Глава 10. Мольба водяной волшебницы. Часть 1. (2/2)

— В данной клятве предусмотрено исключение из правил, срабатывающее только тогда, когда владелец звездного духа оказывается в смертельной опасности, — вмешался в разговор чей-то голос, более тихий, чем голос Локи, но более весомый. — В случае, если дух действительно уверен, что сведения, которыми он владеет, позволят спасти жизнь его заклинателя, и что это — единственный выход из ситуации, духу разрешается передать столько знаний, сколько нужно, чтобы предотвратить угрозу. Крест не мог поведать тебе о Вратах Затмения до того, как они открылись, поскольку не существовало никакой уверенности, что эта самая смертельная опасность будет тебе угрожать: Врата могли не сработать; кто-то или что-то могло помешать им открыться; Врата могли открыться в пустой мир. Твоя жизнь оказалась в реальной опасности лишь тогда, когда первый из драконов прошел Врата и вступил в наш мир, Люси. Поэтому Крест и рассказал тебе, как их закрывать.

Сложивший перед собой руки, Зереф опирался на дверной косяк. Дверь за ним была настежь распахнута, и то был позади Зерефа некий портал в чернильно-звездный мир, показавшийся Люси куда темнее, чем само залитое светом царство, из которого приходили звездные духи. Тени ластились к Зерефу, обвивая его. Непостижимые, не поддающиеся описанию, даже комнатный свет не мог рассеять этот ночной мрак, глубокий и черный.

— Вон, — велел он Локи.

Дух посмотрел на Люси, а затем его полное напряжения лицо исчезло в дымке звездной пыли.

Люси сглотнула.

— Откуда вы все это знаете?

Зереф, не сводя с нее глаз, тусклых от слишком слабого света ламп, сел на освобожденное Локи кресло. Сколько ей еще предстоит провести часов в компании этого мужчины, прежде чем Люси наконец-то начнет вникать в его непроницаемые черные глаза?

— Я был тем, кому давалась клятва, — заявил он. — Только я могу открыто говорить об этих вещах. И, безусловно, я не намерен этого делать.

— Да какое вы имели право так их обижать? — выпалила Люси. — Локи было плохо! И его чувство вины… да как вам только хватило совести их заставлять, не имевших права ничем помочь, стоять и смотреть, как мучаются их друзья?

— Я ни к чему никого не принуждал. Все они давали клятву по собственной воле. И то не моя заслуга. По-твоему, лазейка, позволяющая духам защищать жизни своих хозяев, моя выдумка?

— Но зачем вам тогда все это?

— План надлежало держать в строжайшей тайне. Только двоим должно было знать о нем, но магия, призванная нами, оказалась слишком могущественна. Настолько могущественна, что обрела разум. Как итог — в мире внезапно возникло множество существ, знавших слишком много. Устранение нежелательных последствий, не более. Согласись, это решение было куда предпочтительнее, чем стирать духов с лица земли и начинать все сначала.

Люси согласилась бы со с его словами, если бы имела хоть малейшее представление о том, что Зереф говорит. Разумная магия? Люси не сомневалась — он нарочно говорил двусмысленно. Ясно одно:

— Похоже, все сводится к одному — кроме себя вы никому другому доверять не способны.

Упреки не тронули Зерефа.

— И это абсолютно здравая позиция, Люси. Меня единственного во всем мире невозможно убить, как невозможно и подвергнуть какой-либо угрозе. Оттого я единственный человек, которому можно доверить такие важные знания.

— А я, не задумываясь, вверила бы духам и свою жизнь, — сказала Люси тихо.

— Уверен, так и есть, — голос его — ни резок, ни глумлив; голос его — лишен аргументов в защиту противоположного. — И честно тебе скажу — я доверяю духам. Однако их верность — это верность своим хозяевам, не мне. Локи не стал взвешивать все за и против, а просто заявился к тебе сегодня. Мог бы — вывалил бы все как на духу, и плевать на последствия. Вероятно, ты заслужила его доверие, вот только я убежден — ты сразу побежишь все рассказывать своей гильдии. А кому побегут рассказывать они? И еще — легко догадаться об этом, но среди заклинателей бывают люди менее добросовестные, чем ты, которым ничем не стоит начать мучить и истязать своих духов, появись у них хотя бы намек на то, что те утаивают что-то личное обо мне.

— И все же, прояви вы чуточку больше доверия…

— Люси, следуй заклинатели звездных духов простым моим доверительным инструкциям, и ты бы унаследовала от своей матери все двенадцать ключей, а не три.

Люси остолбенела.

— Какого черта вы знаете об этом? Это — вообще не вашего ума дело!

— Вообще-то, мое дело. И даже гораздо больше мое, чем твое. И перестань уже выспрашивать обо мне у духов. Чего бы ты там уже не вынюхала, они все равно физически не смогут рассказать ничего важного.

— Тогда, может, сами расскажите, — бросила она ему вызов.

— Могу, но не хочу.

Люси упрямо замотала головой.

— Для меня все это не являлось большой проблемой, когда я думала о просто случайном заклинателе, просто случайно научившем вас своему волшебству. И, скорее всего, я бы прекратила дергать Креста своими расспросами, не скажи он ничего. Но сейчас… это оказалось нечто настолько глубоким, что вам даже пришлось запретить духам рассказывать о своей персоне. Теперь это совсем другая лига, Зереф.

Он в ответ просто пожал плечами, очевидно, совершенно не обеспокоенный ее терзаниями.

Люси надавила:

— Что это за план такой серьезный, что вам пришлось оберегать его, прибегая к насилию?

И впервые за весь разговор Люси обнаружила на его лице улыбку — улыбку, в которой так и сквозила ненавистная ей снисходительность.

— Люси, если бы ты только знала, на что мне пришлось пойти, чтобы этот план продержался в тайне все эти четыреста лет… так что, с чего ты взяла, что я сейчас возьму и поделюсь с тобой прямо сейчас?

Даже если Зереф хотел этим поддеть ее, то эффект получился обратно противоположный, а уши Люси тотчас обратились в слух.

— Четыреста лет? Вы планировали четыреста лет, а план до сих пор не осуществился? Что это за план, который вынашивается так долго?

— Я все еще не намерен тебе ничего рассказывать, Люси.

— Это мы еще посмотрим, вот подождите и увидите.

Ни мускул не дернулся на лице Зерефа — ни раздражение, ни отрицание, ни даже, боже упаси, какое-то уважение к ее решимости не завладели им.

— Вот как ты решила поступить со мной — решила погубить все ради любопытства. Теперь ты понимаешь, почему я никому не верю? За исключением себя? — он резко встал, сделал едва ли пару шагов к выходу и тут же замер. — Твое счастье, что это больше не играет никакой роли, Люси. В противном случае, есть эти поиски или нет их, но мне пришлось бы остановить тебя любыми средствами точно также, как я поступил с ними.

— Зереф…

— Я пришел лишь чтобы удостовериться, проснулась ли Джувия, — перебил ее Зереф, заставив умолкнуть не громкостью своего голоса, но его холодностью. — А если нет, то мне незачем здесь находиться.

— Стойте! — неожиданно сорвалось с ее губ.

Люси хотела сказать: «У меня столько вопросов», но поняла, что это с ее стороны будет так потрясающе… глупо, ведь она все еще где-то в глубине души чувствовала вину перед ним из-за того, что оттолкнула его. А сейчас, этой невысказанной вслух фразой она могла и собиралась отвергнуть его снова. Она набрала в грудь побольше воздуха и замялась:

— Я… я должна кое-что вам сказать.

— Не интересует, — резко ответил Зереф.

— Речь о другом!

Подавив вздох, с чувством раздражения, какое обычно бывает у взрослого к ребенку, когда тот не понимает, чего вытворяет, Зереф повернулся к ней лицом и вымолвил:

— Говори.

— Во-первых, я хотела поблагодарить вас за то, что спасли Джувии жизнь. Я очень вам признательна, и я этого не забуду.

Лицо его не приняло другой вид. Снова на нем застыло неподдающееся описанию выражение лица; снова замерло неразличимо, подобно беззвездному ночному мраку.

— У меня свои мотивы желать ей жизни, ибо в эти поиски окажутся бессмыслицей, если все члены Хвоста Феи погибнут прежде, чем мы их найдем, и прежде, чем гильдия соберется вновь.

«Но вы же сами заявляли, что вам и не нужны все ребята, достаточно и большинства» — мысленно возразила Люси, ни за какие коврижки не решившись провоцировать его вслух, лучше уж съесть свои ключи. Все же, она пыталась налаживать мосты, а не пускать их в свободное плавание.

— Ладно. И второе… Я приношу свои извинения за слова, которые вам наговорила в магазине. Обойдясь так с вами, я перегнула палку, тем более, вы честно рассказали мне о проклятии, хотя вообще были не обязаны этого делать.

— Ох, и на это, к несчастью, мне тоже наплевать.

— Понимаю, я вас обидела…

— Не обидела.

— Да, я оби…

— Мне глубоко плевать, что ты там сказала, Люси.

И все же, Люси знала — она задела его за живое. Вот почему Зереф так поспешно вылетел из лавки. Вот почему так огорчился еще там, в кафе Маргариты. Люси наговорила ему столько гадостей — наговорила опрометчиво, безрассудно и безапелляционно, а Зерефа это очень ранило, и теперь любая мысль о его реакции в ответ на ее слова отчего-то ранила и Люси тоже.

И будь его слова правдивы, отчего Зереф выглядел столь по неестественному самоуверенно; столь сдержанно?

Впрочем, Люси в их странствиях так и не научилась читать Зерефа и понимать его, однако, если раньше его эмоции были выражены на языке, понять смысл которого ей было сложно, но возможно, то ныне они представали перед ней написанным совершенно на другом алфавите.

— Ты уже закончила тратить мое время впустую?

— Еще кое-что, — ответила Люси, твердо и решительно.

Поднявшись на ноги, она бросила на стул связку ключей и отошла в сторону.

Далеко-далеко, высоко-высоко над, так и не пустившей внутрь водную стихию, крышей домика Джувии, высоко над самыми далекими клубами облаков и над переливчато искажавшейся атмосферой, созван был совет звезд. Вскоре звезды стихли, предоставив право голоса собрату Скорпиону, и Люси ясно различила некое, подобно магнитному, притяжение, шедшее с Юга. С каждым разом ей становилось все легче, словно звездный портал теперь держал для нее всегда дверцу приоткрытой.

Считанные мгновения, и превращение без ключа было окончено. Люси предстала перед Зерефом в своем полном скорпионьем образе, который окутывал пылавший вокруг багровый свет звезды Антарес. Окутывал как и тогда, когда Люси схватилась с Блюнотом.

Взгляд Зерефа застыл — и это потрясение, пускай и весьма незначительное, оказалось самой живой эмоцией, виденной ею в тот день. Люси удерживала на себе превращение, пропуская через себя столпы звездной магии и чувствуя текучесть земли под ногами, скорпионий панцирь на своем теле, чувствуя как никогда свое мастерство и боевой опыт, унаследованные от созвездия-покровителя.

Люси все же успела разглядеть, как Зереф вскинул руку в известном всем жесте в виде двух пальцев, обозначавшем жест победы или мира. В руку его, как если бы убийца схватил нож, молниеносно прыгнула тетрадь. Вот так бессмертный недотрога исчез, а взамен ему вернулся очень любопытный мышонок… ну, или, его следовало величать прожорливым хомяком, начиняющим свои щеки крупинками информации, покуда та была в изобилии.

— Я готова показываться вам в таком виде в любое время, но, конечно, в пределах разумного, — уточнила Люси. — Мне хочется верить, что у вас нет плохих намерений. И если вы утверждаете, что у вас имеются механизмы преодоления, и что вы неопасны для окружающих вас людей, то я вам верю, потому что считаю, что вы не желаете сейчас причинять боль мне или моим друзьям. И… вы не слушаете меня, да?

Прошло три секунды, а затем Зереф, наконец, оторвал взгляд от своей писанины и рассеянно произнес:

— А? Извини, не слушал.

— Так и думала, — вздохнула Люси, с удивлением обнаружив, каких необыкновенных трудов ей стоило, чтобы слова прозвучали с досадой, а не смехом. — А, может, сейчас не самое лучшее время написывать тут диссертации?

— О… пожалуй, нет. — Зереф с неохотой захлопнул тетрадь, тут же спрятав ее в своем небольшом библиотечном пространстве. — Было бы неплохо провести несколько тестов завтра в пути.

— Погодите, я точно не подписывалась на… хотя, почему нет? Да, мы можем вписать это в наш маршрут, — по ее воле трансформация спала, однако, звездный свет продолжал ярко-ярко мерцать в мглистых глазах ее попутчика, и Люси рискнула спросить: — Так… у нас все хорошо?

— Я говорил тебе — у нас всегда было все хорошо, — сказал Зереф мягко. — Но теперь… у нас действительно все хорошо.

Люси хотелось смеяться. Его настроение так внезапно поменялось. Его азарт от близости открытия, азарт четырехсотлетнего исследователя слился с чем-то, что можно было назвать детской непосредственностью, образовав такое заразительное воодушевление, которое никто, Зерефа, не мог бы ей передать. И Люси немного волновалась, запечатлевая в памяти свою озабоченность тем фактом, что была готова примириться с этим мужчиной, клятвенно пообещавшим когда-то уничтожить ее гильдию. Вот только кто-то явно запамятовал нацепить это чувство озабоченности и волнения на ее лицо, отчего довольная улыбка так никуда и не делась.

— Скажите, — начала Люси. — А вы будете оставаться на ночь? Я побуду с Джувией, а вы можете спать в другой комнате. Уверена, после всего, что вы сделали, Джувия не будет возражать.

— Нет, подыщу себе другое пристанище. До завтра.

— Если это ваше решение… Доброй ночи, Зереф.

Он дошел до порога, как вдруг замер, и так тихо, что Люси почти не расслышала, проронил:

— Анна.

— Прошу прощения?

— Анна, — повторил Зереф громче. — Заклинательница, которую я знал, — пару мгновений он мялся, а затем: — Первый заклинатель звездных духов.

— Первый? — отозвалась Люси. — Но как она может быть первой? Звездные Духи существуют с самых незапамятных времен!

— Это они так сказали? — спросил Зереф, чуть улыбнувшись. — Люси, ты давно уже должна была осознать то, что духи не имеют права рассказывать тебе о своем происхождении, — заметив возмущение на ее лице, он прибавил: — И нет, они не расскажут тебе и об Анне, так что не утруждай их расспросами.

Прежде у нее был один вопрос. Теперь горло жгла почти что тысяча вопросов. Но Люси, повстречавшись с Зерефом, теперь знала цену примирения. И оттого, с улыбкой, отступила.

— Я понимаю. Спасибо.

— Доброй ночи, Люси.