Глава 3 (1/2)

Я просыпаюсь с сильной головной болью и тошнотой в горле. В помещении темно, и я ничего не вижу.

На секунду я не могу вспомнить, что произошло. Не слишком ли много я выпила на вечеринке? Затем мой разум проясняется, и события прошлой ночи врезаются в память. Я помню поцелуй, а потом... Арчи! О Боже милостивый, что случилось с Арчи?

Что со мной случилось?

Мне так страшно, что я просто лежу и трясусь.

Я лежу на чем-то удобном. Скорее всего, кровать с хорошим матрасом. Я укрыта одеялом, но я не чувствую никакой одежды на своем теле, только мягкость хлопчатобумажных простыней на моей коже. Я трогаю себя и подтверждаю, что я права: я полностью голая.

Моя дрожь усиливается.

Я использую одну руку, чтобы проверить между ног. К моему огромному облегчению, все осталось по-прежнему. Ни влажности, ни болезненности, никаких признаков того, что я подверглась какому-либо насилию.

По крайней мере, на данный момент.

Слезы жгут мне глаза, но я не даю им пролиться. Слезы не помогли бы моей ситуации сейчас. Мне нужно выяснить, что происходит. Они планируют убить меня? Изнасиловать меня? Изнасиловать меня, а потом убить? Если они хотят получить выкуп, то я все равно что покойник. После того как моего отца уволили во время рецессии, мои родители и так едва могут выплачивать ипотеку.

Я с трудом сдерживаю истерику. Я не хочу кричать. Это привлекло бы их внимание.

Вместо этого я просто лежу в темноте, и каждая ужасная история, которую я видела в новостях, прокручивается у меня в голове. Я думаю об Арчи и его теплой улыбке. Я думаю о своих родителях и о том, как они будут опустошены, когда полиция сообщит им, что я пропала. Я думаю обо всех своих планах и о том, что у меня, вероятно, никогда не будет шанса поступить в университет.

И тогда я начинаю злиться. Почему они это сделали? И вообще, кто они такие? Я предполагаю, что это ”они”, а не ”он”, потому что я помню, как видел темную фигуру, нависшую над телом Эндрюса. Должно быть, кто-то другой схватил меня сзади.

Гнев помогает сдержать панику. Я в состоянии немного подумать. Я все еще ничего не вижу в темноте, но я могу чувствовать.

Двигаясь тихо, я осторожно начинаю исследовать свое окружение.

Во-первых, я определяю, что я действительно лежу на кровати. Большая кровать, наверное, королевского размера. Есть подушки и одеяло, а простыни мягкие и приятные на ощупь. Вероятно, много стоят.

По какой-то причине это пугает меня еще больше. Это преступники с деньгами.

Подползая к краю кровати, я сажусь, плотно укутавшись в одеяло. Мои босые ноги касаются пола. Он гладкий и холодный на ощупь, как твердая древесина.

Я заворачиваюсь в одеяло и встаю, готовая осмотреть комнату, в поиске выхода от сюда.

В этот момент я слышу, как открывается дверь.

Загорается мягкий свет. Несмотря на то, что он не яркий, я на минуту ослепла. Я моргаю несколько раз, и мои глаза привыкают.

И я вижу его.

Джагхед.

Он стоит в дверях, как темный ангел. Его волосы слегка вьются вокруг лица, смягчая жесткие черты его совершенства. Его глаза прикованы к моему лицу, а губы изогнуты в легкой улыбке.

Он потрясающий.

И совершенно ужасающий.

Мои инстинкты были верны — этот человек способен на все.

— Привет, Элизабет, — тихо говорит он, входя в комнату.

Я бросила отчаянный взгляд вокруг себя. Я не вижу ничего, что могло бы послужить оружием.

Во рту у меня сухо, как в пустыне. Я даже не могу собрать достаточно слюны, чтобы говорить. Поэтому я просто смотрю, как он крадется ко мне, как голодный тигр к своей добыче.

Я буду драться, если он прикоснется ко мне.

Он подходит ближе, и я делаю шаг назад. Потом еще и еще, пока меня не прижимает к стене. Я все еще кутаюсь в одеяло.

Он поднимает руку, и я напрягаюсь, готовясь защититься.

Но он просто держит бутылку воды и предлагает ее мне.

— Вот, —говорит он, — Я подумал, что ты, должно быть, хочешь пить.

Я пристально смотрю на него. Я умираю от жажды, но я не хочу, чтобы он снова накачал меня наркотиками.

Кажется, он понимает мои колебания.

— Не волнуйся, моя любимая. Это просто вода. Я хочу, чтобы ты проснулась и была в сознании.

Я не знаю, как на это реагировать. Мое сердце колотится где-то в горле, и меня тошнит от страха.

Он стоит там, терпеливо наблюдая. Крепко держа одеяло одной рукой, я уступаю своей жажде и беру у него воду. Моя рука дрожит, и мои пальцы при этом соприкасаются с его пальцами. Волна жара прокатывается по мне, странная реакция, которую я игнорирую.

Теперь я должна открыть бутылку, а это значит, что я должна отпустить одеяло. Он наблюдает за моей дилеммой с интересом и немалой долей веселья. К счастью, он не прикасается ко мне. Он стоит менее чем в метре от меня и просто наблюдает за мной.

Я крепко прижимаю руки к телу, удерживая таким образом одеяло, и отвинчиваю крышку. Затем я придерживаю одеяло одной рукой и подношу бутылку к губам, чтобы выпить.

Прохладная жидкость восхитительно ощущается на моих пересохших губах и языке. Я пью до тех пор, пока не заканчивается вся вода в бутылке. Я не могу вспомнить, когда в последний раз вода была такой вкусной. Сухость во рту, должно быть, побочный эффект того лекарства, которое он использовал, чтобы доставить меня сюда.

Теперь я снова могу говорить, поэтому спрашиваю его:

— Почему?

К моему огромному удивлению, мой голос звучит почти нормально.

Он поднимает руку и снова касается моего лица. Точно так же, как он сделал это в клубе. И снова я беспомощно стою там и позволяю ему. Его пальцы нежно касаются моей кожи, его прикосновения почти нежны. Это настолько резко контрастирует со всей ситуацией, что я на мгновение теряю ориентацию.

— Потому что мне не понравилось видеть тебя с ним, — говорит Джагхед, и я слышу едва сдерживаемую ярость в его голосе — Потому что он прикоснулся к тебе, возложил на тебя свои руки.

Я едва могу думать.

— Кто, — шепчу я, пытаясь понять, о чем он говорит. И тут меня осенило, — Джейк?

— Да, Бетти, — мрачно говорит он, — Арчи.

— Он..., — я не знаю, смогу ли я даже сказать это вслух, — Он... жив?

— Пока, — говорит Джагхед его глаза горят в моих, — Он в больнице с легким сотрясением мозга.

Я испытываю такое облегчение, что приваливаюсь к стене. И тут до меня доходит весь смысл его слов.

— Что ты имеешь в виду, на данный момент?

Джагхед пожимает плечами.

— Его здоровье и благополучие полностью зависят от тебя.

Я сглатываю, чтобы смочить все еще пересохшее горло.

— От меня?

Его пальцы снова ласкают мое лицо, убирают волосы за ухо. Мне так холодно, что я чувствую, как его прикосновение обжигает мою кожу.

— Да, моя милая, от тебя. Если ты будешь хорошо себя вести, с ним все будет в порядке. Если нет...

Я едва могу сделать вдох.

— А если нет?

Джагхед улыбается.

— Он умрет в течение недели.

Его улыбка - самая красивая и пугающая вещь, которую я когда-либо видела.

— Кто ты такой? — шепчу я, — Чего ты хочешь от меня?

Он не отвечает. Вместо этого он касается моих волос, поднимает густую светлую прядь к своему лицу. Вдыхает, как бы вдыхая его запах.

Я наблюдаю за ним, застыв на месте. Я не знаю, что делать. Должна ли я бороться с ним сейчас? И если да, то чего бы это дало? Он еще не причинил мне вреда, и я не хочу его провоцировать. Он намного крупнее меня, намного сильнее. Я вижу толщину его мускулов под черной футболкой, которую он носит. Без каблуков я едва достаю ему до плеча.

Пока я размышляю о достоинствах боя с кем-то, кто, вероятно, перевешивает меня. Он принимает решение за меня. Его рука оставляет мои волосы и тянет за одеяло, которое я так крепко держу

Я не отпускаю одеяло. Пытаюсь сжать его сильнее, чем он. И я делаю кое-что постыдное.