43. Кожа к коже (1/2)

Наконец, она заснула.

Однако, Северус не мог найти такого же спокойствия, что и Гермиона.

Он наклонился вперёд, обхватил голову руками.

В течение шести лет он жил мирно и спокойно.

Да, время от времени появлялась какая-нибудь статья в «Пророке».

Или бесцеремонная дюжина невменяемых ведьм, заявляющих, что они носят его ребёнка.

Но в его жизни царили мир и спокойствие.

Правда, как только в его жизнь вернулась Гермиона Грейнджер, четыре месяца назад, всё снова перевернулось с ног на голову.

Теперь, вместо того, чтобы оценивать эссе, задерживать учеников после отбоя или читать книги, ему приходится расхлёбывать бесконечные уловки и заговоры.

Когда что-то да случалось, к этому всегда имели отношение те трое болванов.

Поттер, Грейнджер и — Уизли.

О последнем Северус не мог думать без злости и ненависти. И пусть тогда он был совсем никчёмным парнем, во что бы ни ввязался этот идиот сейчас, это снова посеяло хаос в жизни Снейпа.

И это не было виной Гермионы, даже несмотря на то, что именно она постоянно просила у него прощение и, по-видимому, будет продолжать это делать.

Виноват во всём Рональд Уизли и его заботливая мать, его лживая любовница и непонятный заговор, в который они вляпались.

Северус тихо зарычал; тихо — чтобы не разбудить её.

И пусть он сам отдохнуть не мог, Гермиона в этом очень нуждалась.

Снейп знал, почему не может уснуть, и это злило его больше всего на свете.

Гермиона была права.

Приближалось что-то очень плохое, и это что-то обязательно скоро даст о себе знать.

Он поставил бы на это свою жизнь.

Осознание чего-то неизбежного буквально пело в его костях, как панихида по мирной жизни, которой он жил последние шесть лет.

Казалось, сам воздух давил на него тяжестью этого осознания.

Его отдых закончился, покой исчез.

И пока Северус не доберётся до самого корня этой проблемы и Гермиона не окажется в безопасности, он не сможет успокоиться.

Снейп ощущал себя самым настоящим стариком.

Не умом. Его тело изнывало от усталости, нервы уже были на пределе, плечо болело от повреждений, которые он получил ещё давным-давно. Суставы ныли, и он даже нормально поспать не мог. Вполне понятно, из-за чего возникла бессонница, и чем больше он на себя будет брать, тем хуже ему будет дальше.

Фыркнув, Северус провёл по лицу левой рукой и повёл плечом. Шрам от создания небольшого сада для Гермионы наконец зажил; линия от раны до сих пор была видна, но хотя бы уже не болела. Кажется, Хогвартс взял у него всё, что хотел.

Гермиона дёрнулась от боли — её лицо сморщилось и нахмурилось. Внутри груди засвербило. Как же хотелось, чтобы всё поскорее уже закончилось. Она снова застонала сквозь сон, и Северус, поднявшись, подошёл к ней.

Её тело — от бёдер до нижней части рёбер — было обмотано толстыми зачарованными бинтами, которые всегда оставались сухими и защищали рану от загрязнения. Снейп закатал её рубашку, чтобы, если вдруг снова начнётся кровотечение, он смог это увидеть.

Он положил руку ей на плечо, нежно поглаживая его в надежде хоть немного облегчить её страдания. На большее Северус был неспособен — по крайней мере, сейчас.

Ожидание. Самое худшее чувство из всех. Ждать, когда всё либо наладится, либо станет ещё хуже.

Грейнджер заметно успокоилась от его прикосновений. Он провёл пальцами по её волосам, аккуратно зарылся ими в её пышную гриву.

— Ты уж слишком ко всем добра, Гермиона, — тихо пробормотал Северус, проведя костяшками по её щеке.

Эта девушка обладала способностью сочувствовать тем, кто в буквальном, а не переносном смысле желал её смерти. Она проявляла сострадание, которым сам не обладал и которого не понимал от слова совсем.

Снейп, напоследок проведя по её макушке, вернулся в кресло. Грейнджер сопела слишком громко, что означало одно: она спала так крепко, что разбудить её сможет разве что неожиданная резкая боль. Ноги изнывали от усталости, потому встать и подойти к ней ещё раз он точно уже не сможет.

Наблюдая за тем, как она спит, Северус пытался понять, кто мог с ней так обойтись. Слишком много неизведанного. И когда он думал, что нашёл ответ на вопрос, появлялось что-то новое. А ему не нравилось отставать от дела, особенно от того, в которое был так глубоко вовлечён.

Для такой силы, как эта, тип, что вкрутил живое существо в татуировку, и должен быть всему источником. Снейп мог припомнить немногих людей, которые обладали достаточной для того силой, не говоря уже о тех, кому Гермиона в какой-то момент могла перейти дорогу. Все паззлы этой истории, казалось, встали на свои места, но без обрамляющей рамки они были бесполезны.

В голове запульсировало.

Нужно было хотя бы попытаться немного поспать. Он окажется совершенно бесполезным, если не отдохнёт. А у них с Гермионой завтра должен состояться долгий разговор о любых потенциальных врагах, которых она успела нажить. И только потом они смогут придумать, с чего начать свои поиски.

Откинув голову назад, он закрыл глаза и начал обратный отсчёт от ста. Эта практика до сих пор оставалась для него самой действенной из всех, особенно после того, как обучил её Грейнджер, чтобы справляться с паническими атаками.

Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь, девяносто шесть, девяносто пять…

Семьдесят один, семьдесят, шестьдесят девять…

***</p>

Звук со стороны камина разбудил его, голова сонно дёрнулась вперёд. Он даже и не заметил, как заснул.

Лимонное пятно дало понять, что это была Артимис.

— Только я. Как у неё дела?

Снейп посмотрел на Гермиону. Она уже проснулась и слабо улыбалась:

— Мне больно, но жить буду. Наверное.

Артимис довольно улыбнулась, пересекая комнату.

— Я этому очень рада. Пришла, чтобы осмотреть вас и убедиться, что ваша рана затянулась перед тем, как я смогу приступить к своей работе.

— Работаешь с прошлого вечера? Совсем себя не жалеешь, — пробормотал Снейп, поднимаясь на ноги.

Шейд казалась оскорблённой его комментарием, театрально положила руку на грудь:

— Знаешь, на твои слова я могу и обидеться. И когда это, скажи мне на милость, я сон ставила выше своих должностных обязанностей?

— Туше. Нужна помощь? — спросил он, вставая рядом.

Артимис провела палочкой над Гермионой, шепча заклинания.

И как только закончила, Северус получил ответ на свой вопрос:

— Только чтобы помочь мне перевязать рану.

Северус посмотрел на Гермиону, ожидая разрешения. Разрушать возникшее меж ними доверие не хотелось. Когда её жизни угрожала явная опасность, то да, времени на вопросы не было, но когда появлялась возможность спросить заранее, лучше это сделать.

— Гермиона, я могу?..

— О, — её лицо в страхе вытянулось, она машинально попыталась спрятать свою спину, — э, э… тебе обязательно… смотреть?

— Не понял, — Северус не понимал, кому принадлежали её слова. Артимис? Нет, вряд ли, иначе ей не вылечиться должным образом.

— Я не хочу, чтобы ты видел… меня такой, — Гермиона от него отвернулась.

Он об этом не подумал.

У неё были проблемы с телом гораздо хуже, чем у него, а он даже не принял это во внимание.

Нервничая, Северус наклонился к её лицу:

— Гермиона… я уже. Я должен был это сделать, чтобы оценить масштаб проблемы.

— Нет… Я так боялась, что ты увидишь, насколько ужасно моё тело и кожа. Мерлин, ты, наверное, на меня теперь не посмотришь больше никогда, — она закрыла лицо руками и уткнулась в подушку.

Он потянулся к ней, убрал с лица волосы. Артимис уже давно была забыта. Снейп едва мог дышать от того, насколько его удивило её отвращение к себе, а также то, что он, покрытый шрамами своего прошлого, сочтёт её уродливой.

— Гермиона, даже не думай об этом, — выдохнул Снейп, поглаживая её волосы.

Её голос был приглушён подушкой, но казался более высоким, чем обычно, как будто она изо всех сил старалась не заплакать и вместо этого тихо кричала. Северус даже не мог разобрать, что именно Грейнджер пыталась ему сказать.

— Я тебя не слышу.

Гермиона повернулась к нему, покраснев от смущения и обиды:

— Но я… моё тело изуродовано донельзя. Никто, я не хочу, чтобы кто-то смотрел на меня.

Он сделал ровный вдох, взял её за подбородок, не дав отвести взгляд в сторону.

— Это он заставил тебя так думать? Он тебе это сказал? Потому что если он это сделал, то он ещё больший дурак, чем я думал.

— Северус, пожалуйста, не ври мне. Я не смогу этого вынести, — её глаза были полны слёз.

Он видел, что Гермиона искренне считала себя уродиной.

Это было не какое-то тщеславное стремление к похвале, а реальное непринятие себя.

Северус пристально посмотрел на неё:

— Я разве произвожу впечатление человека, который стал бы лгать, дабы спасти твои чувства?

— Да.

Он покачал головой, на мгновение закрыв глаза:

— Тогда, боюсь, тебя ввели в заблуждение. Гермиона, ты полная противоположность уродливости, независимо от того, что с тобой сделали.

— Северус, пожалуйста, — умоляла она, и эти слова, как и всегда, заставили его задуматься.

Снейп посмотрел на Артимис, которая сделала шаг назад и пыталась казаться незаметной.

— Я буду уважать твои чувства и желания, — смягчился он, вздохнув, — потому закрою глаза, пока помогаю Артимис. Но мы поговорим об этом позже. Я не позволю тебе думать и дальше, что с тобой что-то не так.

Выпрямившись, Северус посмотрел на Артимис, дав ей знак продолжать.

— Тебе придётся говорить, что и как делать, чтобы я мог ориентироваться.

— Северус, ты с закрытыми глазами справишься в разы лучше, чем мои помощники с открытыми, — ухмыльнулась целительница, пытаясь разрядить напряжённость только что состоявшегося разговора.

Северус сдержал своё обещание. Он закрыл глаза и вслепую разворачивал бинты, пока Артимис направляла его. Как только перевязка подошла к концу, повернулся к ним спиной. Сосредоточился на складывании старых бинтов и слушал, что говорили позади него.

— Слава богу, всё заживает как надо. Вы никогда даже и не узнаете, что там что-то было, — сказала миссис Шейд.

Гермиона молчала, но Северус слышал, как она плачет. От боли или стыда — непонятно.

— Позже вам нужно будет ещё раз сделать перевязку. Можете встать и пройтись, но перенапрягаться я не советую.

Рука на плече стала сигналом, что можно повернуться.

— Я буду в больнице, — её лицо выражало сочувствие и понимание, — если что-то случится, сразу зовите.

— Я у тебя в долгу.

— Ага, — усмехнулась Артимис. — К счастью для тебя, ты сможешь рассчитаться со мной, прочитав исследовательские заметки. Ну и дать парочку советов.

— Ну я и счастливчик, — прорычал Снейп, но без злобы в голосе. Из всего, что ему когда-либо приходилось читать и оценивать, её работы были далеко не самыми худшими.

Артимис взяла летучего порошка и подошла к камину:

— Позаботься о ней, но сам тоже не переусердствуй. Не хватало ещё и тебя в списке моих пациентов.

— Хорошего рабочего дня, целительница Шейд, — поторопил её Северус.

— И тебе того же, профессор Снейп.

Бросив порох и пробормотав место назначения, она исчезла.

Он обернулся и посмотрел на Грейнджер, которая лежала, до сих пор уткнувшись лицом в подушки. Вытащив палочку, Северус подвинул стул ближе к ней и подался вперёд:

— Гермиона, — прошептал он, протягивая руку и беря её пальцы в свои.

Она ему никак не ответила, но плакать, похоже, перестала.

— Я хочу, чтобы ты кое о чём подумала. Отвечать совсем необязательно. Ты приняла близко к сердцу то, что сказал тебе человек, в которого ты даже не была влюблена. Я могу сказать с абсолютной уверенностью, что переживаю за твоё состояние как эмоциональное, так и физическое. И, пожалуйста, поверь тому, что я сейчас говорю. Ты не уродина. Уродство — это не что-то внешнее, уродство — это то, что находится внутри. А ты не уродлива. Прими эти слова от того человека, который был и даже временами остаётся уродливым внутри себя.

Она посмотрела на него широко раскрытыми карими глазами.

— Ты не уродлив: не внутри, не снаружи.

— Я не понимаю, как ты можешь смотреть на меня, знать, что я сделал в этой жизни, и говорить, что я не уродлив, а потом смотреть на себя и не видеть в отражении прекрасной девушки, — прошептал Снейп.

Её рука разжалась, она переплела свои пальцы с его.

— Я не смотрю на себя, — призналась Гермиона. В её словах сквозил стыд.

— Вообще?

Она кивнула, отведя взгляд в сторону:

— Вообще. Я избегаю зеркал и принимаю душ с закрытыми глазами.

— Почему? — тихо спросил её Северус.

Её губы скривились. По ней было видно, что отвечать на этот вопрос ей не хотелось.

— Ты когда-нибудь ненавидел то, что видишь, так сильно, что предпочёл бы никогда больше этого не видеть?

— Да, было дело.

— Тогда ты понимаешь, почему я не смотрю на своё тело.

— Гермиона, ты… позволь мне кое-что тебе показать, — сказал он, вставая.

Северус наклонился к Гермионе, помогая ей подняться с трансфигурированной кровати. Убедился, что девушка твёрдо стоит на ногах, и отступил.

Глубоко вздохнул, приготовившись к тому, что могло обернуться либо очень хорошо, либо очень плохо.

Он отступил от неё ещё на несколько шагов и, схватившись за ночную рубашку, потянул вверх и стянул через голову. Разведя руки в стороны, посмотрел на Грейнджер.

— Что ты видишь? — спросил Снейп, изо всех сил стараясь скрыть волнение. Ему не нравилось выставлять себя напоказ, особенно шею, которую не скрывал высокий воротник сюртука. Его тело было усеяно шрамами, ранами от проклятий и Тёмной меткой, которая напоминала ему о его уродливости.

— Ты без рубашки, — ответила Гермиона, скрестив руки на груди.

Северус кивнул, его руки упали по бокам.

— Итак, ты видишь меня?

Она нахмурилась, склонила голову набок:

— Да, а должна увидеть что-то ещё?

— Грейнджер, не тупи. Ты видишь меня, но не мои многочисленные шрамы, — он указал на свой бок, где вдоль рёбер тянулся особенно некрасивый набор линий, шрамов и царапин.

— Они — это не ты.

Северус снова кивнул:

— Именно. А теперь, пожалуйста, объясни мне, почему ты не можешь смотреть на себя так же объективно?

Теперь она смотрела в пол, избегая встречаться с ним взглядом. Её руки, скрещенные на груди, напряглись.

— Потому что… я… со мной всё по-другому?

— Как так? Объясни, а то я не понимаю.

— Я… — её губы задрожали. — Я должна… должна быть…

— Да?

— Я не должна была быть покрыта шрамами в свои восемнадцать лет. Я не должна была нести в себе и на себе эти проклятые раны, — фыркнула Грейнджер, топнув ногой, и покачала головой. Яростно указала на своё тело.

— Гермиона, ты ведь знаешь, что вот это всё, — он потёр лоб, — не имеет никакого значения?

Она закатила глаза и посмотрела в потолок. В уголках скопились слёзы, лицо исказилось гримасой боли.

— Но для меня имеет! Посмотри, к примеру, на Ромильду, — Гермиона перешла на шёпот, — или на Джинни. Они такие красивые, не изуродованные шрамами и ранами.

— И в этом как раз-таки корень проблемы, — выдохнул он, сам не понимая, что на время задержал дыхание.

— Что? — Гермиона снова перевела на него взгляд.

— Ты не чувствуешь себя единым целым, — он указал на неё сверху вниз, — тебе кажется, что чего-то не хватает. Словно у них есть что-то, чего нет у тебя.

— Да, думаю, это так, — она пожала плечами, прикрыла рот рукой.

Снейп сделал неуверенный шаг по направлению к ней. Не хотелось вызывать у неё панику, он не знал, как девушка отреагирует на то, что он находится в непосредственной близости, да ещё полуодетый. Но ему нужно было убедить её в том, что всё, что она думает о своей внешности, неправильно.

— Как думаешь, чего тебе не хватает? — допытывался Северус.

И этот вопрос, казалось, её сломал. Грейнджер сдулась, её глаза наполнились слезами.

— Всего.

Северус сделал ещё шаг вперёд, скрестив руки на груди.

— Неправильный ответ. Думай лучше.

— Я не знаю, — тихое рычание.

Но он даже не намеревался сдаваться, пусть светлый ум этой ведьмы подумает как следует. И подумает в верном направлении.

— Гермиона, как ты считаешь, что есть у мисс Вейн или миссис Поттер, чего нет у тебя? Что делает их «целыми», а не тебя?

Она в оборонительной позе обвила себя руками. Пыталась как будто отгородиться от него.

— Я больше не хочу об этом говорить, — сказала Грейнджер и повернулась, собравшись было уйти от него.

Но он оказался достаточно близко, чтобы схватить её за руку.

Снейп остановил её, мягко взяв за запястье, так что, если она действительно хотела уйти, она спокойно могла это сделать.

— Ты закрываешься, потому что не можешь найти ответ, и это сводит тебя с ума.

— Почему ты вообще… — её глаза расширились. Она остановилась на полуслове, рука взлетела к губам. Северус мог видеть извинения в её взгляде.

Вздохнув, он отпустил её.