление, сейчас Антон понимает, что они показывают, что у каждого из них своя жизнь.

Да, он не так часто бывает дома, а когда бывает, то тоже не всегда может уделить достаточно времени Ире, и это явно сказывается на общении, но все равно, думая сейчас об этом, Шаст не чувствует, что они и в самом деле близки. Как он сказал когда-то Арсу, они просто устраивают друг друга. И это на самом деле устраивает Антона.

Устраивает ли? Вот сейчас он уже ни в чем не уверен. И виноват в этом естественно Арс. После некоторого анализа их отношений Шасту просто есть с чем сравнивать. Впрочем, это сравнение ему абсолютно не нравится. Зачем вообще сравнивать Иру и Арса? С Ирой он живет, и это накладывает определенный отпечаток, наверное.

Шаст злится на себя. Ему вообще нахрена сравнивать этих двоих? Можно понять, когда начинаешь сравнивать жену и любовницу! Пусть Ира и не жена, но условно ее можно так назвать. Очень условно, но все-таки. Но Арс Шасту точно не любовник! Один раз, как говорится, не пидорас. И то раза как такового не было.

Шаст злится, а точнее, накручивает себя на эту злость, потому что на самом деле то, что он старается запрятать поглубже, запихнуть под эту злость, вытаскивая именно ее на поверхность, говорит ему, что на самом деле с Арсом ему всегда было охуенно, что он сам тянулся к нему, что позволял слишком много, и причина этого позволения отнюдь не в его тупости, а в том, что это был именно Арс. Ничего подобного ни с кем другим не было бы никогда. И то, что в итоге произошло, скорее логично, чем противоестественно.

Шаст отказывается это признавать, поэтому продолжает накручивать себя. В итоге это выливается в интересную переписку с Ирой. Он пишет ей, что уже успел соскучиться, она отвечает, что они виделись всего несколько часов назад, но ей приятно это слышать. Он пишет, что едет в поезде с больным Арсом, она задает вопрос – почему именно он, и что хорошо бы, чтобы это было незаразно. Шаст пишет, что больше просто некому и это незаразно, Ира отвечает, что всегда есть кому, просто Антон не умеет отказывать.

На этом Шаст приостанавливает их переписку и задумывается. Она на самом деле права. Он не умеет отказывать. Он ведь не смог отказать ей в переезде в Москву и совместном проживании. И он не смог отказать Арсу. Только вот, опять же, если быть честным с собой, то в этих отказах имеется очень большая разница. Ире он не смог отказать, при этом абсолютно не желая этого переезда, а Арсу… Потому что не захотел отказывать.

Это правда, которую Шаст уже не раз, так или иначе, озвучивал себе, но признал ее окончательно только сейчас. Этот пример с Ирой дал четкое понимание, когда он реально не мог отказать, а когда не отказал потому, что не хотел этого делать. Себя ведь не обманешь, сколько не накручивай и не злись.

Пока Шаст в очередной раз осмысливает себя и свое поведение, Ира отключается от переписки, впрочем, предупредив, что пошла на встречу с подругой. И Антон даже радуется, что не придется дальше вести диалог ни о чем.

Он откладывает телефон и обращает внимание на Арса. Тот спит, немного высунув нос из-под одеяла. Антон не понимает, холодно ему или уже нормально. Но и трогать его не решается. Вообще, в вагоне тепло, но при хреновом состоянии может быть и недостаточно. Антон все-таки берет еще одно одеяло и накрывает им Арса до половины.

Ему хочется попить чаю, но он не решается шуметь, ведь нужно будет открыть дверь купе, а это почти однозначно разбудит Арса. Так что Шаст просто достает жвачку. Всякие печеньки и шоколадки остались у Сережи, у Шаста есть в сумке леденцы Холлс, но чтобы их достать, опять же придется шуметь. Так что Шаст обходится мятной жвачкой.

Арс открывает глаза и видит сидящего на противоположной полке Шаста. Тот взобрался на нее с ногами, подогнул колени, сложил на них руки и уперся в них подбородком. Он сейчас серьезен и задумчив, и Арсу кажется безумно привлекательным. А точнее, даже красивым. Арсу очень хочется сфоткать его таким. Он бы никуда не выставил эту фотографию, а оставил бы просто для себя. Для чего? Ну, если уж быть мазохистом, то до конца. Чтобы иногда смотреть на нее и понимать, что эта красота навсегда потеряна для него.

От этой мысли становится очень тошно. Раньше Арс тоже понимал, что Антон с ним никогда не будет, но пока он не сказал нет, можно было хотя бы в мыслях представлять, что такое возможно. Сейчас Арс точно знает, что невозможно. Более того, он разрушил и то хорошее, что существовало между ними. Точнее, они оба это разрушили. Всю вину за произошедшее Арс на себя брать не готов. Но это не меняет сути. Им обоим явно не по себе, и выхода из этой ситуации никто из них не знает.

Арса от этих мыслей отвлекает пошевелившийся Шаст. Он от неожиданности даже дергается.

- Что с тобой? – реагирует тут же Антон.

- Все нормально, - Арс стаскивает с головы одеяло и понимает, что ему, оказывается, жарко. – Просто жарко стало.

- Я думал, ты мерзнешь.

- Ну, я и мерз сначала, - он пытается выпутаться из вороха одеял, что удается не сразу и то с трудом. – Шаст, ты еще одно одеяло что ли достал?

- Ага.

- Вот поэтому и жарко.

- Извини. Мне казалось, что тебе холодно, - Антон действительно выглядит расстроенным. – Я все делаю абсолютно неправильно.

- Какие твои годы, - усмехается Арс. – Научишься, - он надевает кроссовки и собирается выйти из купе.

- Ты куда?

- Шаст, я не уверен, что должен отчитываться тебе о каждом своем шаге, но если тебе так будет спокойнее, то я в туалет, пописать, умыться и помыть руки. Еще вопросы будут?

- Как ты?

- Уже приемлемо, - Арс говорит это и только сейчас понимает, что на самом деле чувствует себя приемлемо. Тошнота есть, но она сидит где-то глубоко. Конечно, не факт, что через полчаса его не накроет приступ рвоты, но, что касается данного момента, то все вполне сносно. – Шаст, можно я пописаю, а потом отвечу на твои вопросы? А то очень хочется, боюсь, не донесу до туалета. И да, помогать мне не надо. Я справлюсь сам.

Шаст прекрасно чувствует сарказм в словах Арса, но решает не обращать на него внимание. Ну, имеет право Арс сейчас срываться на Шаста. Это очень неприятно, но Шаст это принимает. В конце концов, если сейчас они поругаются, это не приведет ни к чему хорошему. Впереди гастроли в куче городов, им взаимодействовать на концертах, и лучше пусть это будет любой сарказм со стороны Арса и даже унижение, а он умеет это делать, завуалировав шуткой, чем его злость, которую он вуалирует чуть менее, чем бездарно. По крайней мере, Шаст ее всегда видит. Он ведь хорошо знает Арса, ему все равно нужно будет на ком-то или на чем-то оторваться, так пусть уже отрывается на Шасте. Ему не привыкать.

Арс возвращается минут через семь и выглядит вполне жизнеспособно. По крайней мере, зеленый оттенок лица сменился на аристократично-белый, а попросту Арс сейчас бледный. Покрасневшие глаза и синяки под ними делают его претендентом на роль графа Дракулы без грима. Но все это ерунда, если при этом его самочувствие стало лучше.

- Дима сказал, тебе нужно выпить таблетки, как перестанет тошнить. Ты как? – Шаст показывает взглядом на лежащую на столе коробочку. - Сможешь?

- Думаю, да, - Арс берет коробочку и достает пару таблеток. – Точно рискну, - он запивает их несколькими глотками воды и прислушивается к своим ощущениям.

Вернуть таблетки назад острого желания не возникает. Уже хорошо.

- Ну как? – Шаст обеспокоенно смотрит на него, явно не понимая, что он чувствует.

- Нормально.

- Отлично! Дима сказал, потом накормить тебя.

- Шаст, пошел в жопу! – не выдерживает Арс. – Я не маленький ребенок, чтобы меня кормить! Сам разберусь, что и когда мне делать!

- Не сразу. Через пару часов и всего лишь заварить тебе кисель, - Шаст всеми силами старается не обращать внимания на недовольство Арса.

Хотя, ему тоже очень хочется наорать на него. Если он не будет соблюдать все рекомендации, то так и будет блевать, пока не загремит в больницу, где его положат на двадцатичетырехчасовые капельницы без какой бы то ни было еды, а потом будут медленно возвращать самый банальный рацион, и Арсу мало не покажется, когда у него сначала будет болеть желудок, а потом задница! Потому что вряд ли он сам сможет просраться в первый раз после всего этого замечательного лечения. Ну, разве что он испытывает удовольствие от запоров и клизм, тогда да, насладится всем этим по полной. Может, его заднице не привыкать, когда ее распирает во все стороны, может, ему только этого и надо, может, именно этого ему сейчас и не хватает…

Шаст резко обрывает себя на этой мысли, потому что от нее становится противно. Точнее, от себя. При чем тут задница Арса и эти процедуры, которые никому не будут приятны, хоть ты гей, хоть натурал. Это что, попытка в своих же глазах унизить Арса? За то, что он посмел, не без помощи, между прочим, Шаста, проявить свои чувства?

А это было проявление именно чувств, пусть и спьяну, а не желание использовать возможность для перепихона. Но в данном случае алкоголь всего лишь дал волю тому, что трезвый Арс скрывал и чего бы трезвый Шаст никогда не допустил. Не алкоголь стал причиной действий Арса. Он стал причиной того, что эти действия, которых тот желал неизвестно сколько времени и вообще неизвестно, как долго испытывал чувства к Шасту, стали возможны.

И вот за это Шаст сейчас начал клеймить его стереотипными подъебами и унижениями? Хорош, нечего сказать. Арс ведь тоже может его подъебнуть. С ним-то все понятно, он гей, а вот с чего это натуральный натурал Шаст с такой охотой и желанием отвечал на все действия гея и получал с ним удовольствие?

Но Арс ведь не делает этого. Возможно, все еще впереди, и что-то подобное Шаст в свой адрес услышит. И ответить ему на это будет абсолютно нечего. Но сейчас ему собственные мысленные унижения Арса реально противны.

- Шаст… Эй, Шаст, ты где? – выдергивает его из всех этих мыслей Арсений.

- Что? – Антон пытается понять, что тот от него хочет.

- Ты где, я спрашиваю? – Арс слегка тормошит его за плечо. – С тобой-то все нормально?

- Да.