Глава 7. Последствия ночной операции. (2/2)

— А про внешность что-нибудь было? — вынырнул мужчина из своих заморочек.

Смена настроений Ки вызывает у наёмника вопросы, которые он не озвучит. Правда и про внешность он ничего озвучить не мог, поэтому лишь отрицательно помотал головой.

— Ну, хотя бы характер есть. Уже что-то. Остальное можно узнать. Пришлем ему женщину его мечты. Не до дел ему будет.

Ки понимал, что его поведение наверняка вызывает вопросы, но сказать ничего не мог. ”Чертов виски”, — буркнул он про себя и откинул голову назад. Решение было не самым удачным, так как из-за этого движения воротник немного сполз, обнажив несколько красных пятнышек на шее.

Наблюдая за движениями Ки, взгляд всё равно зацепляется за следы на шее. Теперь отлично понятно, что за «тяжёлая ночка» у него была, правда повисшим остаётся вопрос с кем. Ки не был замечен вообще с кем-то, помимо босса, но этот вариант слишком, слишком бредовый.

Акачи думает об этом больше, чем должен был, правда его в самом деле поедает любопытство, поэтому он решает пошутить на тему, которую так любезно показала ему шея.

– Небось, ночь тебе усложнил Кадзуми?

Как Акачи открывался перед Ки, так и тот полностью опускал свою защиту перед ним. И теперь это сыграло с мужчиной злую шутку. Вопрос Акумы застал его врасплох и поставил в тупик. Он понимал, что тот шутит, но, к сожалению, эта безобидная фраза попала в точку. Лицо Ки то краснело, то бледнело, словно кто-то никак не мог решить в какой цвет его покрасить. И опять же, Ки не хотел врать Акачи. Мужчина так и не нашелся что ответить.

Столь красноречивое лицо Ки ответило за себя, и юноша решает не продолжать эту тему, осознавая, что поступил довольно зря.

Понимание того, что между Ки и Кадзуми что-то есть, вызывает внутри полыхающую ревность. Оставаясь отрешённым на лицо, всё в теле горело от смеси гнева, отчаяния и разочарования. И объяснить Акачи это совершенно не может, он не понимает даже чисто логически чем это вызвано и куда это спрятать, хотя ответ лежит на поверхности.

Ки – единственный, с кем у юноши более или менее нормальные отношения, а тут, оказывается, у него есть что-то с тем, кого наёмник больше всех ненавидит. С тем, кто сотню раз сломал его, даже когда казалось, что сильнее уже некуда.

Стараясь хоть как-то их обоих вывести из этой неловкости, он вернулся к предыдущему обсуждению.

– Шоичи должен вернуться через пару дней. Но я ещё уточню и скажу точно. И всё же думаю нейтрализовать его первым. Его люди глупее и не успеют понять, что главного нет.

— Ух, я не дурак, Акачи. И я могу примерно представить, что ты сейчас чувствуешь. Твоя шутка застала меня врасплох. Вот так просто перескакивать на предыдущую тему я не хочу, не разрешив все сомнения. Особенно зная твое отношение к Кадзуми, — выдохнул Ки собравшись наконец с мыслями.

Он не был уверен, что у Акачи нет к нему отвращения, что почему-то заставило его немного нервничать. Ки судорожно теребил свои пальцы, продолжая объяснять.

— Мы действительно были вместе, но это было очень давно. Вчера я и Кадзуми выпили слишком много, что в итоге вылилось в... непредвиденные обстоятельства. Между нами ничего нет, — все же назвать вещи своими именами у Ки не хватило смелости.

— Я бы мог скрыть это или соврать, но не буду. Не вижу смысла в подобных ухищрениях перед тобой.

Мафиози замолчал в ожидании вердикта. Помимо психолога, Акачи был вторым человеком, которому Ки рассказал все как есть. Первым был его отец, но кончилось это плохо.

– Что я могу чувствовать? Как будто мне есть дело до того, что между вами есть или чего нет, – сказал, как отрезал.

Если Ки решил раскрыться сейчас и сказать, как оно есть, то Акума наоборот в этот момент сильнее замкнулся, чувствуя себя преданным. Хотя, казалось, с какой стати, но его подростковый иррациональный максимализм решил проявиться именно в такой ситуации. Разумная часть продолжала заставлять его сохранять внешнее спокойствие, чему он учился годами и сейчас вполне неплохо применял. Внутри что-то сжималось до боли, заставив юношу всё-таки сглотнуть, продолжая стискивать зубы.

– Но спасибо, что рассказал, как есть, – хоть что-то в сложившейся ситуации он сказал искренне.

Повисло неловкое молчание. Мужчина невольно возвращался мыслями к тому, как все кончилось с его отцом. Тот, узнав о его отношениях с Кадзуми, назвал его отвратительным и выгнал из дома.

— Я... Тебе противен? — этот вопрос вылетел из его рта непроизвольно, неосознанно. Ки сидел, сцепив руки в замок, и смотря в пол, его лицо было отстраненным. Ему впервые было до такой степени не все равно что о нем подумают. Если бы коллеги узнали об этом, он бы просто ушел работать из тени. Но одна мысль о том, что Акачи отвернется от него делала шпиону очень больно. Ему нравилось то, как складывались отношения между ними и терять их из-за глупости одной ночи он не хотел.

– С какой стати?

Слегка с непониманием, слегка с крайне пассивной, но агрессией, спрашивает Акачи. С чего бы ему считать Ки противным или отвратительным? Из-за секса с мужиком? Наёмнику было буквально до лампочки на ориентацию мужчины перед ним, его больше волновал выбор Ки, а именно Кадзуми.

«Среди, блять, всех мужчин мира, ты выбрал именно его», – крутилось в голове обиженного на босса юноши, правда озвучивать он это не будет ни в каком формате. Это выбор Ки, пусть даже в прошлом, но осуждать его Акачи не имел никакого права, и хорошо, что он это понимал.

– Это твоя жизнь, твой выбор и твои потребности. Я к этому не имею никакого отношения, поэтому можешь не беспокоиться, что я могу осуждать или ещё что-то.

— Спасибо, — коротко сказал Ки, но эмоций, вложенных в это одно слово, было куда больше. Словно большой камень свалили с груди. Стало так легко и тепло. Конечно, мужчина не настолько потерялся в эйфории, чтобы не заметить некоторую агрессию в голосе Акачи. Но шпион мог понять это. Юноша только что выяснил, что человек, которому он доверяет, пусть и когда-то, но встречался с его злейшим врагом, да еще и переспал с ним недавно. Тут Ки ничего не мог сказать. Объяснять Акуме, что Кадзуми не всегда такой тиран, или что он не всегда был таким он не собирался. В конце концов даже шпион прекрасно понимал, что главарь никогда не был подарком.

После непродолжительной паузы, Ки сделал глоток чая, чтобы окончательно прийти в себя из-за неловкого разговора и вернулся к предложению Акачи:

— А что ты предлагаешь делать если они быстро осознают, что их главаря нет и спрячутся? Отслеживать одного человека куда проще чем десятерых.

Ки ни в чём не виноват, абсолютно, и уж тем более он не контролировал его процесс воспитания от Кадзуми. И срываться на него бессмысленно, поэтому Акачи сделал вообще всё возможное, чтобы успокоиться и не давать мужчине больше поводов для переживаний. Его переключение обратно к рабочему разговору в этом помогает.

– Легко. Если перехватить его, то можно через его телефон разослать остальным сообщение о сборе. Это, пока что, первый вариант.

Справляясь со своими эмоциями, юноша продолжает смотреть вниз перед собой, просто потому что ему сейчас так легче.

— Если ты говоришь, что он умен и хитер, ты уверен, что у них нет своих кодовых обращений, внутреннего сленга. Уверен, что сможешь скопировать полностью его манеру речи?

В ответ он лишь молча кивнул, будучи уверенным в своих силах. Как-то давно у него уже было подобное задание, причём довольно успешное. Ему часто приходилось слышать их внутренние разговоры, к тому же, ему никто не помешает вырубить Шоичи и во время его отключки пролистать их беседу, чтобы удостовериться в правильности своей формулировки.

Чувствуя, что его кивка мужчине было мало, он поверхностно поясняет.

– В случае чего я могу просто его вырубить и за это время просмотреть переписки.

— Просматривание переписки не даст тебе моментально расшифровку, — покачал головой Ки.

– Не для меня. Не забывай, что я научен всем хитростям с пелёнок.

Ки вздохнул. Похоже, что спорить тут бесполезно.

— Хорошо, сделаем как ты говоришь, но ты ведь понимаешь, что даже если схватишь его первым, трогать его будет нельзя пока не поймаем остальных?

На вопрос вновь следует кивок. Как бы не чесались его руки желанием причинить врагу как можно больше боли, но вариант мучить его перед его же шайкой звучит более унизительно. Так что ради таких сладких минут он готов потерпеть сколько потребуется.

– Конечно. Иначе будет не так интересно.

Подумав ещё немного, Ки берет мобильный и, набрав вручную номер, звонит. Спустя пару секунд в трубке раздается звонкий женский голосок:

— Да-да?

— Здравствуй. Помешал?

— Божечки! Ки, ты сто лет не звонил. Я так соскучилась.

— Охотно верю. Могу я попросить тебя кое о чем?

— Для тебя что угодно, дорогой. Что нужно?

— Помочь поймать одного наглеца.

— Запросто! Только имя и требования скажи.

— Шоичи…

Ки запнулся на фамилии и красноречиво глянул на Акачи.

– Кураги.

Сразу отвечает юноша, понимая, о чём идёт речь. Чужой женский голос даёт подсказку, что Ки начинает реализовывать план. Больше его удивляет, что у мужчины есть в знакомых подходящая по характеру женщина, которая ещё и сразу готова ему помочь. Это у шпиона так много связей?

С этими немыми рассуждениями он допивает свой чай.

— Кураги, — повторил Ки. — Требования…

— Ничего не говори, — сладкий голосок явно звучал раздраженно.

— Знаешь его?

— У нас его все знают. Настоящий засранец! Буду безумно рада тебе помочь. Учитывая, что работу поручили тебе, легко он точно не отделается. Ах! Кажется, прошла вечность с тех пор, как ты занимался избиением подобных мешков с дерьмом.

Девушка явно ударилась в воспоминания. Контраст между ее милым и манящим голосом и набором слов был очень резким.

— Ха-ха, пожалуй. Вот только бить его буду не я.

— Как не ты?

— Ну, вот так. Я пришлю тебе номер моего партнера в этом деле. Его зовут Акума и... Он вполне в твоем вкусе.

— Правда? Милый красивый молодой мальчик?

— Да.

— Ох, ну ты точно душка, Ки! Хорошо, я тебя поняла. Буду ждать номерочка. Чао.

Ки повесил трубку и быстро отправил девушке номер Акачи. А юноше скинул номер девушки.

— Ее зовут Кэт. И не переживай так, приставать к тебе она не будет. Просто полюбуется, ну, может, щечки потеребит. Она не проститутка, а торговка информацией, ну и воришка по мелочи, так что за карманами лучше следить. Официально работает в хост-клубе. Очень милая девушка, проблем не доставит, а помощь пригодится.

Когда речь заходит про него, Акачи начинает неприкрыто краснеть, искренне отводя глаза в сторону, будто он совершенно ничего не слышал. При Ки он позволял себе краснеть и играть взглядом, но при ком-то другом даже не подумал бы.

В смысле красивый и милый? Ки вообще про него говорит? И не стесняется так нагло лгать своей собеседнице?

По завершению разговора, наёмник слушает краткую аннотацию про девушку и кивает. Хотя ему также было бы интересно послушать про их совместные похождения, о которых так экспрессивно щебетала дама.

Попутно Акума записывает её в своём телефоне с особой пометкой ”без щёчек”.

– Хорошо. Её ты решил сделать приманкой?

— Да, она в этом мастер. Собственно, и познакомились мы с ней из-за чего-то подобного. Мне было лет шенстнадцать вроде. Отец меня выставил из дома, так что ради выживания брались за разную халтурку. Бордели и хост-клубы тогда обещали хорошую награду за избавление от одного извращенца. Я тогда любил говорит кулаками, — Ки демонстративно показал костяшки пальцев, которые были все в шрамах. — Так что посчитал работку плёвым делом.

— В итоге в одну из ночей, я увидел девушку, которая подходила под все критерии извращенца и решил последовать за ней, понадеявшись, что тот себя проявит. И не прогадал, но кто знал, что, прежде чем я успею вмешаться, девушка ему в глаза прыснет из баллончика, а затем даст ногой между ног. К сожалению, этого было недостаточно, и извращенец успел схватить ее и повалить на землю. Тут-то мне и удалось вмешаться. Я его избил до полусмерти, он даже обделался и поклялся, что больше не сунется. Я пригрозил ему, что если ещё раз его поймаю, то живым он не уйдёт. Когда девушка почувствовала, что опасность миновала, то набросилась на меня с обвинениями, что я помешал ее плану и что ей до зарезу нужна эта награда. Но стоило ей получше разглядеть мое лицо как она резко изменила своё поведение. Сразу превратилась в милую пай девочку. Щеки от ее пощипываний потом неделю болели. Награду мы тогда пополам поделили. С того раза как-то и сошлись на том, что она приманивает, а я довожу до конца. Не смотри на ее нелепое поведение, она очень умная женщина.

Рассказ об истории знакомства вызывает у юноши лёгкую усмешку – вот именно так и звучит начало крепких партнёрских отношений. К тому же, было любопытно послушать истории про юность Ки, чем он ранее не делился.

Некоторые пункты кажутся странными, например, Ки и решение всё силой? Бред. И без объяснений остаётся факт вышвыривания из дома, есть слишком много предположений из-за чего конкретно, но уточнять Акачи не будет. Вдруг шпион ещё посчитает, что он лезет слишком настырно в его жизнь, и так заставил сегодня признаться.

– Звучит так, будто своим поведением она обманывает окружающих для своей выгоды. Умно. Буду стараться защищать.

Пока Акачи вспомнил, он полез в телефон и стал активно перебирать и шариться в нём, стараясь побыстрее найти нужную информацию. У него всегда под рукой есть записи и планы по работе всех наёмников организации – это было разработано для понимания кого можно позвать на помощь или в напарники, либо просто оценить общую нагруженность на месяц. И вот, ему удалось найти планы Шоичи.

– Он вернётся послезавтра днём.

— Тогда и начнём действовать, — кивнул мужчина. — Завтра я сяду на хвост Кацу, чтобы он никуда не делся.

Акачи кивает. Организм начинает ему плавно намекать, что он не бессмертный, заставляя его посмотреть на время – и вправду, он опять не спал больше суток.

Ки прав, ему бессмысленно себя изводить, ведь пользы от этого никому не будет, лишь ему вред, и он не сможет отомстить в должной мере. Поэтому он поднимается с дивана.

– Пожалуй, я пойду. И ты тоже отдохни.

Ки уже проявил грубость не встретив гостя, так что, собравшись с силами, встаёт чтобы проводить.

— Всенепременно, — улыбнулся он. — Тебя это тоже касается. Выспись как следует пока время есть.

Похоже, он просидел достаточно долго, чтобы тело уже не казалось таким тяжелым, да и поясница стала гнуться куда лучше, но бёдра все ещё отдавали немного болью при ходьбе. Ки ещё раз про себя проклял Кадзуми и алкоголь.

– Угу. До скорого.

Наёмник уходит от Ки и выдыхает за закрывшейся дверью.

Когда парень возвращается к себе домой, он наконец-то даёт волю разрывающим его изнутри эмоциям. Прижавшись спиной к стене, он медленно сползает по ней вниз, держась за голову, пока не начинает скулить от бессилия. Он тихо взвыл, давая выплеснуться всей противоречивой мешанине.

Он зол на Ки за его взаимоотношения с Кадзуми? Ещё как.

Он зол на самого Кадзуми за всё, что он творил и за то, что он крадёт у него друга? О боже, неописуемо.

В смысле ”крадёт у него друга”?...

За эту мимолётную фразу в голове Акачи даёт себе звонкую пощёчину. Его выдумки отличаются от реальности, а она такова – для Ки он никто и никогда никем не будет. Он лишь коллега, к которому просто неплохо относятся. Тем более, у шпиона всегда есть на кого переключить внимание.

Лучше бы Ки никогда не разговаривал с ним, не заботился и не старался быть добрым. Лучше бы он был как все.

Чёрт возьми, Акачи в самом деле ревнует.

Раньше он не сталкивался с этим чувством, отчего и не имел представления как с ним справляться. Тем более, ревность в плане? Он его не любит, ну ведь не любит же, наёмник элементарно не знает этого чувства, он даже своей ориентации не знает. Они ведь не дружат, просто общаются по работе, ничего другого. Они ведь даже не товарищи? Глупо, глупо, глупо.

Знакомым движением юноша ударяет кулаком в стену со всей силы, правда это оказалось не до конца продуманным решением, ведь весь удар ушёл в ранение на плече, да и старые последствия подобного удара не зажили до конца. Наёмник сползает окончательно на пол, лёжа на котором, он прячет лицо в сгибе руки, пока второй периодически ударяет пол.

Он не может справляться с этим эмоциональным адом, проклиная в этом абсолютно всех, даже тех, кто раньше мучал его, но так и не убил все его чувства.

Спустя где-то час эмоциональных качелей он заставляет себя подняться и дойти до спальни, где через боль руки переодевается и заваливается в кровать, сжимаясь до комочка под одеялом. Усталость быстро берёт верх, убаюкивая истощённое суточным моральным насилием тело.

Разговор с Акачи оставил Ки в смешанных чувствах и прямо сейчас у него не было ни сил, ни желания в них разбираться. Так что он решил переключиться на работу. В его квартире было две комнаты, но одна из них была превращена им в костюмерную. Именно там мужчина хранил все свои штучки для перевоплощений. Зайдя в помещение, Ки стал внимательно осматривать ее содержимое. Он несколько раз присутствовал при разговорах этого Кацу и Кадзуми. Нет гарантий, что тот его запомнил, но лучше перестраховаться. Шпион достал короткий темно-каштановый парик, карие линзы. Из одежды он выбрал черную футболку, куртку цвета хаки и джинсы с кроссовками. Если убрать шрамы, то получится образ ничем не примечательного молодого человека. То, что ему нужно. Перепроверив все еще раз, мужчина отправился в кровать.

”Похоже, своим признанием я вывел ненависть Акачи к Кадзуми на новый уровень”, — думал Ки уставившись в потолок. — ”И к себе, полагаю, тоже. Надеюсь, он не закроется снова после этого”. Мужчина вздохнул. Он понимал, что отношения между ним и юношей довольно странные. До друзей они явно не дотягивали, но и незнакомцами друг другу не были. ”Интересно, считает ли он нас хотя бы товарищами?” — задался вопросом Ки. Исходя из их взаимоотношений, эта ступень была, пожалуй, самой близкой к их текущей ситуации. ”Бесполезно думать об этом сейчас. Но было бы здорово, если бы это было так”, — закончив размышления на этом, Ки провалился в сон.