Глава 23. Завтрак и новая головная боль. (2/2)

— И не надо передо мной делать вид, что тебе не все равно на сотрудников организации. Я прекрасно знаю как ты относишься ко всему, что с ней связано, — изогнул бровь наблюдательный хозяин квартиры на реплику юноши о чистильщике.

— Скорее терпение. Расследование убийств та еще морока и головная боль.

– Я решу этот вопрос с передачей информации, хорошо?

Видя, как Ки начинает беспокоиться всё больше и больше, парню хочется его хоть как-то унять. Волнение тому явно не к лицу. «Да и усталость тоже», – отмечает про себя Акачи. Единственный, о ком он переживает, именно Ки.

– Послезавтра я перехожу и всё улажу. Но если на тебя начнёт давить Кадзуми, то только скажи и я мигом ему все точки над «и» расставлю.

— Не стоит. Если кто ему и пустит пулю, то это я. У нас с ним давний уговор.

И это было правдой. Два противоречащих чувства. Ки не хотел быть тем, кто спустит курок, но одновременно с этим только у него было на это право. Как и только у Кадзуми было право выстрелить в него. «Если ты почувствуешь, что я слишком изменился, что я пересек черту и больше не тот «Кадзуми», которого ты знал — выстрели, без сомнений», — таково было желание самого главы.

Они встретились в баре, когда Ки только потерял работу. Кадзуми тогда уже был у власти, но не так устойчиво, как сейчас. Они вышли прогуляться и он рассказал обо всем, что с ним происходило после его ухода. На этот раз без секретов и лжи, что была сказана ради его спокойствия на фронте. Мужчина боялся, что изменится слишком сильно, боялся стать похожим на прежнего босса. Но и оставаться прежним не мог. Уже тогда он понимал, что работа в мафии его изменила, и что на этом все не остановится. Иначе было нельзя. Поэтому была дана эта клятва. Ки мог отнять его жизнь, если прежний Кадзуми исчезнет. Но просто принять в свои руки его жизнь было неправильным, поэтому Ки отдал ему взамен свою. Еще одна причина по которой шпион был не в восторге от своего будущего ухода. Это было клятвой, не обещанием.

Он видел, как его друг продолжает меняться, но старался хотя бы как-то задержать этот процесс, не дать ему полностью потерять себя. Но бывший военный не мог контролировать все. Когда он узнал о том, что Кадзуми не только не прекратил проект прошлого главы по созданию живого оружия, но и продолжил его, то они сильно поругались. В тот раз Ки пришлось принять сторону друга, потому что он был прав. Обучение уже началось, мальчик уже не мог бы приспособиться к обычной жизни и если бы проект прикрыли его ждала бы смерть. «Ты мог не продолжать проект, ты мог мы научить его тому, что значит быть обычным человеком и отпустить!» — сказал он тогда. «Думаешь? Хорошо, раз ты так считаешь, я устрою тебе встречу с ним. Посмотрим, что ты скажешь после этого!» — ответил тогда Кадзуми. Встреча показала, что босс был прав. Скорее всего, когда к власти пришел он, мальчик уже был доведен до состояния, когда влиться в обычное общество не было бы возможно. Но увидев, как тот общается с Кадзуми, Ки понял, что не все потеряно. Но чем дольше он наблюдал за их отношениями, тем страшнее было осознавать, что по своему добрый, правильный порыв друга со временем превратился в фарс. Его отношение к Акачи никогда не было как к человеку, только как инструменту. Может, раньше это и было сделано скорее для удобства второго, но в какой-то момент мужчина сам стал верить в это. В то, что Акачи не человек, а инструмент, вещь, которой можно просто воспользоваться. Наблюдать за падением друга оказалось куда сложнее и больнее чем он думал. Ки искренне надеялся, что ему не придется видеть как его друг переступает черту невозврата.

Мужчина глубоко вздохнул, а в его глазах проскользнули тоска и усталость. Как бы он не выглядел снаружи, внутри все было куда хуже. Его внешнюю усталость надо было умножить на сто, чтобы понять, как мужчина себя чувствует. И если раньше он хотя бы был полностью на его стороне, не предавал, то теперь все иначе. Вся душа Ки была изранена и некому об этом рассказать. Даже психологу бывший военный не мог пока доверить настолько потаенные двери своей души.

— Главное не суйся с ответом сюда после перехода. Я серьезно. За этим местом Кадзуми поставит слежку в первую очередь.

Наблюдая, как меняется друг за другом настроение Ки, который, судя по всему, при юноше даже не пытался держать лицо, Акачи чуть нахмурился. Ему всё же любопытно, что за уговор такой, однако явно не сейчас это стоит спрашивать. Поэтому парень зацепился за предупреждение.

– Почему ты так уверен, что из-за меня за тобой установят слежку? – спрашивает он, доедая вкусный завтрак.

— Из-за того, что я тебе так часто помогал, он решил, что я в тебя влюбился и между нами что-то есть, — вздохнул Ки. — Он решит, что ты сунешься сюда рано или поздно.

Не выдерживая уровня абсурда, Акачи сначала закатывает глаза, а потом тихо смеётся, осознавая, насколько серьёзно Ки об этом говорит.

– Боже мой, вот так новость! И давно тебя на малолеток потянуло?

Юноша даже не решил поосторожничать с чужими чувствами и хотя бы на секунду предположить, что это может быть правдой, потому что искренне убеждён – в него никто никогда не влюбится. Оружие не любят.

Ки не был в настроение шутить. Особенно на эту тему. Он прекрасно понимал, что по возрасту годится Акачи в отцы. Про свою не сильно большую заинтересованность в романтических отношениях он вообще молчал. Поэтому смирил юношу не сильно довольным взглядом.

— Я сказал тебе его точку зрения и его ход мыслей, только и всего. Я бы на твоём месте радовался. Ты заставил его ревновать, что его бесит, мои поздравления.

Парень тихо смеётся, привычно прикрывая улыбку ладонью. Его же наоборот забавляет ход мыслей главы, а подтверждение от Ки, что тот бесится, делает ему ещё лучше.

– Это так забавно, я не могу. Нашёл к кому ревновать.

Недолго посмеявшись, Акачи чуть прочищает горло и забирает за ухо мешающую прядь.

– Хорошо, я буду осторожен. У тебя есть электронный адрес или что-нибудь такое, что никто не сможет проверить?

Ки кивнул. Уйдя ненадолго в гостиную, мужчина возвращается с небольшим листком бумаги и электронным почтовым адресом на нем. И домен, и сам почтовый адрес выглядели довольно странно. Было невозможно сходу определить к чему он отсылает.

— Предупреди, что если будут пытаться выяснить что за адрес, то лишатся головы.

Данный Ки электронный адрес был его военным. Из-за того, где он служил, его ящик был под особой защитой. Несмотря на то, что он в отставке, а отряд расформирован, почту ему оставили. Он давно ей не пользовался, но был уверен, что она все ещё работает.

Парень кивает и без лишних вопросов убирает к себе листок с данными.

– Вряд ли они решат узнавать почему у шпиона зашифрованный адрес. Но передам, если что.

А пока он достал ноутбук, слегка морщась из-за руки. Он открывает нужное письмо и разворачивает экран к Ки.

Мужчине было не особо интересно, что написано на экране. Пробежавшись взглядом и запомнив основные детали, Ки удалил файл с компьютера Акачи. Любые его упоминания.

— Что ж, с этим закончили. Ещё какие-нибудь приятные новости?

Акачи в лёгкой задумчивости направляет взгляд вверх, стараясь вспомнить что-нибудь хорошее. Правда это удаётся не слишком, поэтому он лишь пожимает плечами.

– Ничего на ум не приходит. А у тебя?

Тот отрицательно покачал головой. Сейчас у него была только работа на уме и времени на что-то ещё не оставалось.

— Что ж, мне надо собираться, — ещё раз зевнув, сказал мужчина. — Да что ж такое.

Даже завтрак и разговор не смог полностью пробудить Ки. Выругавшись, он отправился переодеваться. Юноша оказался предоставлен сам себе.

Попытки Ки проснуться кажутся забавными, вызывая короткую еле заметную улыбку.

Оставшись один, парень помогает прибраться на кухне. Хоть он и был воспитан, как бесчувственное оружие, однако манеры у него откуда-то взялись. Правда не неоткуда, а по собственной воле юноша научился социальным нормам, удивительно чувствуя себя немного лучше от их применения.

Когда Ки заканчивает собираться, на кухне уже чисто, а Акачи залипает в телефоне, скучно подперев голову рукой.