1. Ревность (1/1)
В стародавние времена, когда мир еще был юн и свеж, как роса выпавшая на рассвете, на берегу ласкового синего моря жил царь Митрaдил. И было у него двое детей: старший сын Психей и дочь Теломена. Дружно жили брат с сестрой, нежная привязанность связывала их. И всё было хорошо, пока Психей вдруг не расцвел и не превратился в прелестного юношу, красотой которому не было равных на всем белом свете. Строен, как кипарис, гибок и изящен, словно виноградная лоза, стал Психей. Медью блестели на солнце локоны длинные, черными звездами мерцали глаза под стрелами ресниц.По всей земле пошла слава о красе царского сына, многие стремились попасть ко двору Митрадила лишь для того чтобы взглянуть на прекрасного юношу. Хороша была и его сестра, Теломена, но, находясь рядом с Психеем, проигрывала ему, как свет лучины проигрывает свету Солнца.Тем временем Теломена вошла в брачный возраст, и один за другим стали свататься женихи к царю Митрадилу. Долго выбирал царь, пока не остановил свой выбор на Элоиле из славного рода Кадмеонов – не мальчике безбородом, но муже, покрывшем себя боевой славой. Понравился Элоил и Теломене: красив и статен оказался ее жених, могуч и крепок, словно дуб зеленый.Помолвку, как водится, отпраздновали пиром. Психею было дозволено принять участие в праздновании, в первый раз как равному среди мужчин. В честь торжества его волосы убрали в узел и обсыпали золотым порошком, но несколько медных локонов выпустили на пурпурный плащ, сколотый на плече золотой фибулой с изображением бабочки[1] – подарком отца на шестнадцатилетие. Психей стрался держаться степенно – ведь мужчина уже, а не мальчик, — но внутри аж подскакивал от нетерпения. Его радостное возбуждение всё равно вырывалось наружу, зажигая ярким светом глаза и улыбку, и все присутствующие в зале не могли удержаться и не улыбнуться, глядя на такое красивое и милое юношеское лицо.Элоил в первый раз увидел брата своей наречной. И прежде до него доходили слухи о красоте Психея, но он считал их выдумкой и преувеличением. И, увидев воочию, оказался не готов к такой совершенной, невообразимой прелести. С восхищением глядел он на стройного юношу и не мог отвести глаз. И не он один — взгляды многих гостей, как магнитом притягивал царский сын. Психею, было хоть и неловко от такого неприкрытого внимания, но где-то глубоко внутри волновали его эти жаркие взоры, и сладко обмирала и дрожала в нём какая-то струна.По мере пира Элоил все более хмелел, и, кажется, не вино было тому причиной, а красота Психея. Помутился его разум от желания, поднял он чашу заздравную и объявил во всеуслышание:— Ах, если бы видеть могла тебя, о прекрасный Психей, на светлом Олимпе сама Афродита златая, то побелела бы богиня от зависти! Посмотрите, как сияют его волосы в свете факелов — будто лучи пламени от них исходят. И пусть все считают золото более ценным металлом, отныне для меня медь прекраснее всех! — Сел, и взглядом донельзя смущенного царевича так и пожирает: жадным, страстным, хмельным. Митрадил нахмурился и махнул распорядителю, чтобы начинали выступление танцоры. Перестали флейтисты выводить свою рвущую душу мелодию; вместо них задорно ударили в тимпаны и кимвалы плясуны и понеслись меж гостей ярким пламенем. Лица танцующих ярко накрашены, хитоны тонки и прозрачны, сквозь ткань алеют подкрашенные соски. И вот уже досадное происшествие было забыто, пирующие стали смеяться, хлопать,награждать артистов улыбками и поцелуями, сажать к себе на колени.Лишь один из гостей не обращал никакого внимания на танцоров: Элоил пил чашу за чашей и не отрываясь глядел на Психея. Один плясун так извивался перед ним, предлагая себя, так выпячивал свое желание, но лишь отмахнулся от него Элоил, как от надоедливой мухи, стоило тому вид на царевича загородить..Митрадил, видя такое, отослал Психея в его покои, от всего сердца надеясь, что помутнение рассудка пройдет у Элоила к утру вместе с похмельем. Психей тоже вздохнул с облегчением, избавившись от гнетущего внимания жениха сестры.Прознала о случившемся на пиру и Теломена. Поначалу не поверила она слухам, но потом и сама убедилась, что жених ее не на шутку братом увлекся. Пару раз удалось ейзастать этих двоих в укромных уголах: Элоил Психею всё что-то с жаром доказывал и в угол теснил. А притворщик Психей, чтобы желание Элоила еще жарче разгорелось, всё вырывался и убегал прятаться в свои покои. Здесь его Теломена и застала:— Что же ты, брат мой любимый, счастье мое разбиваешь? Как ты смеешь?! Не стыдно тебе Элоила в сети свои грязные заманивать, заигрывая с ним, словно блудная девка?— Что ты говоришь такое, Теломена? — испугался Психей. — Клянусь всеми богами златого Олимпа, не было у меня и близко такого намерения!— Думаешь, я так глупа, братец мой разлюбезный, или глаз у меня нет?! Что же ходит он за тобой, как привязанный? Подарки дарит, стихи любовные читает?— Клянусь тебе, не знаю я, что на твоего жениха нашло! Может, он на солнце перегрелся или вин наших крепких перепил — ведь непривычен он к тому, что вина свои не разбавляем мы! Только, думаю, это у него как внезапно наступило, так же быстро и пройдет! Вот подожди, поженитесь вы, и сразу же забудет он эти глупости! Как разделитес ним брачное ложе, всё разом и пройдет.
Не удержалась Теломена, расплакалась. Психей крепко обнял сестру, гладит по голове, шепчет на ушко нежные слова, как в детстве, успокаивает. И кажется, что опять между ними теплые отношения и дружба. Только продержалась эта идиллия лишь следующие пару дней. А потом подкупил Элоил раба и прознал про все любимые места Психея: караулит повсюду и нет тому нигде от него спасения. Отказы царевича только распаляют его — с каждым разом всё увереннее и наглее себя ведет. Не принимает его ухаживаний Психей: вырывается, убегает, но Теломена слепа, и ей проще взвалить вину на брата, чем усомниться в своем женихе. Страшно оскорбленная бежит она по утру в храм Киприды, чтобы просить у той милости.***Сдержала свое слово милостивая Афродита, и уже на следующий день стала Теломена свидетельницей, как жених ее, попытавшись приобнять Психея в укромном уголке сада, вдруг запнулся на полуслове и отпрянул. Глаза его остекленели на мгновение, затем он моргнул и провел рукой по лицу, будто только проснулся. Психей так и замер на резной скамье. Элоил же вскочил, и не прощаясь, пошёл прочь, чтобы никогда больше не приставать к царевичу. Да что там, он его с тех пор на дух не переносил – сразу выбегал прочь, стоило только Психею появиться.Теломена и Элоил справили вскорости свадьбу и поселились во дворце. Теломена снова стала прежней — улыбалась и веселилась вовсю. Она даже разоткровенничалась с братом, пристально глядя тому в лицо, чтобы не пропустить ни малейшую тень разочарования или ревности:— Ах, знал бы ты, милый Психей, как неистов в любви Элоил! Как берет меня ночью раз за разом и всё никак не может насытиться!Наивный Психей даже не понял, что его так проверяли – он лишь искренне порадовался за сестру, да вздохнул с облегчением, что назойливый поклонник похоже о нем и не вспоминает.
Но после того странного случая в саду так и повелось. Лишь только кто из воздыхателей решался приблизиться к Психею, как в тот же миг глаза ухажёра стекленели, и он стремглав убегал прочь, чтобы никогда больше не приблизиться. Пару раз поклонники были довольно приятны царевичу, и он был расположенпознакомиться с ними поближе, но вот беда, — все бегут от него сломя голову, стоит ему только попытаться начать сближение.
Уже начал раздумывать Психей, не проклятье ли какое наслали на него боги, как разразилось несчастье.