Глава 6. Австрийский психолог и личный цитатник (1/2)

«Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день за них идет на бой!»<span class="footnote" id="fn_33484639_0"></span></p>

Прошло еще 2 дня.

Все это время Макото провела дома в спокойствии и безмятежности. Казалось, она полностью покорилась судьбе, и теперь ей только оставалось ждать конца. Она старалась проводить отпущенные ей часы как обычно, в рутине и повседневности. Как будто ничего особенного не происходит.

Съела еще парочку банок консервов, отварила лапшу. Набрала воды и постирала юкату и еще несколько вещей. Решила немного прибраться в квартире после обрушившейся разрухи: кое-как заклеила трещины и дырки в стекле окон, чтоб не сквозило, помыла полы, протерла пыль. Макото твердо решила встретить конец в чистоте, хотя бы относительной. И в привычной обстановке.

Все это чем-то напоминало ритуал, когда люди перед смертью приводят свои дела в порядок.

Она перебрала семейные фотоальбомы, рассматривая запечатленные на снимках события. Пару раз довольно хмыкнула, вспомнив забавные случаи. Пожалуй, единственное сильное чувство, которое она сейчас испытывала — это тоска по родителям, Арису, друзьям. Вообще по прежней жизни.

В последний день действия визы, утром, она решила зайти в спальню родителей. До этого девушка заглядывала туда только раз, в первый день в этом мире. А потом избегала, сама не понимая, почему. Возможно, просто боялась, что там окончательно накроет истерика.

Глубоко вздохнув, она повернула ручку двери и вошла. Исключая запустение, здесь тоже все было по-прежнему. Заправленная кровать, большой гардероб, мамин туалетный столик. На нем по-прежнему было много баночек, тюбиков. Все покрывал слой пыли.

Подойдя к шкафу, девушка открыла его и увидела, что одежда на месте. Провела рукой по маминым платьям на вешалках, папиным рубашкам. Понимая, что лучше этого не делать, шагнула вперед и приблизила лицо к тканям, в надежде уловить знакомые запахи. И… ничего. Не пахло ничем. Ни порошком, ни затхлостью, ни какими-либо индивидуальными человеческими запахами. Это была просто… одежда. Как будто ничья.

«Это к лучшему», — подумала она и закрыла шкаф.

Пройдя к кровати, села на нее и еще раз обвела взглядом комнату. Да, все по-прежнему. Бросив взгляд на прикроватный столик, увидела журналы. Девушка протянула руку и принялась их перебирать: мода, косметика, что-то про хозяйство. Это мамины. Подняв последний журнал, ее внимание привлекла книга. Макото отложила журналы и взяла ее в руки.

Книга была маленькая, но в твердой обложке, не слишком толстая. Обложка была голубого цвета, как небо. На ней была изображена темная проволока с колючками, а сверху белая летящая птица. Наверное, чайка.

Макото вспомнила, что именно ее видела в последние дни своей нормальной жизни у отца, он читал ее вечерами. Она все хотела спросить, что за книга и интересная ли, но как-то не доходило до этого. Девушка и сама любила читать, и эта любовь передалась ей, главным образом, от отца.

Книга называлась «Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере». Автор — Виктор Франкл<span class="footnote" id="fn_33484639_1"></span>. Прочитав название, в груди возникло странное тянущее чувство. Она не могла точно описать это ощущение, но как будто… это была судьба. Что она должна была найти эту книгу.

«Наверняка это все из-за названия. То, о чем, очевидно, идет в ней речь, здорово контрастирует с моей нынешней ситуацией», — подумала Макото.

Открыв книгу, она нашла аннотацию: «Эта удивительная книга сделала ее автора одним из величайших духовных учителей человечества в XX веке. В ней философ и психолог Виктор Франкл, прошедший нацистские лагеря смерти, открыл миллионам людей всего мира путь постижения смысла жизни».

— Смысл жизни… как актуально, — с горечью проговорила Макото. — Должно быть, это интересно. Жаль только, что это особо не играет роли, когда жить осталось несколько часов.

Она веером пролистала страницы. Вдруг ее взгляд зацепился за выделенный абзац. Она потеряла страницу и полистала назад. Вот оно. Несколько строчек было подчеркнуто карандашом. Это определенно был отец.

[— Если какая-то мысль кажется тебе интересно или важной, ее всегда можно подчеркнуть, чтобы вновь к ней вернуться, — сказал он несколько лет назад.]

Макото такой подход не нравился, она не любила черкать в книгах. Вместо этого она выписывала понравившиеся цитаты и мысли.

Отец подчеркнул следующее высказывание:

«Первыми сломались те, кто верил, что скоро все закончится.

Потом — те, кто не верил, что это когда-то закончится.

Выжили те, кто сфокусировался на своих делах, без ожиданий того, что ещё может случиться».</p>

Макото замерла. Перечитала фразу несколько раз. Она так четко описывала ее саму в этот момент. Да и вообще в последние дни. Еда, уборка, стирка — все это были способы продержаться здесь и сейчас. Не думая о будущем и не сожалея о прошлом. Чистый фокус на повседневности и мелких делах. Не забивать себе голову. То, о чем писал этот психолог, действительно работало. А уж он-то, судя по всему, действительно прошел через ад.

Почему папа подчеркнул этот абзац? Он напомнила ему, что выход есть всегда? Продержаться можно в любой ситуации? Или отец каким-то образом чувствовал, что это пригодится дочери?

Макото захлопнула книгу и задумалась. Эта фраза напомнила ей другую, которую она однажды выписала к себе в тетрадь. Она ее совершенно не помнила дословно, но смысл там был примерно такой же. Это было высказывание какого-то греческого писателя. Оно совсем короткое. Как же там было… Не в силах вспомнить, девушка вскочила и направилась к себе в комнату, захватив книгу отца.

Примерно 2 года назад, когда ей было 16, она начала вести тетрадь в качестве цитатника. Туда она выписывала все, что где-либо прочитала или услышала. Фразы из книг, фильмов, песен, Интернета и соцсетей, цитаты знаменитых и не очень людей. Все то, что ей понравилось и зацепило.

Зайдя в свою комнату, Макото села на стул и выдвинула ящик письменного стола. Порывшись под бумагами, вытащила тетрадь. Это была обычная толстая тетрадь в клетку. Фиолетовая обложка, узоры в виде ромбов. За 2 года не было исписано и половины ее, но, тем не менее, цитат набралось несколько десятков.

Кажется, фраза этого писателя была выписана не так давно, одной из последних… Полистав с конца, девушка почти сразу нашла искомое. Вот оно!

Греческий писатель Никос Казандзакис<span class="footnote" id="fn_33484639_2"></span>. У него была интересная и сложная судьба, напряженные отношения с церковью из-за творчества. На его надгробии высечены его же слова:

«Ни на что не надеюсь.

Ничего не боюсь.

Я свободен».</p>

Эти три коротких предложения Макото и выписала себе. Фраза ей настолько понравилась, что она даже подумывала набить их в виде тату. Но потом передумала, сомневаясь, что ей не разонравится расположение на теле.

«Да, — подумала она. — Что-то общее определенно есть… Франкл утверждает, что можно выжить, фокусируясь на повседневности и не зацикливаясь на будущем. Эти мысли только сведут с ума или убьют тебя. Казандзакис же, судя по всему, был (или стал со временем) тем человеком, который уже ни на что не надеется и ничего не боится. Отсюда и чувство свободы».