Пролог (1/2)
1</p>
— Волков, тебя там какая-то Мария Борисовна к телефону, — прокуренно прохрипел сослуживец и толкнул полусонного Олега.
Тот попытался разлепить глаза и сообразить кто такая Мария Борисовна. Когда же наконец дошло, подскочил с постели, споткнувшись о собственные ботинки.
— Алло? Это Олег Волков.
Помехи на фоне прервал резко возникший громкий голос:
— О Боже, Олежа, здравствуй! Я уж боялась не найду совсем тебя. Я ведь думала ты давно вернулся, а ты все ещё служишь! Но это правильно, правильно, Олеж, я тобой горжусь. Да и знаешь, если нашёл себя в этом, то и хорошо! Кому то же надо Родину защищать, правильно?
Олегу показалось, что воспитательница детдома говорила только чтобы говорить.
— Вы по какому поводу звоните, Мария Борисовна? Ночь ведь.
Ответом было сначала молчание, а затем сильно сбавивший уверенность голос:
— Да я вот… Думала все, звонить тебе или нет, а тут вот…ну… Ты же с Серёжей ещё общаешься?
Олег майку застиранную долго поправлял и молчал, потому что про Серёжу он:
— Давно не слышал… Мы… Не списывались уже… Ну, год наверное.
— …Год? — молчание, — я просто думала, что вы общаетесь… И хотела тебе сказать, чтобы ты не переживал, если вдруг Сережа тебе не отвечает. Он сейчас в больнице. Вот, и…
— В смысле? В какой больнице?
Опять молчание.
— Ну, если вы год не общались, то ты наверное не в курсе… А что у вас случилось? Знаешь, Олежа, так просто дру…
— Мария Борисовна, подождите, что Сережа делает в больнице?
— Олеж, ну ты же знаешь, он всегда с причудами у нас был.
И Олег знал.
2</p>
За следующие две недели он созвонился с Марией Борисовной ещё четыре раза, в каждый из которых получал все больше информации и неуверенности. Ему пришлось пройти круги Данте трижды, и речи о Чистилище там не шло. Не без желания, но его отпустили. Командирам было без разницы в каком отделении самолёта полетишь — им скрывать нечего.
Перед вылетом, с тяжелой сумкой через плечо, стоя около телефонного автомата, Мария Борисовна сквозь помехи сказала, что Сережу выписали. Разобрать подробности не удалось — то ли автомат просил о собственном списании и отправке на покой, то ли связь была ни к черту.