Часть 27. Контрольные прокаты. Артём Беспалов (1/2)

Дима уже получал свою порцию молчания, направляясь с арены. Дышать получалось не очень, но до Саши было ещё далеко. Тот всё ещё не полностью привёл дыхание в норму, но все же вышел смотреть на прокат Артёма. Еле перебирая ногами в кроссовках, застегивая на ходу кофту. Хотел выйти ещё и на Диму, но как только сел, понял, что ему не светит посмотреть прокат вживую.

Артём выехал на лёд.

Упоминать, что его встретили бурными овациями, уже не стоит. Это и так было всем прекрасно понятно. Оглушили бедного человека, он даже уши на несколько секунд закрыл. Автоматически. Потом открыл, потому что это невежливо как-то.

Было несколько минут для разминки, и Артём решил потратить их на выполнение тройных прыжков. Сомнений в мастерстве их выполнения не было, все-таки всё межсезонье занимался и старался.

Для Кати начались самые стрессовые минуты. Они шли по коридору, Денис Русланович всё ещё обнимал и дарил успокоение. Хотя бы часть. Говорить с мамой на такие темы, ещё и обвинять её в чем-то было страшно. Неизвестно, что ждало Катю дома. А у Тамары Львовны было странное воздействие на провинившихся — либо молчание, либо лишение еды. На Кате обычно применялось последнее.

— Тамара Львовна, можно вас? — Денис Русланович прокричал через коридор. Дима вопросительно застыл, поворачиваясь на них. Тамара Львовна махнула ему, мол, иди дальше, а сама направилась к ним.

Сердце Кати отбивало бешеный ритм. Страшно так, как никогда не было. На Олимпиаде даже было не так страшно, как сейчас.

— Разговор серьезный, скажу сразу. Поэтому, предложу вам присесть где-нибудь, — спасибо, что от Кати ничего не требовалось. Только стоять на месте и трястись.

Тамара Львовна скользнула глазами на девушку, а затем подняла назад на тренера. Серьезный разговор по поводу Кати ей уже не нравился, но она легким движением руки предложила пройти в небольшую зону со скамейками.

Пока они шли, началась музыка. Значит, Артём уже начал катать произвольную программу. Неплохо ему, Катя бы тоже с удовольствием сейчас лучше катала.

— Тамара Львовна, скажу сразу, мы без претензий. У нас исключительно интерес, — женщина приподняла бровь, мол, давайте быстрее уже, — В общем. У Екатерины пришла вторая подряд грязная проба. Препарат, который нашли в ней, уже находили в пробе другого фигуриста несколько лет назад. Этим фигуристом был Тимур.

— И что вы хотите этим сказать? — тон настолько ледяной, что Катя неосознанно пододвинулась ближе к Денису Руслановичу.

— Катя сказала, что они оба принимали добавку к еде. И я хотел бы поинтересоваться её составом.

Молчание звенело так громко, что Катя от страха не слышала музыку Артёма. Они не обвиняли её маму, но создавалось такое ощущение, что она восприняла всё в штыки.

— Кхм… Ну, конечно, такого я от тебя не ожидала, Денис, — Тамара Львовна перешла на «ты», чего они обычно не позволяли себе в присутствии воспитанников, — Неужели ты думаешь, что я бы стала поить своих детей допингом? Они славят нашу фамилию, и я никогда не хотела им навредить. Эту добавку пьют абсолютно все, это обычная смесь для поддержания мышц в норме. Пробы у Димы за прошлый сезон чистые. У Кати тоже.

— Я понимаю ваше недовольство, но все мы уверены, что Катя ничего не принимала. И с этим нужно решать, отстранение ни в чьих интересах не стоит.

— Полагаю, эту проблему будет решать тренерский штаб Кати. Я мать, и никакого отношения к этому не имею. Извините, у меня там свой спортсмен один остался, — женщина поднялась со скамейки, поправила одежду и направилась к Диме. А Катя сидела еще несколько секунд, смотря вперёд.

Ушаков вздохнул. Да-а-а, тяжелая ситуация. Она полностью не пошла на контакт, приняла это близко к сердцу. Нужно думать, что делать, но они обязательно решат. Ушаковский штаб своих не бросает.

Катя опустила голову на руки, смотря в пол. Как же все плохо. Отчаяние поглотило её, полностью сжирая изнутри. И слёзы сами собой покатились из глаз, бесконтрольно. Было стыдно плакать около тренера, она и так слишком много плачет в последнее время.