15. Есть один слушок... (1/2)

«Ну он и двуличный гад, оказывается! И ещё смеет считать себя гриффиндорцем!»

Всё это время, что Гарри не находил себе места, не зная, куда деваться от брезгливых взглядов Дина — тот, как выяснилось, и сам спал с парнями. Да и явно знал толк в этом деле, подкатив не к кому-нибудь, а к главному красавчику школы.

— ... И это называется — друг? — продолжал негодовать парень со шрамом. — Ну я ему на обеде устрою...

— Так, малыш, не кипятись, — блондин был не на шутку перепуган, став свидетелем того, КАК милый паренёк, оказывается, умеет взрываться.

— Не называй меня мелким! — рявкнул Гарри. — Я сто раз тебе уже это говорил!

— Всё-всё. Понял. Не буду. Я хотел как помягче... — он уже жалел о том, что решился рассказать своему парню про Дина.

— Не, ну каков лицемер, а!

— Тише-тише. Может, ты что-то не так понял?

— Да ага, поймёшь тут «не так»! Он мне разве что в лицо не плевал при каждой встрече, а сам, оказывается, ничуть не лучше. Ох он у меня щас получит! Там обед скоро? Пошли в Большой Зал!

— Не-не-не! Ты пока не остынешь — я тебя не отпущу.

— Ты тоже хочешь попасть под раздачу? Ты, вообще-то, все эти дни от меня это скрывал!

Четверокурсник понял, что дело уже пахнет жареным, и если что-то не предпринять прямо сейчас — всё может закончиться мордобоем. Или — и того хуже — уже через несколько секунд они могут оказаться друг перед другом, выхватив палочки.

А вспомнив, с КАКИМИ угрозами это милое создание уже справлялось одной левой — хоть с Сами-Знаете-Кем, хоть с василиском, хоть один на один с дементором, верхом на гиппогрифе, да ещё и на огромной высоте, одновременно умудряясь каким-то чудом держать потерявшего сознание тяжёлого парня... Кормак впервые осознал то, от чего у него по спине побежали мурашки. То, о чём он до этого ни разу даже не задумывался. Этот гриффиндорский герой — он ведь в гневе по-настоящему страшен. Он ведь может с лёгкостью размазать Кормака по стенке — при чём, даже не боевым заклинанием, а просто патронусом. По крайней мере, такие слухи гуляли по школе, а с учётом послужного списка у мальчика-который-выжил — в них сомневаться не приходилось. Блондин теперь боялся даже представить, на что тот способен. И точно не хотел оказаться по ту сторону его палочки. Тем более — когда этот милый парнишка в такой ярости, и может его укокошить просто случайно.

А если его не остановить — он может устроить несчастному однокласснику что-то и того похлеще.

Похоже, придётся.

Они договорились этого больше никогда не делать, но другого выхода не оставалось. Пришлось прибегнуть к запрещённому приему.

Кормак обнял пытающегося вырваться Гарри покрепче, наклонился, прижавшись щекой к его затылку, и тихо заговорил максимально спокойным голосом:

— Тебе надо успокоиться. А не то наворотишь дел.

— Не смей это делать! А ну отпусти!

— Успокойся — тогда отпущу.

— Мы договаривались! Со мной так нельзя... когда я сам не хочу.

— Ты не оставляешь мне другого выбора. Потом спасибо скажешь, что я тебя остановил.

— Не скажу...

— Скажешь. И вообще, мы с тобой оба знаем, что тебе это нравится.

— Да... Нет! Я не хочу ещё раз трахаться. Я хочу начистить Дину рыло.

— Вот ровно поэтому я тебя и не отпускаю. И не ври, будто не любишь, когда я тебя так крепко держу.

— Люблю... Кормак, ну правда, ну отпусти... Мне надо...

— Ш-ш-ш! Ничего тебе не надо. Давай просто сейчас ляжем — и ещё полежим.

— Давай... Я ему... потом... Ты мне должен будешь...

— Буду-буду. В следующий раз меня накажешь.

— И ведь накажу... Ты... негодяй... совратитель...

— И вообще, ты подумал, что вся школа увидит твои с ним разборки? Ты же вроде всё ещё скрываешься.

— Я там... как-нибудь... на месте... так, красавчик, я сейчас тебя выебу...

— Всё? Остыл?

— Смотря где...

— Будем считать, что остыл, — четверокурсник перестал нашёптывать эротичным голосом и выпрямился.

— Ну что ты наделал! Я теперь опять ебаться хочу.

— Ничего, уберёшь хуй вбок — он и ляжет со временем.

— То есть, ты меня ещё и обламываешь после этого?

— А то, что я сам обламываюсь каждый раз, когда натыкаюсь на тебя в коридоре и хочу в тебя вцепиться, а нельзя — это так, хуйня, да? Перетерпишь разок, не сломаешься.

— Ты хочешь сказать, что у тебя на меня каждый раз встаёт, когда я просто прохожу мимо?

— Ну хуй встаёт — не каждый раз. Но прижать тебя к стенке и засосаться — да, хочу при каждой встрече.

— Ты ж мой кобеееель... — Гарри, похоже, действительно наконец-то остыл, и умилённо ухмыльнулся.

— Ой, кто бы говорил! Не ты ли буквально только что угрожал меня выебать на месте, если я на твоё милое ушко шептать не перестану?

— Это не считается. Ты знаешь, как на меня это действует.

— Как скажешь. А не ты ли на меня с поцелуями набросился, когда я тебе в первый раз про свой патронус рассказывал?

— Это тоже не считается. У меня тогда от тебя крыша ехала.

— Ну ага. Что ещё «не считается»? То, как ты меня в первый раз ебал, как зверюга?

— Да я, вообще-то, тогда старался помягче — это же был твой первый раз, всё-таки.

— А, так это было — «помягче»?

— Да ты и не возражал, вроде.

— В общем. Кто тут теперь кобель после этого?

— Ты чего к этому прицепился? Ты там обиделся, что ли?

— Да вот, знаешь ли, не круто... Когда ты меня во время секса так называешь — там это ещё норм, даже заводит. Но когда оказывается, что ты меня и в жизни так воспринимаешь... Да и в патронусе у тебя — я каким-то вообще неотёсанным варваром выгляжу. Хоть и прилизанным до безобразия.

— А может, мне нравится, что ты такой?

— Какой — такой? Такой, который трахается со всеми без разбора?

— Ага. Может, я тащусь от того, какой ты у меня ёбарь.

— Вот такая характеристика мне уже больше нравится.

— И кобель.

— А вот эта — не очень.

— Нравится не нравится — а ты такой и есть. И главное — что ты таким нравишься МНЕ. Кобелиииина.

— Тебя серьёзно заводит мысль о том, что ебу всё, что движется?

— Ага... ну, не всё. Только всё то, что красивое.

— Ну если называть это так — то, вообще, это недалеко от истины...

— Так это и есть истина. Ты же половину всех девок в школе перетрахал!

— Это ты с чего взял?

— Да как бы, все знают. Слухи же ходят.

— Я сам же эти слухи и распускал.

Гарри освободился из уже не настолько крепких объятий, обернулся к нему и вопрошающе на него взглянул:

— Зачем?

— Для репутации, — он пожал плечами.

— Репутации главного бабника?

— Ага.

— А нахрена она тебе? Бабы же шарахаться будут.

— Да как раз наоборот. Все втайне хотят такого гуляку. Ну или просто каждая надеется, что уж вот она-то — точно сможет меня захомутать.

— Да ну неее... Ты прикалываешься. На кого такое сработает вообще?

— Знаешь, — Кормак ехидно ухмыльнулся, — на одного миленького парнишку со шрамом на лбу — ещё как сработало.

— Я не за это в тебя втрескался.

— А за что?

— Поначалу — за то, какой ты красавчик. Хоть и нарцисс.

— Да не нарцисс я! Заебали!

— Нарцисс-нарцисс. И ты мне таким нравишься. Ну так вот, поначалу — я на внешность твою идеальную купился. А потом — как выяснилось, ты и вовсе, парень мечты.

— Хочешь сказать, что мой имидж бабника — роли тут не сыграл?

— Ну может, и сыграл. Но это не главное.

— А не ты ли вот буквально только что смаковал то, какой я «кобееель»?

— Это — так, приятный бонус. Главное — то, какой ты в целом охуенный. Да и вообще, девки же по-другому мыслят. Они же — от таких, наоборот, будут держаться подальше. Им подавай все вот эти розовые сопли в сахаре.

— Это они с подружками своими строят из себя благочестие. А про себя думают: «если он уже стольких перетрахал — наверняка, в этом что-то есть». Я когда только запустил эти слухи — уже через неделю сам узнал о том, что я якобы «совратил» нескольких тёлок, которых я и в глаза-то не видел. При чём, как выяснилось, эти сплетни — поползли от самих «несчастных жертв», которые «жаловались» своим подружкам, какое я похотливое животное, и как я «воспользовался их слабостью». Ну и — понеслооось. Чем больше сплетен — тем больше бабы воротили нос на людях, но тем яростнее начинали вешаться гроздями. А чем больше вешаются — тем с бо́льшим числом я реально трахался — тем больше новых слухов... ну и так — по кругу.

— А тебе как вообще изначально такое в голову-то пришло? Про самого себя распускать слухи.

— Мне дядя предложил.

— Ты это ещё и планировал с ним? Нахуя?

Кормак резко погрустнел и опустил взгляд. Он помедлил, подбирая слова, и продолжил уже совершенно другим тоном, который чётко давал понять, насколько ему тяжело об этом говорить:

— Как я и сказал, меня в маггловской школе — травили. То же самое в Хогвартсе — я бы уже просто не выдержал. Ну вот дядя и предложил: не можешь победить — возглавь.

— Что возглавить? — осторожно спросил Гарри.

— Ну... они всё равно будут цепляться к моей внешности. Так что лучше обернуть это себе на пользу. Заранее дать им что-то, над чем они смогут насмехаться, но что на самом деле мне будет на руку.

— Да охуенная у тебя внешность!

— Я знаю. Ну... узнал. Когда в Хогвартсе оказался. Но люди — завистливые твари.

— Не настолько.

— Поверь, Гарри. Настолько. В общем, вот так мы с ним и придумали этот образ бабника без тормозов.

— Так это просто образ?

— Ну... самая убедительная ложь — та, которая строится на правде.

— То есть, ты у меня всё-таки кобель? — Гарри игриво улыбнулся, пытаясь развеять мрачную атмосферу.

— Когда ты это вот так говоришь, — Кормак тоже ответил неуверенной улыбкой, — это даже звучит, как будто это не оскорбление, а комплимент.

— Так это и есть комплимент. В моей картине мира — так точно. Образцовый. Необузданный. Самец.

— Иди сюда, идеальный ты мой...

Блондин потянул брюнета к себе и, обняв, снова упал спиной на кровать, принявшись с ним страстно целоваться. Но тот — вместо привычной взаимности — начал отпираться, и высвободился из объятий:

— Мы если сейчас начнём — обед вообще пропустим. А мне ещё Дину надо устроить разнос. Да и Рон с Гермионой нас уже охренели ждать, наверное. Они же там, поди-ка, думают, что мы с тобой вместе только трахаться и умеем. И всё это время — ебались без передышки.

— Ну это недалеко от истины...

— Ты мне, вообще-то, в любви сегодня признался. И я тебе.

— Но ведь правда. Мы когда вдвоём — только и делаем, что ебёмся.

— Не только. Ты вообще заметил, что мы сегодня — больше болтаем, чем развлекаемся?

— Мне казалось, что наоборот.

— Именно. Казалось.

— Слушай, а вот правда. Если убрать секс — у нас ведь вообще ничего общего?

— У нас дохуя общего. И если убрать секс — это не любовь получится. А дружба.

Кормак призадумался.

— Хм. Действительно. Ебать ты у меня ещё и умный, оказывается. Как ты так быстро это сообразил?

— Это я не сейчас сообразил. Это я уже давно размышляю о том, что такое любовь. С формальной точки зрения, так сказать.

— И что же это, по-твоему?

— Это просто одновременное совпадение по трём направлениям, по которым люди могут взаимодействовать. Сразу по всем. Совместимость по интересам. По характерам. И в сексе.

Гарри замолк, позволяя своему парню переварить то, о чём сам размышлял годами.

— Так, погоди. Это не все. Люди же вот ещё, например, работают вместе...

— Всё, на чём строится личное взаимодействие. Убери что-то одно — и будет уже не то. Вот, например. Когда подходишь кому-то сразу по характеру и интересам, но не в сексе — получается лучший друг. Круто, но это — не любовь. Только характер или только интересы — просто друзья и товарищи. Просто секс... ну...

— Это и есть просто секс. Да, понимаю. А секс плюс характер?

— «Друзья, которые изредка ебутся». Ну или отношения, но недолгие. У меня так с Чжоу было... Хотя... теперь, в сравнении с тобой... секс там был не очень. Я бы даже сказал, «очень не очень».

— Там получается много возможных комбинаций...

— На самом деле, не так уж и много. Всего семь. Сам там их поперебирай на досуге. Когда же совпадение сразу по всем трём пунктам — вот тут-то и получается любовь.

— А с чего ты взял, что мы совпадаем? Ты ж меня практически не знаешь...

— Как раз в этом — и прелесть моей формулы. Мне необязательно зубрить, когда там у тебя день рождения, в какой школе ты учился, как зовут всех твоих родственников до десятого колена и всё прочее. Мне важно, какой ТЫ. По характерам мы с тобой подходим друг другу?

— Это ты мне скажи. Тебя вот устраивает мой скверный характер?

— Он у тебя не скверный, а охуенный. Особенно — когда ты настоящий. А я тебе — подхожу?

— Да конечно подходишь, ты ж вообще ангелочек.

— Это тебе так кажется. Спроси Малфоя — он тебе подробно объяснит, какое я хуйло. Короче, подходим. Секс, — Гарри восторженно закатил глаза, — тут, по-моему, даже объяснять не надо. Интересы — несколько пересечений я уже вижу. И когда узнаем друг друга получше — уверен, найдём ещё. Вывод? У нас с тобой — самая настоящая любовь.

— Как-то... ты всю романтику своим занудством испортил...

— Наоборот. Я тебе только что формально доказал, что ты — мой идеальный парень.

— Нет ты мой, — Кормак игриво ухмыльнулся.

— Не-не-не. Я знаю эту игру. И она закончится тем, что твой шикарный хуй опять окажется у меня во рту, засаженный под самый корень.

— Он там ещё и двигаться будет, — блондин расплылся в хулиганской ухмылке. — Да и твоему у меня во рту нравится не меньше... И не только во рту...

— Даже не начинай! Надо хоть какую-то меру знать! Мы так до вечера отсюда не выйдем. Вставай, пошли на обед. Я после наших кувырканий — уже зверски жрать хочу.

— Вообще, я тоже.

Они поднялись с кровати, надели обувь и направились к выходу. У двери Кормак остановился и обернулся:

— Так, малыш, слушай... ой, прости, я — это...

— Хм... На самом деле, если так подумать... насчёт этого прозвища — я не против. Мне даже нравится. Особенно если вспомнить, как я в твоём патронусе выгляжу. Миленько так. Не то что «мелкий». Только на людях это не брякни.

— Постараюсь. Слушай, я что сказать хотел... Ты давай с Дином как-то поаккуратнее, всё-таки? Сразу на него не набрасывайся. Он мне нормальным парнем показался.

— Да я лучше тебя знаю, какой он нормальный парень. Я с ним уже третий год общаюсь. И тоже думал, что он на подобное предательство не способен. А оказывается — вон оно как... Но я понял. Сразу в морду бить не буду.

— Жалко, конечно, что так вышло... Он прям хорош собой.

— Да знаю. У меня самого в первые дни после патронуса на него хуй стоял колом. Но теперь, когда выяснилось, какой он гаденький в душе́ — у меня на него не то что не встанет, а даже смотреть на него будет противно.

Кормак тяжело вздохнул:

— Реально жаль... В сексе он — вообще супер.

— Ты меня разжалобить пытаешься или что? Тут, как бы, не в его сексуальности дело.

— Нет, просто такая утрата... Думал ещё разок с ним встретиться. Но теперь уже — видать, не судьба.

— А тебе-то что? Я же не запрещаю. Если он и правда так хорош в качестве мяса для ёбли — вперёд. Мы же вроде тут правила установили.

— Да если он реально так над тобой издевался — мне самому уже не хочется.

— Ну дело твоё. Я, если что, не против.

— Не, я с ним больше не буду. Но жаль.

***</p>

— Вы — что, всё это время... — у рыжего гриффиндорца отвисла челюсть.

Парни лишь переглянулись и усмехнулись, садясь за пока ещё пустой стол. У них уже вошло в привычку собираться вчетвером на одном и том же месте — на том самом, где раньше Кормак сидел в одиночестве.

— Не лезь не в своё дело, Рон! — ткнула его локтем в бок девушка. — И вообще, мог бы у них кое-чему поучиться.

— Да я же сказал, — шёпотом ответил он, — ты там была такая красивая, что я просто не мог больше...

— Рон! Ну не при всех же!

— Герми, — вступился за друга Гарри, — у меня с Чжоу в первые разы, вообще-то, тоже получилось не очень.

— И у меня с первыми бабами — тоже, — подхватил Кормак.

— Так бывает, — продолжил брюнет. — И для парня — это не так легко, как тебе кажется, — он наклонился и продолжил вполголоса. — Это двум парням всё интуитивно понятно без слов. А вот парню с девушкой ещё нужно искать общий язык. И стараться при этом нужно обоим.

— Ты хочешь сказать, что это я виновата? — раздражённо поджала губы подруга.

— Э-э-э, нет! — он выпрямился. — В эту ловушку я не попадусь. Захочешь обсудить или получить совет — дай знать. Я с радостью. А крайним меня делать не надо.

Гарри почувствовал, как его с обеих сторон кто-то взял за плечи и начал трясти.

— Ну, как тут наш герой? — одновременно с этим раздался голос близнецов.

Затем — они плюхнулись на скамейку по обеим сторонам от него, лицом к нему и спиной к столу. Один из них — вроде бы, Джордж — беспардонно втиснулся между ним и Роном:

— Подвинься, братишка.

— Эй!

— Ну, рассказывай, — нет, это был Фред: он всегда начинал разговор.

— Как это было.

— Сколько там было дементоров?

— И где вообще это было? Мы тут поспрашивали...

— Говорят, вы с МакЛаггеном зачем-то попёрлись на озеро.

— И застряли там. Кстати, привет, МакЛагген, — бросил Джордж, небрежно обернувшись.

— Молодец, что не помер. А вы чего тут с ним теперь сидите, кстати?

— Пошли к нам, у нас веселее.

— Заодно, нашим расскажете.

— Ну так что — как это было?

Гарри перевёл взгляд на Кормака и смущённо поджал губы, чувствуя, как начинает краснеть. Тот — лишь ухмыльнулся и похотливо подмигнул, указав взглядом на близнецов.

— Ты чего язык проглотил?

— Давай, не скупись на подробности.

— И серьёзно, пошли лучше к нам.

— Чо пристали? — вступился за него рыжий друг. — Гарри ещё отходит после дементора. Идите лучше с Ли над кем-нибудь...

— Младших не спрашивали! — они синхронно повернулись к Рону, затыкая его этой фразой, и столь же синхронно повернулись обратно к парню со шрамом.

— Ну?

— Что скажешь?

Гарри сглотнул и взволнованно перевёл взгляд с Фреда на Джорджа. Какое счастье, что он совсем недавно потрахался с Кормаком — иначе сейчас он бы уже сидел с крепким стояком. Если бы не это... стоп. Похоже, даже это не помогло. Он почувствовал, как у него в штанах кое-что начинает крепчать. Медленно, но верно. Надо уже ответить хоть что-то, иначе они его сейчас просто вытащат из-за стола, и он предстанет во всём великолепии.

— На что конкретно мне отвечать?

— Пошли к нам?

— У нас веселее, — они взяли его под руки и потянули его вверх.

— Нет! — он вцепился в стол. — Парни, отпустите! Мне и тут хорошо.

Близнецы отпустили его и переглянулись.

— Чего это вы теперь за столом с МакЛаггеном сидите?

— Места, что ли, другого нет?

— Без обид, белобрысый.

Кормак нахмурился и бросил на своего парня презренный взгляд. Ему приходилось это выслушивать, потому что кое-кто всё никак не решился признаться о своей ориентации, заставляя его это терпеть.

Гарри виновато посмотрел на него в ответ, извиняясь за неудобную ситуацию. После сказанного — он был просто обязан одёрнуть двух раздолбаев:

— Так! Фред, Джордж! Мы теперь, вообще-то, вчетвером тусуемся. Не нравится — валите.

Блондин благодарно кивнул. А близнецы опять переглянулись.

— Вы? Вчетвером?

— С этим кобелём?

— Без обид, белобрысый.

— Так слухи не врут?

Гарри напрягся:

— Какие ещё слухи?

— Ну тут народ поговаривает...

— Что кое-кто купился на эту самовлюблённую морду.

— Без обид, белобрысый.

Кормак начал медленно вставать из-за стола:

— Ещё раз меня белобрысым назовёте — и обедать сегодня будете через трубочку. Оба... Без обид, ржавые.

Настала тишина. Гарри заметил, что со всех сторон на них были направлены взгляды учеников. Через несколько секунд близнецы повернулись к Гермионе:

— Ну, знаешь ли...

— Мы были о тебе лучшего мнения.

— В мужиках ты вообще не разбираешься.

— Э! Вы на что намекаете! — возмутился Рон.

— Вы, что, думаете, я — с МакЛаггеном?... — вытаращилась на них Гермиона.

— Ну, как бы...

— Слушок такой ходит.

— Вообще-то, она встречается со мной! — не выдержал рыжий третьекурсник.

Близнецы снова переглянулись и заржали.

— Гермиона-то?

— С тобой?

— Ну ты размечтался, братишка.

— Да, — повысила тон девушка. — Мы с Роном встречаемся. Хоть это и не ваше дело.

Они уставились на неё, как два барана на новые ворота:

— Серьёзно?

— Да, — хором ответили все четверо.

— Реально не разбираешься.

— Уж лучше бы с МакЛаггеном.

— Так, вы двое! — Гермиона резко встала и хлопнула по столу обеими руками. — Пошли вон отсюда! За последнюю минуту вы нахамили мне, Рону, Кормаку и Гарри... тоже задели. Идите подумайте над своим поведением! Два неотёсанных бабуина!

— Да ладно-ладно...

— Чо такая нервная...

— Гарри, мы к тебе потом ещё заскочим.

— Ты пока вспомни всё в мельчайших подробностях.

Пока внезапные гости спешно уносили ноги, Гарри отметил, насколько разъярённая подруга, вмиг построившая двух главных хулиганов факультета, была похожа на их декана. И это даже немного пугало.

Она гневно фыркнула и села на место.

— Герми... — наклонился к ней Рон.

— ЧТО? — взбешённой фурией рявкнула она.

— Ты сейчас была такая классная.

Девушка мгновенно растаяла и смущённо уставилась в стол:

— Спасибо...

— Может — это... После обеда ещё разок...

— Рон, ну не при всех же... — она уже откровенно налилась краской.

— Тут эти «все», кто вас мог услышать, — наклонился к ней сбоку Кормак, — только мы с Гарри... И тебе явно не помешает выпустить пар.

Она сперва сверкнула в него глазами, но потом перевела взгляд на своего парня, влюблённо улыбнулась и кивнула.

От такого смущённого вида подруги Гарри непроизвольно умилился. Чтоб не смущать её ещё больше, он отвёл взгляд в сторону... и увидел Дина, который раздражённо смотрел на него. Поймав взгляд Гарри, он показательно отвернулся: не просто головой, а всем корпусом — недвусмысленно давая понять, как он относится к своему соседу по спальне.

«Ну всё. Он нарвался. Лицемер хренов.»

— ПРОШУ ВНИМАНИЯ! — прогремел на весь зал голос директора.

***</p>

— Как вы все уже в курсе, — заговорил Дамблдор, когда все расселись и шушуканья прекратились, — наступают рождественские праздники. С чем я вас, от лица всего преподавательского состава, и поздравляю, — он взмахнул палочкой, и к привычному убранству Большого Зала добавились праздничные украшения. Тут же раздались довольные аплодисменты и улюлюканья. Вновь дождавшись тишины, директор продолжил. — В честь праздников, как некоторые из вас могли слышать, все студенты, начиная с третьего курса, завтра смогут посетить Хогсмид, — за этими словами последовала ещё одна порция оваций, громче прежней. — Повеселитесь там как следует. Праздничные напитки у мадам Розмерты — это что-то с чем-то! Всем рекомендую. Она с каждым годом превосходит сама себя...

— Профессор! — раздражённо фыркнула МакГонагалл, которая была явно не в восторге от того, чтоб призывать студентов массово идти напиваться в паб.

— А? Да. Ну или можете сходить к мадам Паддифут. У неё тоже в праздничном меню должно быть... что-нибудь. Наверное. Только прихватите своих возлюбленных, пошалите там немного...

— ПРОФЕССОР!

— То есть, нет. Ведите себя скромно, не позорьте Хогвартс, — он пригрозил пальцем, но заговорщически подмигнул при этом.

По залу раздалось несколько тихих смешков, а МакГонагалл закатила глаза.

— Кроме того, я должен сделать важное объявление, — голос Дамблдора внезапно стал серьёзным. — Сегодня школа провела переговоры с министерством. Спасибо за это профессору МакГонагалл, — он отошёл в сторону и указал на неё рукой, учтиво склонив голову. — По итогу было решено расширить периметр, за которым патрулируют дементоры, — на этих словах декан Гриффиндора насупилась и скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя, насколько её не устраивают такие полумеры. — Но я должен вас предостеречь: не расслабляйтесь. Будьте так же бдительны, как и ранее. Не приближайтесь к этому периметру. Несмотря на заверения Министерства, этих тёмных созданий никто не может контролировать. Поэтому для учеников, которые останутся в школе — разрешённая граница территории остаётся прежней. А тех, кто отправится в Хогсмид, я очень прошу: не покидайте пределы деревни. Для вашей же собственной безопасности. Если кто-то считает, что из этого может выйти увлекательное приключение — завтра, перед походом в Хогсмид, поинтересуйтесь мнением тех учеников, кто уже столкнулся с этими страшными существами. Наверняка они вам подробно расскажут, что в этом нет ничего увлекательного. Если же вы с ними не знакомы лично — уверен, слухи до вас дойдут раньше, чем вы прибудете в деревню.

Директор замолчал, оценивая реакцию. На него были направлены сотни встревоженных взглядов. Весь зал сидел, боясь шелохнуться.

— А для особо непонятливых, — продолжил он, — я скажу прямым текстом: сегодня школа чуть было не потеряла сразу двух учеников, — на этих словах послышались несколько испуганных девчачьих вздохов. — И если бы не потрясающий талант одного из них, кто смог в одиночку отразить атаку настоящего дементора в столь юном возрасте — вместо праздничных украшений на гербах ваших факультетов сегодня здесь висели бы траурные флаги. Так что я прошу вас отнестись к моей просьбе со всей серьёзностью.

Он вновь остановился, делая акцент на сказанном.

— За счастливый исход мы должны поблагодарить не только отвагу того студента, который смог спасти и себя, и товарища — но и профессора Люпина, который своевременно обратил моё внимание на эту угрозу. И настоял на необходимости занятий с патронусом, несмотря на указания Министерства.

Он вновь отошёл в сторону, указывая на преподавателя, и склонил голову. Сам Люпин был не в лучшей форме, и казалось, с трудом держал вертикальное положение, подперев голову рукой — но, тем не менее, выдавил из себя свою фирменную дружелюбную улыбку.

По залу прокатились сдержанные аплодисменты. Гораздо более тихие, но оттого не менее искренние.

Дамблдор продолжил:

— Надеюсь, для некоторых из вас это станет наглядным напоминанием того, почему нельзя пропускать уроки. Я намеренно не называю имена пострадавших студентов — чтобы хотя бы сегодня их не донимали расспросами. Сейчас им и без этого приходится нелегко, — на этих словах Люпин, доселе сидевший с железной серьёзностью, тихо усмехнулся и подмигнул Гарри. — Уверен, многие из вас слышали, как тяжело приходить в себя после встречи с дементором. Так что попридержите своё любопытство. Поверьте, вы скоро и так всё узнаете от одноклассников.

Ещё одна пауза, позволяющая ученикам уложить сказанное в свои головы. Когда Дамблдор продолжил, в его голосе начали проклёвываться радостные нотки, призванные развеять гнетущий мрак:

— Давайте не будем забывать о том, какая страшная трагедия сегодня чуть было не произошла. Но также и не дадим тяжёлому событию омрачить наступающие праздники. Помните об опасности тьмы, но не забывайте обращаться к свету. Повеселитесь как следует! Чтоб на весь год хватило. Да начнётся пир!

Он торжественно вскинул руки, и на столах наконец-то появилось праздничное угощение.

***</p>

— Ты ему хоть спасибо-то сказал? — обратилась Гермиона к Кормаку, не отрываясь от нарезки индейки на ломтики.

Блондин с набитым ртом растерялся. Гарри ответил за него, расплывшись в довольной ухмылке:

— Ага... более чем, — он подмигнул своему парню, и тот улыбнулся в ответ — насколько мог, с такими-то набитыми щеками. — А ещё — он мне свой патронус показал.

Услышав это, Рон подавился, закашлявшись. А Гермиона оторвалась от своего занятия, подняв на Гарри изумлённый взгляд.

— ... А я ему — свой.

— Ну, у тебя там ничего особенного, — пожала плечами девушка, и перевела удивлённый взор на блондина. — А вот МакЛагген меня приятно удивил.

— Да, — с трудом проглотив, подхватил рыжий друг. — Мы же видели. У тебя там какая-то обсценная фигня.

— Абстрактная, — поправила его девушка.

— Да, вот эта хренотень.

— Вообще-то... — Гарри засмущался, подбирая слова, — тут кое-что произошло — и у меня патронус изменил форму... теперь она вроде как финальная. Даже Люпин подтвердил.

— А он-то как узнал?

Гарри вкратце пересказал своё столкновение с профессором в гостиной Гриффиндора, опустив некоторые странные детали.

— А нас там уже не было, — ответил Рон, когда речь зашла о том, что профессор едва не выломал дверь в их спальню.

— Потому что у кое-кого, оказывается, нет совсем никакой выдержки, — подхватила подруга.

— Ну Герми, ну я ж уже извинился. Сегодня ещё разок попробуем, если Гарри не против.

— Не против.

— А что у тебя такое произошло, — вернулась к основной теме подруга, — что вдруг патронус изменился?

— Да он не «вдруг». Он у меня постоянно меняется. Это уже пятая форма, вроде... если я правильно посчитал.

Гарри прокрутил в уме образы:

«Первая — просто облако. Вторая — инь-янь. Третья — близнецы. Четвёртая — тройной инь-янь... или как его там Кормак назвал. Да: эти четыре красавчика — получается, пятая.»

— Пятая? Ты это когда успел? — Рон охреневал с каждым словом всё больше и больше. — Ты их каждый день меняешь, что ли? Что у тебя там за образы хоть?

Тема подошла опасно близко к той ночи, когда Гарри разбудил друга своим патронусом. Ему нужно было срочно сменить курс разговора...

— Рон, это не твоё дело! — одёрнула его девушка.

— Ну а чо? Мой патронус он видел.

— С обратной стороны. Хочешь мне его нормально показать?

Рыжий парень испуганно округлился в глазах.

— Ну вот и всё тогда.

— И как к нему Кормак отнёсся? — Гермиона всё пыталась удерживать разговор в некотором русле.

— Охуенно, — с набитым ртом ответил блондин сам за себя. — У него там — вообще красотищщща.

— А тебе самому — как его патронус?

— Точно так же, — Гарри смущённо взглянул на своего парня, вспоминая, какая у него там заманчивая похабщина.

— Завидую я вам, — девушка наконец-то начала есть своё мелко нарезанное блюдо. — По-доброму, но завидую. Раз вы так подходите друг другу, — она оценивающе взглянула на Кормака. — Вот ни за что бы не подумала, — потом перевела осуждающий взгляд на Рона. — Что там у этого оболтуса — я сама не уверена, что хочу знать.

— Да ты же знаешь, что у меня — ты.

— Вот именно поэтому и не хочу знать, КАКАЯ я там.

Рыжий парень опять виновато уставился в тарелку, а девушка продолжила:

— Ты так и не ответил: чего это у тебя патронус на этот раз изменился? Да ещё и так сильно, что ты решил, будто он финальный. Что послужило причиной?... Можешь не отвечать, если совсем личное, — она положила в рот большой лист салата.

— Да... всё просто. Мы с Кормаком друг другу в любви признались.