Недопонимание (1/1)
После очередного пикника на кладбище в лунную ночь, её счастье и будущее, казавшееся таким сладким и нежным, заметно и медленно начало разбиваться на мелкие кусочки. Начинался пикничок хорошо, как всегда—расстелили скатерть на чью-то чёрную и мрачную могильную плиту, поели кровяного пирога, потянули кровяные печеньки с горьким чаем, полюбовались природой вокруг них, а по возвращению они весело шагали по лесной дороге, ведущей в замок, распевая походные песни. В общем, провели время как культурные ученики вампирской школы.
Спустя день он начал где-то пропадать. Пропадал бесследно, словно он проваливался сквозь землю. Его никто не мог найти. Никто не мог отследить, куда он пропадает. На поиски уходили круглые сутки, но обычно по утрам юношу видели спокойно спящим в своём гробу. Ночью, на вопрос о его пропаже, он отвечал, что ничего не помнит и не знает. Выходит, что Тинто откуда-то успел заполучить амнезию в столь раннем возрасте.
Но это ещё полбеды. Ровена начала замечать, что у него временами появлялись приступы, которые заключались в странных подёргиваниях тела, а помимо этого, он мог несколько раз в диалоге повторять одно и то же слово, а мог вообще затупить на месте, скрючившись в странной и вопиюще неестественной позе с безэмоциональным лицом—это было самое страшное, что видели ученики школы и сама девушка. Бесстрашному Флетчеру даже начали сниться кошмары с его участием и теперь он старался как можно меньше составлять ему компанию и вообще его беспокоить.
Больше всего Ровену поразило то, как отнеслись к его странному заболеванию взрослые: им было абсолютно плевать, кроме Нестора. Тот ещё как-то пытался узнать причину его странного поведения, когда убирался в библиотеке, он сидел за партой, как ученик и читал подходящую литературу. Но ничего похожего на заболевание ребёнка не было и всуе.
Ровена тормошила своего дядю, она думала, что великий преподаватель за всю историю школы мог ей помочь, сделать девушку вновь счастливой… Но как потом оказалось, он был вообще против их союза и говорил, что не стоит его беспокоить, всё пройдёт само собой. Иногда во время подобных диалогов он тонко намекал, что во всём виновата она. Мол, мальчик и так был слаб психикой, а ты её ещё больше расшатала своей любовью, а любовь пока ещё подростковая, призрачная. Всё может позже измениться. Такое безразличие её поразило, об её чувства и переживания родной человек вытирал ноги. Будто проклятая профессура стёрла из него всё…человеческое? Как же это можно назвать, не упоминая homo sapiens? Сострадание? Эмоции?
Больше она к нему с таким вопросом не подходила. Было слишком тошно.
Ровена думала, может, Леди её поймёт? Даст какой-нибудь совет? Всё-таки, они—женщины. Но и тут она промахнулась. Преподаватель физической культуры обвинила обоих в слабости. Одного в телесной, другую в слабости духовной. Парень не должен был всю жизнь проводить за книгами, а она должна быть более независимой от противоположного пола. Её высказывания были похожи то ли на мизандрию, то ли на феминизм. Ни то, ни другое девицу не устроило.
А Граф лишь качал головой и пытался в ничью жизнь не лезть. По его словам, всё же, он директор школы и должен быть выше всего этого. Он лишь рассказал, что такое бывает вследствие постоянного умственного напряжения.
—Всё обязательно будет хорошо…
Она себя утешала, всеми способами, всё-таки, они—существа бессмертные. Даже неизвестное науке неврологическое расстройство не могло прервать их жизнь. Постепенно, благодаря святой валериане, она начала более спокойно относиться к приступам и даже пыталась их купировать собственными ручками. Зря Груфтина—ас в зельеварении? Тем более, они стали очень близкими подружками.
Тинто прилёг в гроб после того, как снова скрутился в позе «зю» и вздохнул.
—Чайку? —Ровена уже была тут как тут.
—Чайку.
Она подлила ему нужное снадобье и любезно положила булочку. Всё было съедено и выпито наполовину, больше пока что не вмещалось. Потом парень повернулся набок и быстро заснул.