Часть 1 (1/2)

Воскресенье, 1 сентября 1998 года

Гермиона с неохотой возвращалась в Хогвартс, чтобы закончить седьмой курс. От одной только посадки в Хогвартс-экспресс у нее разболелась голова и нахлынуло столько воспоминаний. Некоторые болезненные, некоторые счастливые.

В этом году у нее не было выбора, возвращаться или нет. Все студенты должны были вернуться в школу, иначе они не смогли бы сдать Ж.А.Б.А..

Она считала, что никто не должен возвращаться, и что Министерство приняло неправильное решение, но она не могла ничего сказать по этому поводу.

Больше всего Гермиону беспокоило то, что все выглядели такими счастливыми. Они выглядели так, словно войны никогда не было, и многие люди, которых они знали, не умерли всего несколько месяцев назад.

Даже Гарри и Рон выглядели достаточно здоровыми, чтобы вернуться в школу. Они пережили самое худшее в школе, но все равно были рады вернуться.

Гермионе казалось, что она находится во сне. Может быть, войны никогда не было, и это был просто ужасный кошмар, но нет, она помнила, что война была.

В этом году Джинни сидела с ними тремя в поезде. Джинни и Гарри начали встречаться несколько недель назад, после того как расстались перед войной. Рон только сейчас смирился с тем, что его сестра достаточно взрослая, чтобы встречаться. Он все еще смирялся с тем, что она встречается с его лучшим другом.

Гермиона смотрела в окно на окрестности. До Хогвартса оставалось еще несколько часов. Рон, Гарри и Джинни были погружены в разговор о квиддиче и совсем забыли, что Гермиона рядом.

Она не возражала. Это давало ей время побыть наедине со своими мыслями.

Ей было интересно, являются ли другие дома такими же нормальными, как Гриффиндор. Ей удалось увидеть лишь несколько студентов из других домов, прежде чем пришлось сесть в поезд. Были ли другие дома так же счастливы, как гриффиндорцы?

Ей было интересно, как дела у Слизерина. Они ей никогда не нравились, но у некоторых из них родители были Пожирателями смерти, и с тех пор их репутация стала ужасной.

Большинство родителей Слизерина находились в Азкабане, а их детям приходилось возвращаться в школу.

— Гермиона, прости, что наш разговор о квиддиче тебя утомил. Ты выглядишь очень бледной, с тобой все в порядке? — спросила Джинни.

Гермиона повернулась к своей рыжеволосой подруге и улыбнулась. — Я в порядке, просто нервничаю из-за возвращения в школу.

По правде говоря, она нервничала из-за необходимости возвращаться. Там шла целая война, и она несколько раз чуть не погибла. Она имела право бояться возвращаться.

Она опустила взгляд на книгу в своих руках, как только поняла, что разговор окончен.

Магические войны

Рон подарил ей эту книгу вскоре после войны. Он сказал, что это на случай, если она захочет сравнить последнюю войну с другими магическими войнами.

Это было последнее, что она хотела сделать. Она хотела забыть о войне. Кроме того, она читала эту книгу один или два раза на первом курсе.

Это было незадолго до того, как Рон и она расстались. Именно она положила конец их отношениям, потому что им обоим не нравились одни и те же вещи, и это были скорее удобные отношения. Молли больше всех переживала, что Гермиона не собирается становиться ее невесткой, но она все равно считала Гермиону своей семьей.

Не успела она открыть книгу, как Живоглот запрыгнул к ней на колени. Конечно, коту хотелось внимания, как только она собиралась что-то сделать. Он был таким искателем внимания.

Гермиона вздохнула и погладила кота. Оранжевый меховой шарик свернулся клубочком и мурлыкнул.

Гермиона позволила коту спать у себя на коленях, пока поезд не остановился. Она выглянула наружу и увидела вдалеке Хогвартс.

Поездка показалась ей короче, чем в предыдущие годы, но она все равно большую часть пути была в задумчивости.

Она схватила свой сундук и Живоглота. Гарри, Рон и Джинни уже сошли с поезда, когда она вышла из купе.

Когда она выходила из поезда, то увидела вспышку светлых волос. Из ежедневного пророка она узнала, что Драко Малфой возвращается, чтобы закончить год вместе с остальными студентами.

Было еще несколько человек, которые возвращались в этом году. Их родители все были в Азкабане, но они не сделали ничего плохого, чтобы попасть туда самим. Среди них были Пэнси Паркинсон, Блейз Забини, Теодор Нотт и, наконец, Драко Малфой.

Она знала, что отец Тео получил самый большой срок. Его отец был Пожирателем смерти, убийцей и насильником. Тео был счастлив, что он может гнить там.

Четверо слизеринцев возвращались по очень строгим правилам Министерства. Если бы они не соблюдали правила, их отправили бы в другую школу, которая была намного хуже Хогвартса.

*

Драко знал, что ему не понравится возвращаться в Хогвартс. Когда он прибыл на станцию девять и три четверти, его встретили тонны неприятных взглядов и несколько грубых комментариев.

Он закатил глаза и насмехался, как только сел в поезд.

Если так будет продолжаться до конца года, то он не собирался оставаться трезвым.

Раньше он был известен как школьный хулиган, а теперь его знали как человека, который пытался убить Дамблдора и чьи родители равнялись на Волдеморта.

Может быть, если бы рядом не было его придурка-отца, он мог бы жить лучше. Фамилия Малфой была испорчена, и ее никак нельзя было исправить.

Драко вздохнул и сел за стол вместе с тремя своими друзьями. Блейз позаботился о том, чтобы любой, кто бросит в их сторону неприятный взгляд, получил порчу до следующего дня.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание, но именно Тео наконец нарушил его.

— Вообще-то я не против этих взглядов. По крайней мере, хоть раз меня заметили, — пошутил Тео.

Тео всегда использовал юмор как метод преодоления трудностей. Его прозвали шутником группы, хотя трудно было понять, шутит ли он иногда или это для того, чтобы справиться с ситуацией.

— Извини, приятель, но я не думаю, что они смотрят на тебя, — сказал Блейз.

Тео пожал плечами и посмотрел в окно. Равнины вдалеке выглядели мирно.

Со временем мысли Драко начали блуждать. Он думал о радостных вещах, но они быстро сменялись войной. Он достал свою флягу и сделал большой глоток.

Последние несколько месяцев ему было трудно оставаться полностью трезвым. Пэнси посмотрела на него и нахмурилась.

— Когда ты перестанешь пить? — спросила она.

— Когда мне захочется, — ответил Драко.

Он прошел в уборную и закрыл дверь. Он наложил на комнату соответствующие заглушающие заклинания и привалился к стене.

Даже с алкоголем в организме у него все еще были воспоминания. Он снова открыл флягу и сделал еще один глоток. Ему было все равно, сколько алкоголя будет в его организме.

Он продолжал делать глотки, пока не почувствовал, что алкоголь начинает действовать.

Он встал и оперся на стойку. Он не был пьян, но и не был трезв. Он привел себя в нормальный вид и спрятал флягу в карман.

Драко вышел из комнаты и снова сел за стол со своими друзьями.

— Сколько ты там выпил? — спросила Пэнси.

Драко пожал плечами. — Столько, сколько хотел.

Пэнси вздохнула и посмотрела в окно. Они были почти в Хогвартсе. Он не был готов к тому, что уже возвращается туда.

Поезд замедлил ход, пока не остановился, и студенты начали выходить. Драко схватил свою сумку и последовал за своими друзьями.

Они постарались выйти одними из последних, чтобы избежать меньшей драмы. Люди, которые были рядом с ними, отошли подальше. Драко был рад, что они его боятся. Это означало, что они оставят его в покое.

Они сели в последнюю карету и сидели почти в тишине. Тео шутил каждые несколько минут, но поездка прошла в молчании.

Вдали показался замок. Он выглядел почти так же, как и до войны. Небо не было темным, как на шестом и седьмом курсах. Оно выглядело намного лучше.

Как только он прибыл, профессор Филч проводил его в кабинет директора. Коридоры были пусты, потому что большинство учеников уже находились в Большом зале для выступления и церемонии сортировки.

Профессор Филч прошептал пароль гаргулье у входа в кабинет. Появилась лестница и начала подниматься вверх. Драко ступил на первую ступеньку и медленно поднялся на самый верх.

Он нервничал, ожидая снова увидеть МакГонагалл, но не хотел показывать свою нервозность.

Поднявшись на самый верх, он постучал в дверь, прежде чем войти. Кабинет был почти таким же, как и в бытность Дамблдора директором школы. Единственным отличием было то, что здесь было чище.

Портреты Снейпа и Дамблдора смотрели на него, когда он проходил через комнату.

Он отогнал все воспоминания об этих двух профессорах и сел в одно из кресел. МакГонагалл сидела за своим столом.

— Надеюсь, вы знаете, что я всегда хочу лучшего для своих студентов. Если вы хоть на палец отклонитесь от нормы, я отправлю вас в Азкабан вместе с вашим отцом, — сказала она.