Часть 13 (1/2)

Суббота, 29 сентября 1998 года

После долгой недели работы в школе и ночи на озере Гермиона устала. Напряжение между ней и Малфоем спало, и они были почти на прежнем уровне.

Их проект продвигался хорошо, и Драко был почти уверен, что нашел второе проклятие на медальоне. Гермиона почти точно рассчитала движение палочки для первого заклинания.

Гермиона была так близка к тому, чтобы разрушить стены, которые Драко воздвиг после их небольшой ссоры, и она была уверена, что знает способ разрушить их обратно. Ей не очень нравилась эта идея, и это сильно тяготило ее, но ей нужно было выговориться.

Она села рядом с ним на полотенце, когда они вылезли из холодного озера после обычного купания. Озеро становилось все холоднее, несмотря на то, что во время купания они использовали согревающие чары. Осень становилась все холоднее, и скоро наступит зима.

— Я хочу тебе кое-что сказать, — сказала она.

Драко повернулся к ней лицом. На его лице не было никакого выражения, в последнее время его выражения стали более пустыми.

— Это касается моих родителей, — добавила она.

На его лице мелькнуло беспокойство, но как только оно появилось, оно исчезло. Гермиона была почти уверена, что он не знает, как проявлять эмоции.

— Сейчас они меня не помнят, — сказала она.

— Что это значит? — спросил он.

— Если бы ты не перебивал меня, я бы смогла тебе рассказать, — огрызнулась она. Драко закрыл рот и лег на спину, глядя на ночное небо. — Я кое-что им сделала, и думаю, они будут на меня злиться.

Драко был в замешательстве от происходящего. Он не был уверен, что маглы испытывают иные чувства, чем магические существа. Ему было интересно, что могла сделать Гермиона, чтобы расстроить своих родителей.

— Перед седьмым курсом я испугалась, когда Пожиратели смерти начали убивать родителей магглорожденных.

Он был почти уверен, что знает, к чему все идет.

— Я хотела защитить их. Конечно, они должны были стать большими мишенями, потому что я лучшая подруга этого чертова избранного, — сказала она. — Я знала, что они всегда хотели поехать в Австралию, поэтому я связалась с австралийским министерством.

Теперь он был уверен, что знает, к чему все идет. То, что она, возможно, сделала для своих родителей, было одним из самых смелых поступков, которые он слышал за долгое время.

— Они сказали, что будут присматривать за моими родителями, пока я еще в Хогвартсе, поэтому я собрала сумку и вычеркнула себя из их памяти. Потом я притворилась агентом по продаже недвижимости и убедила их переехать в Австралию.

Драко знал, что ему не удастся сделать такой хороший талисман памяти для своих родителей. Он был бы слишком эмоционален и, скорее всего, все испортил бы из-за того, что в тот момент его рассудок был затуманен. То, что она сделала, было необыкновенно.

— Сначала мне было грустно, но я бы предпочла иметь родителей, которые не знают, кто я, вместо того, чтобы иметь мертвых родителей, — сказала она.

— Ты можешь вернуть им память? — спросил он.

— Думаю, да. Министерство Австралии вырубило их и отправило в больницу Святого Мунго чуть больше недели назад. Я просто боюсь, потому что есть вероятность, что целители не смогут вернуть им память, — призналась она.

— Эти целители обучались годами, и я знаю кое-кого, кому им приходилось возвращать воспоминания. Это было не в такой степени, как ты, но я верю, что они смогут это сделать, — сказал он.

— Это очень много значит, что тебе не все равно. Я не думала, что это так, — призналась она.

— Я не уверен, что меня это волнует, но я знаю, что никогда не смог бы так поступить со своими родителями, даже если бы от этого зависела их жизнь. Я был бы слишком труслив, — сказал он.

Вау. Она была потрясена тем, что он признался, что способен на что-то трусливое. Он рассказал ей о себе еще больше вещей, о которых она никогда не думала, что он когда-нибудь скажет, даже если его жизнь будет поставлена на карту.

— Ты что-нибудь слышала в последнее время от Святого Мунго? — спросил он.

— Я получила письмо, когда они прибыли в больницу, а несколько дней назад я получила еще одно письмо, в котором говорилось, что они оценивают всю степень тяжести и сколько времени потребуется, чтобы полностью вернуть память, — ответила она.

— Надеюсь, они скоро их вернут, — сказал он.

— Да. Надеюсь, они все еще хотят, чтобы я была в их жизни. Мне кажется, что они потеряют ко мне всякое доверие после того, как вернут свои воспоминания. Тогда я снова останусь одна, — призналась она.

Она почувствовала, как горячие слезы потекли по ее лицу. Она не собиралась плакать, но теперь, когда эта мысль пришла ей в голову и она поняла, что это вполне возможно, ей стало больно.

— Ты никогда не будешь одна. У тебя есть Поттер и Уизел, и, черт возьми, у тебя есть я, — сказал он.

Она кивнула головой и вытерла слезы внешней стороной ладони. Ветерок охладил ее влажное лицо и послал дрожь по позвоночнику.

— Ты рассказала мне интересную историю, так что, думаю, я могу рассказать тебе, — сказал он.

— Тебе не обязательно. Я просто хотел выговориться. Я мало что рассказывала другим людям и не хотела рассказывать кому-то еще, — сказала она.

— Нет. Я хочу выговориться. Это не дает мне покоя уже два года, — сказал он.

Гермиона кивнула и закрыла рот. Она не планировала, что он ей что-то расскажет, но с удовольствием послушала. Это был важный шаг в их... что это было, дружба? Когда-нибудь она разберется, что это такое.

— Ты знаешь, как ты и твои друзья-идиоты вели себя очень глупо и заперли моего отца в Азкабане? — спросил он.

Гермиона кивнула. Это была ночь, которую она никогда не забудет, и не в хорошем смысле. У нее до сих пор остался шрам от проклятия, которым ударил ее Долохов.

— Темному Лорду это совсем не понравилось. Он хотел наказать нашу семью за свою неудачу, — сказал он.

Она посмотрела вниз на траву. Тогда ей не нравился ни один из Малфоев, но никто не должен быть наказан так, как, как она знала, наказал бы их Темный Лорд. Это было жестоко, и многие Пожиратели смерти умерли от ран, полученных от него.

— Либо моя мать, либо я должны были получить метку, — слезы начали наполнять его глаза. — Она хотела быть той, кто сделает это, но я не собирался позволять ей. Она умоляла сделать это за меня, но я не хотел боли для нее, поэтому я сделал это.

Слезы катились по его лицу, и он ничего не делал, чтобы остановить их или скрыть тот факт, что он плачет.

— Моя мать плакала, глядя, как я стою перед Волдемортом и протягиваю левую руку.

— Должно быть, это было ужасно, Драко-

— Я не закончил. Я не перебивал тебя, так что ты не перебивай меня, — огрызнулся он.

Она кивнула, не желая больше злить его.

— Боль, которую я почувствовал, когда он направил на меня свою палочку, была невыносимой. Она обожгла мою плоть, и повсюду была кровь. Я плакал, когда мне ставили клеймо на руку, и плакал всю ночь после этого. Это было больнее, чем я думала. Я не ожидал, что она так сожжет мою плоть.

Он потратил минуту, чтобы вытереть обильные слезы на своем лице. Его глаза были опухшими и красными от слез.

— Я чувствовал, как темная магия течет по моим венам. Я так ненавидел это. Казалось, что мое тело замыкается в себе. Она завладела моими эмоциями и заставила меня чувствовать все, кроме счастья. Я бушевал, плакал и чувствовал себя бесполезным.

Он сделал еще одну паузу и почесал руку, на которой осталась темная отметина.

— Однажды я пытался покончить с собой, — признался он, и по его лицу потекли слезы. — Это было на шестом курсе. Я стоял на вершине астрономической башни и думал о том, чтобы спрыгнуть. Единственное, что меня остановило, это мысль о том, как грустно и одиноко будет моей маме. Я не мог оставить ее вместе с этим чудовищем в моем доме.

Гермиона положила руку на плечо Драко, который продолжал плакать.

— Ты хочешь перестать говорить об этом? — спросила она.

Он пожал плечами и фыркнул. — Нет, будет лучше, если я поговорю с кем-нибудь об этом.

Она кивнула и позволила ему продолжить разговор.

— Кожа горела и покрылась синяками почти месяц после получения метки. Боль была почти невыносимой. Моя мама была так расстроена и всегда винила себя за то, что мне пришлось взвалить весь этот груз на плечи и причинить боль моему телу.

Он никогда не винил ее. Он хотел боли от метки больше, чем боли от того, что ему пришлось наблюдать, как его мать становится Пожирателем смерти. Ее душа не была невинной от зла, но она не заслуживала того, чтобы ее омрачали и продавали безумцу.

— Мой отец был мудаком после того, как вышел из Азкабана. Я испугалась, когда впервые увидел его снова. Его волосы выглядели так, будто их сто лет не расчесывали, и я никогда не видел своего отца таким растрепанным. Я едва узнал его, — сказал он.

Гермиона даже не хотела представлять себе Люциуса Малфоя сразу после выхода из Азкабана. Он и так плохо выглядел в Мэноре, а во время битвы за Хогвартс он выглядел еще хуже.

— Волдеморту нравилось использовать заклинание круцио на моем отце. Я не очень люблю своего отца, но больно смотреть, как пытают твою собственную плоть и кровь, — сказал он.

Она знала, насколько ужасным было заклинание круцио и как плохо оно могло повлиять на организм. Алиса и Фрэнк Лонгботтом были тому яркими примерами. Они оба сошли с ума после чрезмерных пыток.

— Мою мать тоже однажды пытали. Это был самый ужасный день в моей жизни. Мне пришлось сидеть и смотреть, как она кричит. Я ничем не мог помочь, как и тебе, — грустно сказал он.

— Драко, как ты думаешь, сидела бы я здесь с тобой несколько раз в неделю, если бы не простила тебя? — спросила она.

Он думал об этом довольно долго.

— Да, но я все еще в замешательстве. Ты не должна меня прощать. Ты должна быть той, кто ненавидит меня больше всех. Тебя пытала в моем собственном доме моя тетя, — сказал он.

— Я не люблю держать обиды, и я знаю, что у тебя не было выбора, — ответила она.

— Спасибо. Я все еще не понимаю, почему ты меня простила. Я не самый лучший человек, — сказал он.

— Ты хочешь продолжить... или? — спросила она.

— Я продолжу, — сказал он почти сразу, — Стресс от работы над исчезающим шкафом на фоне моего мрачного настроения был совсем некстати. В течение недели я спал в лучшем случае десять часов. Когда Волдеморт бушевал, моя метка постоянно горела.

— Она все еще горит? — спросила она.

— Иногда. Обычно после кошмара. Вот почему я был здесь в первую ночь, когда ты меня нашла, — признался он.

— Ты всегда приходишь сюда, когда тебе снится кошмар? — спросила она.

— Нет. Сейчас я обычно прихожу сюда, потому что мне есть с кем поговорить, кроме Пэнси, Блейза или Тео, — ответил он.