12. Почему так трепещет сердце? (2/2)

Хуа Чэн кивнул генералу, перед тем как Ши Цинсюань поцеловал мужа, который открыл портал прямиком в подземелье, где его уже заждались.

— Я готов! — немного взволнованно отрапортовал Ши Цинсюань, и Хуа Чэн открыл портал, пропуская демона вперед, заходя следом.

— О боги! Се Лянь… — лекарь тут же бросился проверять пульс человека, которым был достаточно доволен, чтобы опустить чужую руку и перевести свою на чужой лоб, а после откинуть одеяло. — Неудивительно, что ты сказал взять бабочек.

— Если нужно что-то из зелий, реликвий, лекарств или артефактов скажи, я сейчас же принесу, — скрестив руки на груди и нервно постукивая пальцем по плечу в этом положении, сказал Хуа Чэн.

— Нет, того, что я взял будет достаточно, а тебе пока стоит дать бабочкам побольше духовных сил и пойти наводить порядки в городе, — Ши Цинсюань уже начал перебирать пузырьки и марли в сумке. — С ним все будет хорошо, я сделаю так, что даже шрамов почти не останется. Тебе и правда, стоит уйти, — лекарь понимающе улыбнулся, ненадолго посмотрев на демона.

Хуа Чэн понимал, что он будет только мешаться тут, потому сделал, как сказал Ши Цинсюань. Он влил в бабочек максимум духовных сил, смотря как раскрываются коконы и в клетке становится тесно, от порхающих серебряных крыльев и предложил другому демону привести тому ассистента, на что Ши Цинсюань отказался. Лекарь снова взглянул на Хуа Чэна.

— С ним правда, все будет хорошо, ты можешь не переживать. Да и, как я могу его не спасти, ведь… — последнюю часть лекарь сказал слишком тихо, под конец и вовсе настолько, что Хуа Чэн не услышал. — Все, теперь на выход! — Ши Цинсюань начал промывать раны парня, когда демон наконец спокойно выдохнул, заверенный, что с человеком все будет в порядке.

В его мире и впрямь накопилось много дел, судя по отчетам Бань Юэ. Первым делом Хуа Чэн восстановил барьер вдоль леса, передав Хэ Сюаню, что тот может более не подпитывать артефакт и восстанавливать свои силы, которые удерживали барьер. Затем нашел Инь Юя и наведался с ним в город, где Му Цин с Фэн Синем разбирались с очередными буйными демонами, призывающими других искать нового правителя. Их лица надо было видеть, когда перед их взором предстал Хуа Чэн, широко скалясь, принимая вызовы всех, кто соизволил стать новым правителем. Таких смельчаков набралось достаточно, убежденных тем, что раз правителя смогли так одурачить, значит он слаб. Они решили не тянуть и тут же отправиться на специальную, отведенную для таких случаев, площадь. Она чем-то напоминала арену, и толпы городски демонов хлынули посмотреть зрелище, окружая поле битвы. Противников было девять, и Хуа Чэн объявил, что сразится со всеми сегодня. Правила запрещали, при любых обстоятельствах, сражаться в неравном количестве, но если бы не оно, Хуа Чэн бы сразился одновременно со всеми. Его серебряный ятаган сверкал в бликах заходящего солнца, когда один за другим, демоны теряли как минимум руки в поединке, а самым наглым, Хуа Чэн отрезал еще и ноги, но был великодушен, оставив всех в живых. Толпа городских демонов взорвалась криками восхищения и восхваляла их правителя, на перебой, уже уверенно твердя, как подло поступил принц, ибо их правителя никогда не свергнуть честными путями и миллионной армией. Хуа Чэн, в знак «вежливости», отправил Лан Цяньцю подарок в виде отрубленных частей тел сраженных демонов с коротким письмом:

«Новые правители».

Все люди поняли, что это значит. Правитель демонов, Хуа Чэн вернулся.

Луна поднялась в небо, когда Хуа Чэн возвращался во дворец. Он пытался решить все возникшие вопросы сразу, чтобы последующие дни у него выпало больше времени провести подле Се Ляня. Он надеялся, что Ши Цинсюань давно закончил. Как минимум, он знал, что парень и впрямь в порядке, ибо он взял с собой одну из бабочек, которая соединена с другими его духовными силами, потому через нее, он мог чувствовать то, что ощущают остальные маленькие создания. И другие, прямо сейчас полностью залечивали все раны парня подчистую. На это уйдет еще пара дней, но зато Се Лянь будет полностью здоров, а пока, Ши Цинсюань дал тому снадобье, от которого все эти два дня он не откроет глаз, погрузившись в глубокий целебный сон. Сердце, наконец, перестало так ныть, хотя до сих пор чувствовалась незнакомая тяжесть, природу которой, Хуа Чэн не понимал, но она словно заставляла его думать и волноваться о парне постоянно.

Хуа Чэн вошел во дворец, в котором тоже восстановил барьер, потому пешком направился к своим покоям, когда встретил в коридоре Бань Юэ.

— Ой, господин Хуа, добрый вечер, — вежливо поклонившись, сказала девочка.

— Добры вечер, Бань Юэ. Ты идешь от Ши Цинсюаня? — спросил демон, зная, что она общается во дворце только с ним.

— Да, я хотела узнать о состоянии Се Ляня, ибо переживала. Он сказал, что все отлично, — просияла Бань Юэ. — И я очень рада, что он цел, и рада, что появился у нас во дворце. Не представляю, чтобы мы делали с вашим проклятием, если бы не Се Лянь, — покраснев под конец и отведя взгляд, сказала она.

— О чем ты? — Хуа Чэн вскинул брови, пристально посмотрев на девочку.

— Нуу… Это ведь был он? Тот, кто снял с вас проклятие артефакта? — Бань Юэ вновь посмотрела на демона.

— И как же дезактивируется этот артефакт? — уже с неподдельным интересом спросил Хуа Чэн.

— Вы… не знаете?! Ох, может, все же был другой способ?

— Бань Юэ, как снимается проклятие? — медленно демон повторил вопрос, смотря на суетящуюся девочку.

— Ох, это… Я лучше вам прочту, — Бань Юэ открыла небольшой портал, протягивая в него руку, и достала книгу, которую одолжила у библиотеки, чтобы отдать ее на перепись и добавить к библиотеке дворца, ибо там описывались незнакомые артефакты. — Ну, во-первых, артефакт называется «зеркало ненависти», его взращивают сто двадцать лет и ресурсов на его изготовление и духовных сил уходит не меньше, чем на «медную печать». Оно и неудивительно, ведь артефакт способен самого правителя демонов обратить в человеческого ребенка, — девочка искала нужную страницу, пока рассказывала общую информацию об артефакте. — Вот, кхм, — она прочистила горло, найдя нужный текст, еще раз смущенно взглянула на Хуа Чэна и начала читать. — Зеркало ненависти взращивается человеческой духовной силой, пропитанной искренней ненавистью, гневом, и всеми негативными эмоциями к демонам. Потому, снять проклятие артефакта может так же, только человек, несущий в себе, противоположные ненависти чувства, и только при условии, если эти чувства направлены к проклятому демону. Человек должен всем сердцем любить проклятого демона, и через жест любви, проклятие артефакта может быть дезактивировано.

На какое-то время, пространство вокруг двух демонов погрузилось в полную тишину. Бань Юэ смущенно смотрела на Хуа Чэна, который смотрел, словно сквозь нее, пытаясь осмыслить, сказанные девочкой слова.

— Мы с Ши Цинсюанем нашли это, как раз, когда вы пришли. Мы очень испугались, что при таком раскладе, снять проклятие не получится. Но… Ши Цинсюань предложил, попытаться заставить Се Ляня… в-влюбиться в Вас. Но потом мы увидели, как Вы, господин Хуа, уже вернули свое тело, и когда просили меня отыскать Се Ляня, мы поняли, что он уже… Мы ошиблись?

Бань Юэ немного нервничала и пыталась отвести глаза то в одну, то в другую сторону, в то время, как Хуа Чэн, так и не отвис, все еще смотря сквозь девочку.

— Жест любви… О чем идет речь? — попытался хриплым голосом уточнить Хуа Чэн, уже и так догадываясь, что это могло значить, вернув ясность во взгляде.

— Ох, Ши Цинсюань сказал, что это вероятнее всего поцелуй, — Бань Юэ тоже посмотрела на Хуа Чэна, все еще немного краснея щеками.

— Никому ни слова. Вообще никому, — сказал Хуа Чэн, прежде чем зашагать в направлении своих покоев, на последок тихо сказав с легкой улыбкой: — Спасибо.

Хуа Чэн чуть ли не бежал, желая поскорее взглянуть на Се Ляня. Жест любви? Неудивительно, что Хуа Чэн вернул свое тело именно в тот момент, ведь перед тем, как затолкать его под кровать, парень поцеловал демона в лоб.

Хуа Чэн остановился напротив двери, дав себе пару секунд собраться, и открыл ее, тихо шагая внутрь, невесомо ступая, что только серебряные цепочки на сапогах тихонько позвякивали, создавая приятное, мелодичное звучание. Демон приближался к кровати, где укутанный только в ногах одеялом, с раскрытыми лодыжками и щиколотками, мирно сопел Се Лянь. Серебряного цвета бабочки облепили большую часть его тела, мягко помахивая крылышками, сидя по всему периметру глубоких ран и сломанному ребру на теле, синяках и ссадинах на лице, губе, переломанных щиколотках и на каждом пальчике, перебирая маленькими лапками, залечивая раны. Хуа Чэн убедился, что парень дышит ровно и его не мучает озноб с лихорадкой, потому смог облегченно выдохнуть, присаживаясь на пол, аккуратно дотрагиваясь кончиками пальцев до целого предплечья парня.

Хуа Чэн был очень благодарен, что встретил Бань Юэ в коридоре. Если бы не девочка, он бы так и не понял, почему сердце так учащенно билось, при виде Се Ляня, почему так болело, при виде его боли и почему, он с самого начала, так относился к парню. Только сейчас, любуясь на лицо Се Ляня, которое с самой первой встречи казалось самым красивым, из всех, что Хуа Чэн видел, даже с синяками и ссадинами, демон все понял. Какой же он был дурак, ведь это так очевидно. Ведь ни разу, ни один демон, и ни один человек не заставляли все внутри трепетать при одном лишь взгляде на них. И прямо сейчас, его сердце заполнилось теплом, таким, какого он не чувствовал с самого рождения. Он хотел подарить весь мир этому человеку, хотел сделать его самым счастливым, хотел никогда более, не видеть его слез и его боли. Он полюбил этого человека всем своим существом.

Демону хватило минуты на это осознание, и он более не колебался в своих чувствах. Хуа Чэн встал на ноги, аккуратно склоняясь над парнем, стараясь не тревожить бабочек, лишь оставляя на шее Се Ляня лёгкий, почти невесомый поцелуй аккурат, где располагалось его адамово яблоко.