Chapter 24: christmas (2/2)

— Возьми, там есть что-то ещё. Бумага.

Нахмурившись, Сонхва осторожно вытащил прямоугольный лист бумаги, спрятанный внутри коробки, и развернул его, чтобы увидеть нарисованный от руки купон с талисманом хехетмона в углу.

— «Купон на одно бесплатное избиение задницы»… Вау, и я только что взял один в продуктовом магазине.

— Не для тебя, для меня, — быстро поправил его Ёсан. — Я… знаю, что я тебе должен. Мне очень жаль, хён. Я только надеюсь, что ты поверишь мне, что, хотя это было глупо, я не собирался красть у тебя. Это был импульс. Правда — тупой. Это первый раз, когда я что-то украл, и я никогда не буду делать это снова. Я просто хотел хоть раз почувствовать себя полезным. Чтобы быть в состоянии сделать что-

Сонхва закрыл коробку и приложил пальцы к губам Ёсана, останавливая поток слов, которые становились все более тревожными и настойчивыми, пока он пытался объясниться.

— Получил ли ты от этого то, что хотел?

Ёсан сглотнул, его ресницы затрепетали.

— Я… я попробовал то, что хотел попробовать.

— И планируешь попробовать еще раз?

Ёсан покачал головой.

— Но если какой-то «импульс» снова настигнет тебя, ты дашь мне знать, чтобы мы могли придумать какие-то другие решения, чтобы помочь?

Ёсан кивнул.

— Да, хён.

— И ты извинился перед Минги и объяснил, что произошло?

— Да, хён.

— И… как дела между вами? Вам хорошо вдвоём? Как он?

— Ай… — Ёсан не закончил. Он все больше нервничал от вопросов, обмахиваясь воротником рубашки. — Всё отлично. Всё хорошо. Все… удивительно. Но в хорошем смысле. — Он тихо вздохнул. — Я счастлив.

Сонхва улыбнулся, сжимая его плечо.

— Это главное, Ёсан-а. Я рад, что ты счастлив. И ты важен. Ты нужен мне здесь. Ты нужен им здесь.

Ёсан выглядел так, будто это не было правдой, которую он был готов принять, но все же кивнул.

— Ага. Спасибо, хён…

Сонхва обнял его.

— Позаботься о Минги. Но дай мне знать, если он когда-нибудь покажется подавленным. Или…будет подавлять тебя. Ты можешь помочь мне защитить его, когда он не сможет взять себя в руки. Хорошо?

Ёсан кивнул.

— Но… как ты думаешь, может ли что-то подобное произойти снова? Он кажется таким… нормальным.

— Пока мы не узнаем, чем это вызвано, нам просто нужно быть начеку. Плохое настроение, или странный взгляд, или странный комментарий — ничего не сбрасывайте со счетов.

Глаза Ёсана заблестели. Он выглядел почти так, как будто стал выше, готовый принять вызов.

— Хорошо, хён. Я присмотрю за ним.

— Идеально. Я не могу придумать о ком-то получше. Теперь… я слышал, что Уён приготовил монополию?

——————————-

На самом деле монополия по-пьяни была плохой идеей.

— Я думаю, что это единственная существующая игра, которая с алкоголем как-то хуже получается, — объявил Ёсан, остекленелыми глазами, наблюдая, как Минги делает ход, в котором ничего не происходит, кроме того, что он передает Хонджуну пару бумажных денег. — Мне кажется, что время идет в три раза медленнее.

— Прости, что я не смог купить тебе собственность, которую я обещал, черт возьми, просто забудь, — фыркнул Минги, притягивая Ёсана к себе на колени и уткнувшись подбородком ему в голову.

На 30-й минуте игры Сан выразил то, что они все чувствовали, выкрикивая: «БОЖЕ, Я НЕНАВИЖУ ЭТО!» и перевернул доску со всеми ее дурацкими серебряными фигурками, фальшивыми деньгами и домами по всему столу и полу.

— Я думал, сегодня вечером наш мальчик пил только яблочный сидр? — заметил Хонджун, бросая предупреждающий взгляд вокруг.

— Это был всего лишь яблочный сидр, — отметил Уён.

Юнхо поднял потрепанную коробку совершенно другой игры.

— Твистер, кто-нибудь?

Все шло хорошо.

Забавно, как крошечный момент, прошедший незаметно для большинства присутствующих, мог сбить все с толку.

Всё случилось, когда был ход Ёсана. Он покрутил доску для поз. Правая рука на жёлтую. Он прокрался по мату, который уже был заполнен неуклюжими товарищами по стае, кричащими, чтобы он поторопился. Он начал приближаться, протискиваясь рядом с Уёном, когда Минги сказал:

— Нет. Этот желтый, — постучал он ногой по желтому кругу рядом с собой.

— О, конечно. Этот желтый. Как я мог пропустить это. — И он отодвинулся, чтобы пробраться с другой стороны, протиснувшись под ногой Минги и рукой Хонджуна, чтобы, наконец, опустить руку.

Уён «случайно» потерял равновесие, когда была очередь следующего человека и, извинившись, пошел на кухню, открыл дверцу холодильника и просто уставился на содержимое, ничего не делая. Сонхва заметил все это, чувствуя, что если он сосредоточится немного сильнее, то, вероятно, сможет услышать, как мысли Уёна кричат и гоняются друг за другом в его голове, как будто они должны бежать достаточно быстро, чтобы оставить позади ревность и раздражение.

После полуночи усталая, но (в основном) счастливая стая начала собираться спать, будь то в гостиной или в своих кроватях. Сонхва и Хонджун позаботились о том, чтобы все устроились. Затем Хонджун схватил его за запястье и сжал, посмотрев на него еще более голодным взглядом, чем до их утреннего душа.

— Поспишь сегодня в моей комнате?

Сонхва выдержал его взгляд, изогнув бровь, кивая в сторону своей спальни.

— Позволь мне взять одежду, и я тут же приду.

Но он услышал повышенный голос Уёна из спальни еще до того, как коснулся дверной ручки. Он совсем не удивился. Он ждал этого.

Он не пытался вести себя тихо, когда открыл приоткрытую дверь до конца, чтобы увидеть Ёсана, сидящего в постели, и Минги, стоящего у его комода, как будто его прервали в захвате пижамы. Уён стоял посреди спальни. Он оглянулся на Сонхва, но едва заметил его, больше заинтересованный в том, чтобы закончить ход мыслей, который, по-видимому, пытался вбить в голову Минги.

— Я просто говорю, что ты обращался с ним так, как будто он твоя собственность или что-то в этом роде, — рука Уёна была на его согнутом бедре, все его тело излучало напряженную, раздраженную энергию. — Но нет. Мы стая, не так ли?

— Именно. Так почему же ты не понимаешь? То, что я общаюсь с ним или даже ходил с ним на свидание, не значит, что я что-то у тебя отнимаю. Он принадлежит мне не больше и не меньше, чем тебе. Потому что мы стая. Как ты и говоришь. Почему бы тебе тоже не пойти с ним на свидание? Ты хоть спрашивал? — спросил Минги спокойно и рассудительно.

Сонхва был удивлен пораженным выражением лица Ёсана и тем, как Уён запнулся, как будто его только что ударили ногой в грудь.

— Как насчет того, чтобы никто из вас не говорил обо мне так, как будто я ваша собственность? — начал Ёсан сухим и тонким голосом, Сонхва сначала едва расслышал слова. — Как насчет этого?

— Эй, ты же знаешь, я не это имел в виду, — сказал Минги, приближаясь, чтобы извиняющимся тоном положить руку на руку Ёсана.

Ёсан отдернул свою, спрятав ее под подмышкой.

Уён закатил глаза от небольшого обмена мнениями и развернулся на каблуках, отбрасывая волосы со лба. Сонхва почти мог видеть мысли, бурлящие за зубами Уёна, умоляющие, чтобы их отпустили на свободу.

Вместо этого альфа позволил своим рукам безжизненно опуститься по бокам и посмотрел через плечо на остальных, его лицо было осунувшимся.

— Знаете что? Вы правы. Забудьте, что я что-то сказал. Мне жаль.

Он протиснулся мимо Сонхва, игнорируя слабую попытку Ёсана окликнуть его.

Сонхва следовал за ним по пятам, пытаясь позвать его, заставить остановиться. Уён проигнорировал его и направился в свою спальню. Пальцы Сонхва слегка схватили его за локоть, но он выдернул её. Он бы закрыл дверь своей спальни перед лицом беты, но тот все равно втиснулся.

— Уён. Посмотри на меня.

Это заставило альфу повернуться на каблуках, обнажая свое красное лицо, уже мокрое от слез.

— Почему?! Почему ты хочешь, чтобы я смотрел на тебя! Я не могу продолжать плакать при тебе каждый раз. Просто уходи!

И без того высокий тон альфы был истеричным. Сонхва схватил его, когда Уён рухнул в его руках, держась за его спину, когда упал на колени. Сонхва опустился вместе с ним и они оба стояли на коленях. Руки альфы дрожали там, где они вцепились в его рубашку, так сильно погрузившись в нее, что Сонхва чувствовал, как на его коже образуются красные полумесяцы. Уён стонал, словно каждый вздох причинял ему глубокую физическую боль. Его слезы заливали грудь Сонхва.

— Дыши. Просто дыши… — вздохнул Сонхва, похлопав альфу по спине. Как в тот раз.

— Это больно, — всхлипнул Уён.

— Я знаю, знаю…

— Он был моим… — Сонхва не был уверен, что это значит, но для Уёна это, очевидно, значило все.

— Он все еще твой.

Уён слабо зарычал и разжал мертвую хватку на спине Сонхва, только чтобы расстроенно ударить его по торсу. Это не сделало ничего большего, чем заставить его выдохнуть, но ему нужно было получить некоторый контроль над альфой, прежде чем он расстроится еще больше.

Он схватил за запястье и поднял руку Уёна над головой. Альфа, вероятно, мог бы легко разорвать его хватку, но не сделал этого.

— Посмотри на меня.

Уён поднял глаза, глядя сквозь слезы. Сонхва знал, что на самом деле он был зол не на него, но гнев было нечем скрыть.

Снова, как и раньше, дыхание Уёна стало неровным, как будто его легкие сдавило. Сонхва понял, что, несмотря на то, что альфа может быть диким и вспыльчивым, ему приходится много энергии потратить на то, чтобы снова стать тем дерзким альфой, постоянно пытаясь подавить свои настоящие эмоции, свою настоящую боль. Пока они не задушили его в ответ.

Он наклонился, достаточно близко, чтобы ощутить горько-соленый запах его слез.

— Дыши.

Он позволил своим губам коснуться его, достаточно, чтобы ощутить, как залитые слезами губы дрожат. Когда он превратил это в поцелуй, Уён закрыл глаза, издав тихий стон. Сонхва отпустил его руку, и вместо того, чтобы сопротивляться, альфа обнял его за шею, приоткрыв для него рот.

Сонхва дал альфе больше, целуя его медленно, стараясь дать ему возможность дышать между каждым поцелуем. Дыхание альфы выровнялось и перестало звучать, будто его пытают.

— Прости, — сказал Сонхва.

— Ты ничего не сделал.

— Но мне все равно жаль. Я хочу, чтобы у тебя было все, что ты хочешь, что бы это ни было. Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Это… не то, что я не счастлив…

— Но ты не не счастлив…? —надавил Сонхва, уткнувшись носом в него и проследив линию его позвоночника, впервые заметив, насколько гибким он чувствовался под пальцами, как линия его тела могла превратиться в удивительно изящные изгибы.

— Хён, прекрати. Ты пытаешься меня рассмешить или что? Заткнись… — захныкал он. — Просто оставь меня в покое.

— Это действительно то, что ты хочешь?

— Да.

Сонхва уткнулся в него носом, следуя за удивительно нежным запахом молока и меда у его обонятельной железы, слегка прикусив ее.

— То есть — нет.

— Подожди меня.

— Что?

Уён слегка толкнул его. Сонхва в отместку ущипнул его.

— Я сказал, подожди меня. Двадцать минут. Тридцать.

— Ха, это целая жизнь. Что, черт возьми, ты вообще хочешь сдела… о, Боже. С кем?

— Главный альфа почтительно просит моего присутствия.

— Ты сучка. Не буду ждать эти жалкие минуты.

— Правда? Я подумал, что это может быть весело.

— Какого хрена? Заставь Хонджуна подождать.

Сонхва уловил эхо боли в команде, уязвимости и сомнения. С этими словами, с этим выражением глаз он знал, что если он заставит Уёна ждать, то полностью отвергнет его.

Сонхва уже решил, что сегодня он получит обеих. Что произойдет, если он «изменит порядок»?

Что-то глубоко в его самом волчьем первобытном мозгу представило реакцию его главного альфы на то, что он появится уже использованным, помеченным. Насколько он будет зол? Будет ли он использовать свой альфа-голос, чтобы сделать ему выговор? Накажет ли он его? Насколько усердно ему придется работать, чтобы поставить свои собственные следы, чтобы скрыть следы Уёна, чтобы к тому времени, когда Хонджун закончит с ним, от Уёна не осталось ни малейшего следа?

Он достал свой телефон, держа его так, чтобы и он, и Уён могли видеть сообщение, которое он отправил Хонджуну.

«Буду несколько минут с У. Подожди меня. »

Затем он выключил телефон, глядя на Уёна.

— Всего лишь несколько минут?

Сонхва пожал плечами.

— Ты собираешься доказать, что я ошибаюсь?