3. Новый дом (1/2)
Вдруг налетел порыв ветра и, подхватив Психея, понес его прочь. Царевич оказался бережно прижат к чему-то похожему на облако. Он поначалу ничего не мог понять заозирался по сторонам, но, увидев, как они застыли, паря над пропастью, сразу же крепко зажмурился. Он весь сжался, насмерть перепуганный, но ласковый голос прошептал: ?Не бойся, красивый мальчик! Твое время умирать еще не пришло?. Несмотря на кажущуюся эфирность и бесплотность, обхват лап был крепок и силен.
Через некоторое время, убедившись, что держат его крепко, Психей осмелел и открыл глаза: под ними медленно и величественно проплывали зеленые долины, леса и поля, изредка перемежающиеся гладью сверкающих на солнце вод озер и рек. Дух захватывало от этой картины!Наконец, они перемахнули через высокий горный хребет, к нижним отрогам которого прильнула изумрудная дубрава и Психей увидел изящный белокаменный дворец, окруженный садом. Облако начало плавно снижаться и мягко опустило его на лужайку перед дворцом, чтобы тут же рассеяться без следа под лучами полуденного солнца. Теплый ветерок ласково перебрал кудри царевича, и голос спасителя произнес:
— Всё это — твое! Иди же и будь хозяином!— Кто ты такой? Покажись!... Что тебе от меня нужно? Где мы? – заозирался Психей.— Кто я — не важно, я лишь исполнял просьбу друга.— Какого друга?! У меня нет таких друзей!— Видимо, есть. Когда придет время, всё узнаешь, — рассмеявшись, произнес голос в отдалении.— Постой! Я даже не поблагодарил тебя!.. Подожди!
Молчание было ему ответом, и Психей понял, что остался один. Он запрокинул лицо навстречу ласково пригревающему солнцу. Из соседней рощицы доносилось птичье разноголосье, а весь воздух был напоен ароматом цветущих трав и растений. Как прекрасно было жить! Психей глубоко и с наслаждением вздохнул, улыбнулся и пошел по ступеням наверх.Он миновал длинный украшенный фресками коридор и вышел во внутренний двор, засаженный невысокими кустами и деревцами. Со всех сторон его опоясывала крытая галерея, арки которой опиралась на чередующиеся между собой разноцветные колонны: малахитовые, лазуритовые и из мрамора. В самом центре дворикажурчал небольшой фонтан. Напившись, он пересек двор и вошел через портик в следующую часть дворца.
Перед его глазами открылась большая, залитая солнечным светом зала. Свет спокойно лился вниз сквозь чудную прозрачную крышу. Никогда еще не видывал он такой красоты – всё здесь сверкало, переливалось, сияло и слепило и громко заявляло о невиданном богатстве хозяина! Плиты мраморного пола перемежались вставками из золота и серебра. Стены были облицованы пластинами из слоновой кости, по которым затейливо плели узоры серебряные и золоченые нити. По обеим сторонам залывыстроились ребристые беломраморные колонны, распускавшиеся к потолку пышными узорчатыми капителями – всё сплошь в драгоценных камнях. Лучи солнца, падая на камни, ломались на них и отскакивали в стороны, брызгая на всё вокруг разноцветной дрожащей радугой.
В стенах между колоннами Психей заметил несколько помещений, огороженых коврами. Они были по размерам не такими большими, зато казались уютней.Первая комната была продолжением парадной залы и выходила на заднюю часть дворца и террасу. Отсюда открывался вид на пышный разросшийся сад, который так и манил своими тенистыми аллеями, покрытыми розами и виноградом беседкам, статуями и фонтанами. Посреди комнаты был накрыт стол, ломившийся под тяжестью блюд со всяческими яствами, распространяющими аппетитные запахи.
Утолив голод, Психей продолжил знакомство с дворцом: много разных комнат в нем было. Здесь была и музыкальная комната со всевозможными инструментами, и библиотека, набитая свитками. Имелся и гимназион с различными снарядами для упражнений; к нему прилегала большая купальня, сплошь выложенная мозаиками. На полках здесь громоздились кувшинчики и сосуды разных форм и объемов, в которых хранились масла, притирания и эссенции. Тут же стояли горшочки с сажей, белилами и краской для губ, угольные палочки и коробки с золотым порошком. Подле окна примостился резной столик из слоновой кости с бронзовым зеркалом на витой ножке. Столик был весь заставлен шкатулками с щетками и гребнями, шпильками и заколками, обручами и лентами. И опять всё было изготовлено из золота или серебра и изящно украшено камнями.
В своих поисках он наткнулся на помещение, которое использовали под склад оружия:клинки, кинжалы и мечи всех размеров были без разбору свалены в лари. Многие из них были изготовлены с особым искусством и затейливо украшены. Однако ими явно никто не пользовался, и они выглядели заброшенными за ненадобностью подарками. Но особенно много здесь было луков: золоченых, серебряных, деревянных; покрытых резьбой или гладких, как шелк; со вставками из кости и самоцветов или просто отполированных до блеска – по всей видимости, хозяин дворца был страстным охотником. На полках были сложены обсыпанные драгоценными камнями колчаны и пучки стрел, перевязанные алыми или розовыми лентами. Психей только хмыкнул на такую изнеженность.Последней была спальня. Почти половину в нем занимало огромное ложе, застланное шкурами пантер. Из него шел вход в другую, тоже немаленькую комнату, перегороженную посередине ширмой из расписного шелка. Психей бегло туда заглянул: та часть комнаты, что за ширмой, видимо, была призвана служить для небольших омовений – об этом говорила мраморная ванна и выстроенные в ряд кувшины с водой. Другая половина комнаты была отведена под хранение одежды. От его внимания не ускользнуло, что это единственные комнаты дворца, где на окнах имелись деревянные ставни.
Он снова вернулся в спальню. Все стены здесь были разрисованы фресками, но только одна из них, расположенная прямо напротив кровати, заставила Психея покраснеть и отвести взгляд, чтобы тотчас же глянуть вновь и мучительно рассматривать снова и снова. На ложе, покрытом пурпурной накидкой, облокотившись на гору подушек, лежал очень красивый светловолосый юноша примерно одних с ним лет или, может, лишь на пару лет старше. Мраморная белизна его обнаженного тела ослепительно сияла, резко контрастируя с темным фоном, а волосы разметались по подушке подобно плавленому золоту. Он был настолько восхитительно, нeчеловечески прекрасен, что у Психея захватило дух.
Хотя на фреске был изображен ясный день, по обеим сторонам ложа ярко горели нарисованные факелы. На полу, небрежно кинутые, лежали серебряный лук и золоченый колчан, полный стрел с белым или серым оперением.
Поза лежашего была расслабленна: одну руку он положил под голову, а другая свободно падала, свешиваясь вниз; огромные синие глаза-озера полуприкрыты в удовольствии, а на пухлых, капризно изогнутых губах заблудилась хмельная улыбка. Однако же, мерцающий взгляд, устремленный из-под тяжелых век на своего зрителя, Психея, был неожиданно внимателен и напряжен. Одну ногу юноша с фрески приподнял в колене, а другой оперся об пол, чтобы дать большую свободу нависшему над его бедрами молодому темноволосому мужчине, стоящему на коленях перед ложем. Мужчина зажал крупный, вздыбленный рогом член юноши и уже склонил голову, чтобы насадиться на него ртом. И такое жадное, неприкрытое удовольствие, такой восторг застыли на его лице, что, казалось, будто это не он, а его ласкают. Он был тоже сильно возбужден, и его член гордо торчал вверх небольшим колышком.
Позади них виднелся луг с множеством обнаженных тел — мужчин, юношей, и девушек. Они застыли в самых немыслимых позах, сплетясь, словно змеи, в любовных объятиях. По сравнению с ними златовласый юноша и его любовник выглядели образцами скромности и целомудрия.