Глава 11. Новое знакомство. (1/2)
Когда Акачи вцепился в его кофту, мужчина аккуратно приобнял его, успокаивая. Ки было горько видеть его таким. Вслух шпион не говорил, но своими действиями старался максимально показать пареньку, что все хорошо, что все закончилось и он в безопасности. Мужчина был готов сидеть так столько, сколько придется. Он жалел, что не пришел раньше. Когда юноша все же заговорил, Ки лишь кратко бросил бесцветным голосом:
— Хорошо.
Подхватив Акачи на руки, шпион покинул подвал, захлопнув за собой дверь, чтобы не дать Кацу выбраться. Этот человек ему нужен был живым. После его действий, коридор был залит кровью не меньше чем то помещение, где держали парня. Ки заранее вычистил практически все здание. Оставалось лишь пара человек у входа. Аккуратно опустив Акуму на пол, он успокаивающе сказал:
— Я на секунду.
И не обманул. Избавиться от ничего не подозревающих увальней было совсем несложно. Сверкнули ежи, и на землю рухнули еще два трупа. Вернувшись, Ки снова подхватил юношу и двинулся дальше. В машине мужчина устроил Акачи поудобнее на заднем сидении. Бегло осмотрев его, он достал аптечку и обработал травмы, порезы на ступнях и запястьях были плотно забинтованы.
Ки не решился везти парня туда, где они жили, так что отвез его в отель. На ресепшене стоял молодой паренек.
— Мне нужен один номер на имя Киришимы Рюдзи.
— Проходите, — быстро ответил паренек, даже не попросил документы и не сказал номер, просто протянул карточку-ключ.
У служащего были крепкие нервы. Ни один его мускул даже не дрогнул при виде окровавленного мужчины с мальчиком, завернутым в один только плащ, на руках.
Ки кивнул и поднялся на лифте на пятый этаж. Открыв дверь, мужчины оказались в чистом светлом номере.
Шпион отнес Акачи в спальню и аккуратно опустил на кровать.
— Я пойду позвоню Кэт, она волнуется. Буду в соседней комнате, — с этими словами Ки открыл шкаф.
В нем оказалось полно чистой одежды. Шпион извлек оттуда футболку, шорты и чистое белье и положил их у Акачи.
— Если хочешь в душ — дай мне знать, я отнесу. С твоими лодыжками лучше не ходить самостоятельно.
— Или хочешь, чтобы я побыл рядом? — на всякий случай спросил Ки.
На каждое прикосновение к себе Акачи отзывается вздрагиванием. При этом он не шибко следит за тем, что делает Ки — убил кого-то, достал что-то или другое. Сил просто не было на это, так что юноша решил просто вверить себя в руки шпиону и будь что будет.
Однако каждый раз, как его буквально брали в руки, он дёргался и сжимался клубком, то ли от боли, то ли по рефлексу, и утыкался носом в Ки.
Поверхностная обработка ранений даётся ему тяжело, шипя и скуля, подобно щенку, потому что из-за характера повреждений слишком больно, и эта монотонная непроходимая боль изводила его до слёз.
В машине Акачи пару раз проваливается в сон, правда быстро просыпался обратно каждый раз, так и не находя покоя. И дело даже не в дороге, не в полусидячем положении или чём-то другом – он уже успел привыкнуть к таким урывкам, опасаясь, что длительное бессознательное состояние задушит его.
Следующее, где он себя осознаёт, это когда он слышит настоящее имя Ки, не особо различая, где правда. Потом снова провал, и вот мягкая кровать. Стараясь удерживать сидячее положение, Акачи снова тихо кашляет в руку, покрывшуюся тёплой кровью.
Слегка наблюдая за движениями старшего, стараясь и вслушиваться в его слова, он чуть кивает.
– А..Лучше в душ… – пытаясь концентрировать мысли, он чуть хмурится, и не позволяет себе поднять взгляд на шпиона.
На нём было слишком много крови и грязи, к тому же, каждую рану нужно промыть перед серьёзной обработкой. И хотя бы это он ещё понимал, не говоря о желании смыть каждое прикосновение к себе.
Ки снова аккуратно берет юношу на руки и относит в душ.
— Сам справишься или помочь?
Он лишь помотал головой в знак отрицания.
– Сам справлюсь.
Даже если и не справится, то до такого унижения он явно добровольно не дойдёт, хотя не в его положении решать, что унизительно, а что нет.
Оставшись один, Акачи с трудом и тихими стонами снимает повязки, прежде чем залезть в воду. Всё просто дико щиплет и пробирает до костей, но со временем тёплая вода начинает более благосклонно относиться к его телу и успокаивать боль. Напряжение никуда не уходит, и только с его помощью удаётся держать себя в сознании, а после и попытка промыть каждую рану отрезвляет его. Дрожит от боли, стискивает зубы и скулит, но уверенно вычищает, что провоцирует открытие ранений и большую потерю крови.
Ему требуется время, довольно много, чтобы всё сделать. К тому же, приходится несколько раз перенабирать воду из-за крови.
Когда Акачи вылазит из воды, он опирается руками на раковину и поднимает взгляд на себя в зеркале.
Пиздец.
Больше он старается не смотреть на себя, на покрытое жуткими синяками и порезами тело, грубые следы пальцев на талии. Из шкафчика он достаёт ножницы и начинает срезать неровности длины волос, пока те ещё мокрые и могут как-то слушаться – выходит не идеально, но хотя бы относительно одной длины, а не то безобразие. Взгляд невольно падает на лезвие ножниц, бесцельно смотря на них некоторое время, тем не менее, юноша просто убирает их на место.
Выбросив всё вместе с повязками в мусорку, он закутывается в полотенце. Дышать всё также тяжело, периодически вызывая кашель с каплями багровой жидкости. Держась за стену, находя в ней опору, Акачи выходит из ванной и доползает до кровати, с которой берёт одежду и наконец-то переодевается. Ки не рекомендовал ему ходить самому, но раны и так по большей части открылись, так что без разницы.
Пока Акачи принимал ванну, Ки уже успел позвонить Кэт и сказать, что тот нашелся. Только после этого девушка смогла выдохнуть. Попрощавшись, мужчина заказал еды в номер и попросил юношу связаться с доктором Кайто. Номер он ему естественно также дал. Сам он достал аптечку и с ней уже постучался в комнату.
— Акачи-кун, надо перевязать раны. Доктор скоро будет. Еду так же скоро принесут. Откроешь?
От стука он сначала вздрагивает, но быстро успокаивается, вернее, остатки сознания подсказывают об отсутствии опасности, ведь это голос Ки.
– Д-да, входи…
Акачи как раз уже надел футболку и скидывал полотенце в мутных пятнах от крови на пол. До какого-то другого места он всё равно не дойдёт.
Ки хотел уже начать копаться в аптечке, когда понял, что все еще в перчатках и с грязными руками. Тяжело выдохнув, он поднимается и говорит:
— Один момент.
Выйдя из комнаты, он сбрасывает запачканные кофту и перчатки, оставшись в одной футболке. Быстро, но тщательно моет руки после чего возвращается. Мужчина совсем не чувствует запекшуюся кровь и грязь на лице. Несмотря на перчатки, из-за большого количества ударов, шпион все равно умудрился содрать кожу с костяшек. Вернувшись и быстро кое-как замотав свои кулаки, он усадил юношу на кровать и со всей осторожностью и серьезностью стал обрабатывать следы на теле Акачи. Даже если это временная мера до прихода доктора, все же лучше, чтобы все было сделано добротно. При взгляде на раны у него в глазах снова начинают разгораться угли ненависти. Учиненного им на заводе ему было мало. Теперь ему хотелось лично оторвать голову Шоичи. Но сейчас ему нужно быть рядом с юношей, так что он не собирается никуда уходить.
Наблюдая за метаниями Ки туда-сюда из-за перчаток и перебинтовыванием рук, Акачи не выдерживает и комментирует:
– Ты сам в крови.
Болело, без преувеличений, всё тело. Через силу, но он терпел всё, что с ним делает шпион, потому что понимает – так будет лучше. Периодически он отодвигался от него подальше, чтобы просто передохнуть и передышать эту пытку, с силой сжимая в руках покрывало. Хуже всего, конечно, было запястьям и шее из-за цепей, явно останутся шрамы на тонкой коже.
Взгляда Акачи так и не поднимает, он просто не может смотреть Ки в глаза из-за стыда. Тот носится с ним, как с маленьким беззащитным ребёнком, и вообще неважно, что сейчас именно таковым он и является. Просто его не воспитывали так, будто кто-то может о нём заботиться.
– Спасибо... – тихо слетает с искусанных бледных губ, когда предварительная обработка перед врачом заканчивается.
— Отдыхай, — ответил Ки. — Я разбужу, когда придет доктор. Если что-то понадобится — зови, я буду в гостиной.
Мужчина не стал оставаться. Он предположил, что юноша будет рад побыть один, после такого стресса. Если Акачи захочет, чтобы шпион остался, то скажет об этом. В противном случае, он не станет его смущать своим присутствием.
Забираясь под одеяло, сквозь лёгкое шипение, он старался устроиться менее болезненно. Дрожь всё не унималась, возможно, стала не столь крупной, но до конца не покидала тело юноши.
Когда Ки всё-таки разворачивается, Акачи подаёт голос:
– Ки… Останься, пожалуйста.
Вероятнее всего, позже он сгорит от стыда от подобных просьб, особенно по отношению к тому, кто и так сделал для него многое. Правда и оставаться наедине с собой ему сейчас опасно, да и банально страшно, поэтому, парень сглатывает остатки гордости и просит Ки побыть с ним.
– Не уверен, что смогу заснуть один…
— Хорошо.
Кровать в номере Ки была двухместная, так что мужчина обогнул ее и сел на свободную сторону. Немного подумав, Ки стянул с себя парик и освободил волосы из сетки. Так же он стянул с себя специальную пленку, которой загримировал лицо. Таким образом лицо шпиона стало менее грязным и более знакомым Акачи.
Парень завернулся в одеяло и свернулся тугим клубком под ним, сжимая мягкую ткань в руках. Он максимально уткнулся носом в пространство между подушкой и одеялом, что остались торчать лишь макушка и сжимающиеся кулаки.
Долго не удавалось лечь наиболее удобно, лёгкая судорога то и дело заставляла сжиматься сильнее с болезненным выдохом. Пару раз он ещё кашлял и просыпался, только задремав, но в конце концов ему удалось окончательно провалиться в сон на какое-то время.
Убедившись, что Акачи погрузился в глубокий сон, Ки тихо взял комплект одежды из шкафа и пошел приводить себя в порядок. Теперь, если присмотреться, то номер не был похож на обычный номер в отеле. Тут и там лежали личные вещи мужчины. Где-то даже стояли фото. О том же свидетельствовал набитый одеждой шкаф. Даже в ванной вместо обычных маленьких бутыльков с гигиеническими средствами стояли полноценные шампунь и гель для душа, были и другие средства личной гигиены, такие как: щетка, паста, бритвенный станок и пена для бритья. Здесь даже были вещи для снятия грима или макияжа. Этот номер явно был тайным убежищем Ки, на случай непредвиденных обстоятельств.
Сняв с себя весь свой маскарад и полностью отмывшись от запаха крови, мужчина переоделся в чистое. Отмыв перчатки, он кинул их на кофейный столик. Всю грязную одежду он скомкал в шарик и затолкал в черный пакет. В этот момент в дверь постучались. Мужчина открыл дверь. За ней стоял паренек со стойки, он принес еду. Шпион впустил служащего внутрь.
— Вот ваша еда. Как ваш спутник, Рюдзи-сан? — вежливо поинтересовался парнишка.
Его совсем не смутило, что перед ним теперь стоял совсем другой человек.
— Спит, — тихо ответил Ки. — Сожги это где-нибудь.
Шпион передал ему черный пакет.
— Понял. Врач скоро будет.
— Через сколько?
Служащий задумался на минутку, после чего отчеканил:
— Через полчаса.
— Хорошо, спасибо.
— Не за что. Если это для вас, Рюдзи-сан, мы что угодно сделаем. В конце концов, именно вы спасли наш отель от тех бандитов.
Ки отвесил парнишке легкий подзатыльник и выгнал из номера, но служащий лишь еще шире улыбнулся и засмеялся. Оставив еду в гостиной, Ки вернулся в комнату и аккуратно сел обратно, став дожидаться врача.
Хоть Акачи и уснул, но его покой был хрупким, поэтому от голосов он просыпается, слегка дрогнув. Внутреннее беспокойство заставляет его резко сесть, о чём он сразу жалеет и опускается обратно, пока сердце пропускает парочку ударов.
Где он, чёрт возьми? Ещё и имя незнакомое, «Рюдзи»… Но голос он знает, а общее мягкое тепло постели помогает ему немного успокоиться и позволить себе вспомнить – его вытащил Ки, он сейчас с ним, только вот чёрт знает где.
Чужой разговор что-то постепенно начинает прояснять, а потом слышится, как закрывается дверь и по апартаментам ходит Ки. Юноша аккуратно поднимается на локтях, всё так же держась за одеяло, и сонно-уставше смотрит на мужчину, когда тот возвращается в комнату.
– Рюдзи?...
— Проснулся все же, — с сожалением отмечает Ки. — Рюдзи мое настоящее имя. Хотя после вступление в организацию я им не пользуюсь практически.
Шпион помог Акачи лечь обратно.
— Тебе лучше еще поспать. Врач будет через полчаса.
– И как мне тебя называть?
Разговаривал он ещё довольно тихо, с хрипотой, но не молчал и это было уже достижением. Двигаться всё так же тяжело и отдаётся сразу везде, хотя Ки он слушается и укладывается обратно.
Очень вряд ли, что ему удастся ещё поспать за оставшиеся пол часа, поэтому Акачи задаёт мучавший его долгое время вопрос:
— Сколько меня не было?
— Можешь звать как тебе удобно. Мне все равно, — безразлично пожал плечами Ки.
Он уже давно перестал ощущать чувство принадлежности к своему имени. Если Акачи захочет звать его по нему мужчина не станет возражать, впрочем, с ”Ки” он сросся куда лучше.
— Два дня, — ответил шпион, накрывая юношу одеялом получше.
Чужая забота согревает не хуже одеяла, которым его укрывают. Тело продолжает непроизвольно сжиматься и вздрагивать от судорог, от которых Акачи утыкается обратно в подушку со сдавленным стоном.
Когда короткая неприятность сходит на нет, он выдыхает, продолжая хмуриться.
– Казалось, что вечность прошла…
Он смутно помнил вид крови, хруст костей, крики людей, когда пришёл Ки, но всё затруднялся понять где это было.
— Мне жаль, что я так поздно.