22. Добраться до моря (1/2)
Всё еще находясь в легком шоке от только что увиденного, я бездумно пялилась на кровавое месиво, что осталось от тех, кто летел навстречу камням Звероподобного. Вокруг все копошились, забинтовывая Сашу и Петру, а также с напряжением ждали, когда же очнется Армин.
Я не могла понять ни черта. Ни как сыворотка оказалась у Леви, ни почему он передумал, ни как нам всем теперь выбираться из того пиздеца, что только что произошел. Сознание ухватывалось за мысль, что я невольно спасла хотя бы одного из тех, кому было суждено быть погребенными под этими камнями, что я спасла хотя бы Марло, и я предпочитала думать именно об этом, а не о том, что будет происходить дальше.
Леви как всегда был спокоен и мрачен, ничто не выдавало в нем Аккермана, который только что собственноручно сделал выбор не в пользу своего избранного, оставив его умирать. Я же испытывала слишком странные и сложные чувства.
С одной стороны, смерть такого опасного человека для меня лично была своего рода облегчением. С другой же – мне всё еще было тяжело поверить в это, я не знала, как это повлияет на всех нас, в частности, на Леви. То абсолютное отчаяние, которое я видела в нем на крыше, тут же сменилось маской безразличия, стоило нам присоединиться к оставшимся выжившим.
Райнера украли, выхватив буквально из-под носа Ханджи и Жана, и тот сбежал вместе со Звероподобным и тем странным передвигающимся на четвереньках титаном.
— Твои волосы, — неопределенно бросил Леви, приземляясь рядом со мной.
Кровавое море, из которого то тут, то там виднелись оторванные части тел. Изорванные зеленые плащи, слегка прикрывающие уродливые останки павших. Голова какого-то блондина, смотрящая прямиком в небо, словно в последнее, что он хотел бы запомнить.
— Обгорели, — сипло пробормотала я.
— Очкастая сказала, вы упали в колодец.
— Да… Мы находились слишком близко, а я влетела последняя, так что… Придется обрезать их еще короче.
Какая бессмысленная, несуразная болтовня. Я произносила слова словно по инерции, не зная, как себя вести, но была благодарна тому, что Аккерман, по крайней мере, заговорил первым. Перед глазами всё еще стоял Смит.
Я устало опрокинулась на спину, не желая больше собирать глазами человеческий конструктор.
— Еще короче?
— Конечно. Надо будет обрезать спаленные концы… Полный отстой.
Леви неоднозначно хмыкнул:
— Да. Полный отстой.
Тут крик Эрена раздался за нашими спинами:
— Армин! Ты правда вернулся…
Леви нехотя повернул голову на его восклицание и кивнул мне:
— Пора выдвигаться.
Заставив себя подняться, я подлетела к обнимающимся подросткам. Армин выглядел в полном порядке и никак не походил на то обугленное тело, возле которого я сидела на крыше.
— Очнулся?
— Капитан… — Арлерт тут же уставился на него, — Объясните, что вокруг творится? Помню, Бертольд стал титаном… А где остальные? Надеюсь, все живы?
Не сдержавшись, я хмыкнула, и Леви бросил недовольный взгляд в мою сторону.
— Получается, дальше ты ничего не помнишь? Эрен, говори всё как есть, — и мужчина выпустил зеленый дым, показывая, что всё прошло успешно.
Пока Эрен пересказывал события прошедшей битвы, глаза Армина всё больше и больше расширялись – в них теперь было не волнение за остальных, а непонимание, безысходность и отчаяние. У таких, как он, шоковое состояние обычно проходит довольно быстро, так что за порчу мозгов можно было не переживать, но, черт… Какой же все-таки ужасающий по своей гениальности и самопожертвенности план придумал Армин… Я четко увидела разницу между ним и Смитом – если тот жертвовал, в основном, не только собой, но и остальными, не жалея пешек, то Армин, наоборот, и был главной жертвой. Защищая всех остальных.
— Ну что, разобрался? — привычным тоном спросил Леви.
— З-значит, из Разведкорпуса в живых осталось всего двенадцать человек… Нам удалось заделать стену Мария и внешние ворота Шиганшины… Райнер и Звероподобный с тем странным титаном сбежали, перебив всех, а после я стал титаном и съел Бертоль… — на этих словах его вырвало.
— Да, ситуация, конечно, не огонь, — я подала ему флягу с водой, — Хотя, наверное, с твоей стороны, как раз-таки, огонь, в самом прямом смысле…
— Это неуместно, — прервала меня Микаса, гневно глядя.
— Неуместно нападать на старшего по званию, — тут же ощетинилась я, всё еще не забыв её выходку, — Так что лучше молчи.
Некоторое время она сверлила меня глазами, но затем сконфуженно бросила виноватый взгляд в сторону Леви.
— Почему выбрали меня… — Армин, казалось, и не слышал нашей перебранки, — Я уверен, любой бы сказал, что важнее исцелить командующего… Капитан, почему Вы сделали инъекцию мне?! Ведь она хранилась у Эрвина…
Леви тут же смачно пнул Эрена в спину:
— Сказал же, рассказывай всё. Как минимум два твоих друга считали иначе. Они на меня напали, и дело могло дойти и до крови.
— Мы готовы принять любую кару! — вскричал Эрен, поднимая глаза, в которых всё еще виднелись слезы.
— Разумеется, вас накажут за неподчинение офицеру, — Ханджи с Моблитом наконец подошли, — Не думайте, что такая выходка сойдет вам с рук.
Четырехчасовой отдых пошел ей на пользу – она уже не выглядела столь потрепанной и даже повязку на глазу успела обновить. Бернер не отходил от неё ни на шаг.
— И тем не менее, это я принял решение вколоть тебе препарат, — сказал Леви, — Я просто решил, что Эрвин закончит свой путь в Шиганшине.
— Я не могу понять ваше решение… Как можно было позволить командиру умереть? — в глазах Армина уже читался страх, — Если его больше нет… То что мы… Что мы будем дальше?
Зое присела, собирая пальцы рук у переносицы:
— Неважно, понимаем мы или нет решение Леви. Самое главное – Эрвин доверил инъекцию именно ему перед финальной битвой, и добавить тут нечего. Тебе отдали жизнь Эрвина и силу Колоссального титана. Именно так обстоят дела, Армин.
Наваливать еще больше груза ответственности и вины на его бедные детские плечи, на мой взгляд, было так себе решением, но Ханджи в нужные моменты умела проявлять просто стальную непоколебимость и жесткость.
— Теперь у тебя есть сила, которой не обладают другие люди. Я о своем выборе жалеть не стану, — Леви обошел Эрена и Микасу, положив им руки на плечи, — Но смотри, не заставь их пожалеть об этом, как и остальных. И смотри, не пожалей о нем сам. Таков твой долг.
Саша, что всё это время лежала рядом с Армином, внезапно простонала:
— Не орите вы так…
Ханджи тихо рассмеялась, с нежностью смотря на девушку:
— Нам бы всем её простоту… Ладно. После смерти Эрвина командующим буду я. Так что мы оказались в похожей ситуации… Нам обоим придется найти в себе силы, — на этих словах Зое бросила мимолетный взгляд на Моблита, и, кажется, у меня открылся рот, — А теперь, не пора ли нам выдвигаться, раз Армин здоров? К подвалу пойдут я, Моблит, Леви, Лис, Микаса и Эрен. Все остальные – следите за окрестностью с городских стен. Эрен, ты не потерял ключ?
Парень с готовностью сжал его, и я в который раз подумала, что на их месте сделала бы миллион копий этого чертового ключа, чтобы точно его не потерять. Он же в любой момент мог остаться в оболочке Эрена, могла прохудиться веревка, да что угодно, господи…
— Отлично. Тогда выдвигаемся.
***</p>
Мы неспешно шли, оставив выискивать свой бывший дом среди руин Эрену и Микасе.
— Нам вообще повезет, если на его месте не окажется огромный валун, — мрачно заметила я, — Как вообще возможно что-то найти здесь?
— Мозги отшибло? — откликнулся Леви, — Это же подвал. Под-вал. Он под землей. Даже если сам дом снесло, его задеть не должно было.
Цокнув, я ничего не ответила. Хорошо, что последняя атака Эрвина проходила не тут. Бродить среди горы кровавых ошметков, поднимать тела, в надежде найти вход… Поморщившись, я перевела взгляд на Леви, на лице которого отражалась мрачная уверенность и упертость.
— Пришли.
Микаса показала рукой на груду мусора. Зое кивнула им, и подростки начали раскапывать свои бывшие вещи. Посуду, одежду, ножку от стула, часть двери… В конце концов раздался скрип, и Эрен с Микасой отошли, показывая нам вход в подвал.
Спускаться туда было удовольствием так себе, ведь там царила сырость, затхлость и пыль. На одном из кирпичей стены была выцарапана прямая вертикальная линия, и ее вид откинул меня в воспоминания.
В подвале не было ни единого окна, из которого можно было бы посмотреть на солнце, поэтому, сколько прошло времени с момента нашего заточения, я не знала. Знала только, что живот уже совсем свело от отсутствия еды, и что горькие слезы снова и снова лились из моих глаз, вырывая наружу отчаянные всхлипы, с каждым из которых остановиться плакать становилось все сложнее. Мама с папой мертвы, а меня теперь заморят голодом – как всё стало таким?! Почему именно я, почему именно моя семья должна была стать их жертвой?!
— Хватит реветь уже.
Мальчишка, сидящий под тусклой лампочкой и разделяющий со мной это карцерное одиночество, раздраженно цокнул. Выглядел он не лучше меня – грязные рыжие растрепанные волосы, порванная одежда, под глазом фингал… Иным словом, уверенности не внушало.
Бросив на него озлобленный взгляд, я продолжила плакать, не в силах остановиться.
— Мы тут из-за тебя вообще-то оказались! — со злости он запустил в стену маленький камушек, испугав меня.
— Я… Я п-просто… Я просто хотела… к-кушать… — кое-как умудрившись вымолвить это в перерывах нескончаемых слез, простонала я, а затем снова уткнулась лицом в коленки, всхлипывая.
Он был прав, оказались мы в этой ситуации действительно из-за меня: после недели без еды нам дали по малюсенькой порции какой-то каши, а я, не заметив свою, с чего-то решила, что именно этот мальчуган спер мою еду, и, недолго думая, набросилась на него с ножом, который умудрилась стащить с пола. В голове тогда было только одно – забрать свое, и по итогу нас обоих заперли сюда, в подвал. Оставив опять без еды.
— Э? Кушать? Так какого ты тогда ко мне полезла, когда твоя тарелка под носом стояла?! Психованная…
Я подняла на него широко распахнутые глаза, шмыгая носом. Он обиженно поглядывал на меня.
— Я… Не увидела… Подумала, она у тебя…
Мама всегда говорила, что воровать плохо, и что нельзя делать людям зло. От этих воспоминаний я разревелась еще больше, отказываясь принимать тот факт, что больше никогда не смогу её обнять, уткнуться в мягкие локоны...
— Девчонки, — презрительно хмыкнул мальчик и замолк, а через время вдруг подлез ко мне, — Слушай, тебя как звать?
У него было такое странное лицо… По-хулигански доброе, что ли. Вздернутый нос, россыпь веснушек, впалые карие глаза, под которыми уже виднелись синяки от недосыпа и изнеможения.
— Меня зовут Итан, — так и не дождавшись моего ответа, произнес он, — Мамаше нравился Итан Рогзи из «Калейдоскопа», который она постоянно смотрела, вот и решила так назвать… Я, правда, совсем не люблю эти девичьи мелодрамы, одни розовые сопли, тьфу!
Это был первый раз с происшествия на лайнере, когда кто-то говорил со мной на отвлеченные темы. Я ошарашенно слушала его, не замечая, как удушающие рыдания почти прошли. Почесав нос, Итан выжидающе посмотрел на меня, и я решилась ответить:
— Я… знаю этот сериал. Но мне не разрешают его смотреть…
Мальчик как-то грустно хмыкнул, открыл рот, но тут же и закрыл его, будто передумав что-то говорить.
— Имя «Итан» означает постоянство, надежность, — пролепетала я.
— Ого, правда?! А ты откуда знаешь?
— У меня так дедушку звали, он рассказывал.
— Круть! А у меня не было дедушки… Ну, в смысле, — тут он как-то приосанился, — Он умер до того, как родился я, но он был героем! Героем гражданской войны! Когда я вырасту, то стану совсем как он – буду защищать свою страну от мерзких ублюдков, что хотят развалить её! Чего ты так смотришь, не веришь?! — Итан обиженно нахмурился.
— Да нет, верю! — я поспешно замахала руками, — Просто я не знаю особо ничего про это…
— А надо знать! Ну, вам, девчонкам, лишь бы в куклы свои играть… Думал, может, ты другая, раз в драку полезла…
— И вовсе мне не нравятся куклы! Они глупые и бездушные!
Мы отвернулись друг от друга, сверля глазами противоположные стены. С них стекало что-то мерзкое, склизкое, и мы одновременно передернулись.
— Ладно! Плакать ты перестала, вот и хорошо! Нечего нюни развозить! Слезами делу не поможешь – мне всегда так говорили, — Итан вытянул вперед кулак, — Так что ты не плачь. А то станешь некрасивой.
Вытерев оставшиеся на щеках слезы, я осторожно протянула в ответ руку, и мы ударились кулаками.