26. В кошки-мышки любят играть только кошки (2/2)
— Я давно живу на этом свете и многое повидал, так что, не обессудь, но я позволю себе считать мои убеждения истинными. Человека всегда выдают его глаза. Можно сколько угодно громогласно говорить, пылко рассуждать, можно даже делать абсолютно правильные вещи, но глаза… Взгляд всегда выдает истину.
— Глаза – зеркало души, — сдержанно ответила я, стараясь не показывать своего недоумения.
— Верно! Красиво сказано. И твои глаза, Алисия – или ты предпочитаешь Лис? – не говорят о том, что ты солдат.
Приподняв бровь, я выжидала, пытаясь нащупать хоть что-то в этой водянистой речи.
— Лучше Лис.
— Ты всё делаешь правильно, Лис. Кланяешься, целуешь руку нашей королеве, отдаешь честь нужным людям, отдаешь свое сердце, в конце концов, когда борешься с титанами… Но вот твой взгляд, — Закклай медленно покачал указательным пальцем, словно журя, — Ехидный, всегда с какой-то насмешкой. Словно ты лишь играешь в верного солдата. Понимаешь, о чем я?
Я подняла на него глаза, смотря, возможно, более холодно и жестко, чем нужно.
— Честно говоря, пока не особо. Мы с Вами не так часто встречались, чтобы делать подобные выводы. Вы сомневаетесь в моей преданности?
— Ха-ха-ха! — мужчина раскатисто рассмеялся, откидывая голову, но мне было совсем не смешно, — Даже сейчас. Верховный главнокомандующий говорит тебе такие вещи, и вместо того, чтобы испугаться, ты словно угрожаешь мне! Что ж... Я достаточно долго живу и могу понять человека за пару мимолетных встреч. Я предложил тебе сесть, не указав ни взглядом, ни жестом, куда. В моем кабинете три возможных места, — он обвел рукой комнату, и его лицо мгновенно приобрело серьезное выражение, — Комфортный диван у боковой стены, мое маленькое изобретение и стул, на котором сейчас находишься ты. Обычный солдат спросил бы: куда мне дозволено сесть? Ты же сразу устроилась напротив меня. Удивительно. Зачем капитан Леви решил приехать вместе с тобой?
— Прошу прощения, если мое поведение показалось Вам неуважительным, — отстраненно начала я, предварительно прокашлявшись, — Я нисколько этого не хотела, но, насколько мне известно, простых солдат нечасто вызывают сюда, поэтому я скорее обеспокоена и насторожена. После Шиганшины все немного на нервах, мы многих потеряли… Мне тяжело соблюдать необходимые ритуалы. Насчет капитана ничего не могу утверждать – передо мной он не отчитывается.
Тон был подчеркнуто нейтральным, слова тщательно взвешены – я анализировала всё, что говорила. Не знаю, чем я привлекала внимание Дариуса и заслужила столь детальный разбор моего поведения, но ситуация начала волновать, и теперь стало понятно, почему так напрягся Леви.
Отсылка на Шиганшину должна была сработать идеально.
— Шиганшина, да… — Закклай тяжело вздохнул, — Но экспедиция завершилась успехом, не так ли? Дело вот в чем, Лис, — его небольшие глаза снова впились в меня, — Вернулось-то вас с гулькин нос. Я прочитал досье каждого, кто выжил, и твое в том числе. Удивительное дело… Простая рядовая, в прошлом пострадавшая от нападения двух титанчиков, спустя долгие годы возвращается в ряды разведки, попадая сразу в элитный отряд капитана Леви, умудряется выжить во время всех экспедиций, получает доступ в закрытый королевский архив, а затем, по какой-то неизвестной мне причине, отправляется в подвал вместе с непосредственными участниками событий. Возникает вопрос: почему? Почему только ты?
Мне не нравилось то, какой оборот принял разговор. Совсем не нравилось. Еще больше не нравилось то, что Закклай явно имел тузы в рукаве, что осложняло возможность моих ответов.
— Не могу знать, — несмотря на копошащееся внутри беспокойство, лицо мое было бесстрастным, — Так решила командующая.
— Затем возникают другие вопросы, — словно не заметив моего ответа, продолжил Дариус, неспешно поглаживая бороду, — Почему сведения о тебе появились только несколько месяцев назад? Почему тебя оставили в штабе, хотя должны были разместить в больнице?
Эти чертовы вопросы… Мысль о том, что моим прошлым может кто-то заинтересоваться, не раз возникала в голове, но я гнала её, успокаиваясь тем, что никому это не нужно. И какого хрена это понадобилось делать верховному главнокомандующему?!
— Бюрократическая волокита? Не знаю, — задумчиво покачала головой я, — Я была не в лучшем состоянии после той атаки, возможно, командующий Смит даже не надеялся на то, что я смогу оказаться полезной и снова боеспособной. А Ханджи Зое всегда имела пристрастие к экспериментам, так что я, в какой-то степени, была подопытным кроликом, и, как видите, пошла на поправку.
— Да, да… Эти чертовы бумажки, вечно с ними одна морока… — Дариус показательно поднял кончиками пальцев тонкую коричневую папку, задумчиво рассматривая ее, —Это твое досье. Тебе известно, что в личном деле каждого кадета, а, в последствии, солдата, указан весь его военный опыт, в том числе отличительные стороны? — дождавшись от меня медленно кивка, он начал лениво перелистывать страницы, — Вот здесь, например, указано, что ты из восточного подразделения девяносто четвертого кадетского корпуса. В десятку лучших не вошла, вступила в разведку и умудрилась продержаться в живых целых пять лет, до нападения Бронированного и Колоссального; затем долгие пять лет реабилитации… Указано, что ты потеряла память, несколько лет не могла вспомнить, кто ты, поэтому официально считалась погибшей, бла-бла-бла… Как удобно, — Закклай захлопнул папку, — Практически все, кто был в девяносто четвертом восточном подразделении, мертвы. Включая командующих. Понимаешь, куда я клоню?
— Что, возможно, они тоже на самом деле живы и скоро найдутся? — нервно усмехнулась я, позволяя себе неуместную иронию.
— Пару человек из списка лучших, конечно, выжили и до сих пор успешно состоят на службе в Военной Полиции, — сверкнув глазами, продолжил мужчина, — Ты не помнишь, кто был в той десятке?
Я лениво пожала плечами, напустив на себя скучающий вид. Дариус прощупывал меня, пытался найти брешь в легенде, но причина этого оставалась непонятной – что могло навести его на мысль о том, что я самозванка? Естественно, после вскрытия истинной личности Леонхарт, Брауна и Гувера подозрения логичны, но всё еще туманны – почему именно я?
— Я не особо общалась со своими товарищами, — покачав головой, произнесла я, — Да и с именами у меня плохо… Кто-то был лучшим, и это была не я – это всё, что меня тогда волновало. Не имею привычки вести поименный список превосходящих меня людей.
Закклай молчал, разглядывая мое лицо.
— Я понимаю, к чему эти вопросы, — дернув бровью, я всё же решила перейти в наступление, — Трое кадетов, которые в последствии оказались вражескими титанами, объявились пять лет назад, именно тогда, когда пропала я; нашли меня за стенами, на службу вернуться смогла только в этом году… Иначе говоря, я начала участвовать в экспедициях одновременно с тремя шпионами. Логично предположить, что, возможно, моя личность так же является спорной, — Дариус нахмурился, — Однако, если считать меня засланным агентом из Марли, возникают такие же логичные вопросы: почему я допустила провал нападения на разведчиков, почему лично участвовала в добивании Брауна, почему никак не помешала солдатам заполучить Колоссального и, наконец, почему позволила людям на Парадизе попасть в подвал и узнать правду? — откинувшись на стуле, я задумчиво обвела глазами потолок, — Вы ведь были достаточно хорошо знакомы с Эрвином Смитом. Неужели Вы думаете, что такой гениальный стратег не смог распознать во мне самозванку? Он подозревал меня, как подозревал абсолютно всех накануне пятьдесят седьмой экспедиции… И, в итоге, все вопросы были сняты.
— Превосходная речь, всё по полочкам разложила, — тихо пробормотал Закклай, а затем резко наклонился над столом, приближаясь ко мне, — Что ты скрываешь от меня?
Выдержав его жесткий взгляд и умудрившись не дернуть ни единым мускулом, я спокойно ответила:
— Нам всем есть, что скрывать. Что-то, что мы не показываем остальным, и лично я не вижу в этом ничего плохого. Если бы Вы узнали, что в карауле за этой дверью присутствует человек, являющийся отличным солдатом и ни разу не нарушившим ни единого правила, но при этом его до смерти возбуждает поедание собственного дерьма, что бы Вы сделали? Капитан Леви, например, ранее был заядлым преступником в Подземном городе – сейчас же он сильнейшая человеческая единица. Я не считаю себя образцом морали; мои ноги не трясутся в благоговении, когда вижу королеву или разговариваю с Вами; но делает ли это меня плохим солдатом? Я просто делаю то, что умею – режу титанов и шевелю мозгами. И не приношу никаких проблем.
Дариус довольно усмехнулся, откидываясь на стуле, и снова забарабанил пальцами только ему известный ритм.
— Как думаешь, если я наведаюсь к Карлу Симену и Джорджу Ривайло, они вспомнят тебя?
— Я понятия не имею, кто это такие, — устало вздохнула я, — И сомневаюсь, что тот же самый Йегер сможет вспомнить каждого, кто был с ним в кадетском корпусе.
— Ладно, — Закклай наконец хлопнул в ладоши и встал из-за стола, подходя к окну, — Некогда мне это проверять… Пока что. Среди твоих характеристик были отмечены ловкость, скорость и незаурядный ум – с такими навыками в Военной Полиции тебе были бы рады. Полагаю, разведке повезло, — он издал смешок, — Будь осторожнее, Харрис. Оглядывайся по сторонам. Свободна.
Поднявшись на ноги, я глубоко вздохнула, нахмурившись. По интонации его голоса никак было нельзя узнать, что это такое: просьба, рекомендация, уступка или приказание. Предупреждает ли Дариус меня о чем-то? Если предположить, что кто-то посоветовал ему обратить на меня внимание, то речь идет о ближайшем окружении… А если угрожает, то ему явно известно гораздо больше, чем он сказал.
— Позови капитана Леви, — бросил Закклай, когда я уже была у двери.
— Есть.
Выйдя в коридор, сразу же натолкнулась на хмурый взгляд Аккермана, что в явном нетерпении ждал меня у окна.
— Тебя зовут.
Равнодушно прошествовав мимо него к скамье, я уселась на неё и начала рассуждать, что же все-таки сейчас произошло.
***</p>
— Что он от тебя хотел?
Когда мы спешно покинули пределы города, Леви наконец удосужился открыть рот. Хмыкнув, я покрепче ухватилась за поводья, задавая Восьмому нужный темп.
— Что за идиотская привычка говорить на ходу… Не мог спросить раньше?
Аккерман недовольно цокнул, но я смотрела только вперед, нахмурившись. Солнце почти скрылось за горизонт, а фонари мы с собой очень предусмотрительно не взяли, так что опять гнали во весь опор.
— Спрашивал про мое прошлое: кто был в десятке лучших моего выпуска, почему меня держали в тайне столько лет и так далее… От тебя-то чего хотел?
— Того же. Плюс, хотел узнать мое личное мнение о тебе.
— Неудивительно, ты же решил припереться вместе со мной! Очень неподозрительно…
— Ты состоишь в моем отряде, это нормальное явление, — мрачно кинул Леви, — Не понимаю, какого хрена Дариус начал докапываться…
Нахмурившись, я поежилась от ставшего холодным ветра, что неприятно дул прямо в лицо. Захотелось укутаться.
— Не нравится мне это. Ему что-то известно. Кто-нибудь мог наболтать про меня?
— Правда о тебе известна четырем людям, — скептично заметил мужчина, — Мне, Ханджи с Моблитом да Петре. Что, подозреваешь нас?
Я резко дернула за поводья, остановив Восьмого, и уперлась глазами в горизонт. Аккерман, по инерции проехавший на несколько метров дальше, непонимающе повернулся ко мне.
Сейчас в живых остались только эти люди, всё верно… Но ведь Гувер и, вероятно, Браун тоже были в курсе, и это если не брать в расчет заточенную в кристалл Леонхарт! Болтать об этом им смысла не было, никто бы не поверил, но ведь теперь Колоссальный принадлежит Армину…
Мозги лихорадочно работали, пытаясь сопоставить факты. Йегер упоминал, что память предыдущего носителя может частично передаваться текущему – какова вероятность того, что Арлерт узнал о моем маленьком секрете? И мог ли он, обойдя непосредственных командиров, обратиться сразу к Дариусу? Но зачем… В этом не было никакого смысла, Армин общался по-прежнему, не было никаких особых изменений в поведении конкретно со мной, да даже если бы он узнал, не было никакого смысла шептать об этом факте Закклаю! Это совсем не походило на Арлерта, и я нахмурилась.
— Ты чего?
Леви, как ни странно, был спокоен.
— Ничего, — махнув головой, я невесело улыбнулась, — Поехали дальше.