Глава 6 (2/2)

— Не знаю. Руководителем Сая назначили.

— Ну, он дольше работает в АНБУ, — замечает Сакура. Саске не отвечает и подходит к столу, за которым работала девушка.

— Как успехи?

— Заканчиваю анализы. Пока ничего нового, — пожимает она плечами. Саске стоит совсем близко, Сакура даже чувствует его запах: легкий и свежий, ни на что не похожий. Он берет с ее стола медицинский справочник, с которым она сверялась, и принимается перелистывать страницы.

Сегодня он снова убрал волосы в косу, она лежит на спине, поверх меча в ножнах.

Саске такой красивый, что у Сакуры внутри все замирает, как раньше, еще в детстве, когда она смотрела на него издалека.

Когда-то давно, в другой жизни, она бы попыталась обнять его на прощанье.

Сейчас она стоит, почти не двигаясь, и просто любуется им издали.

Саске досадливо цокает языком.

— Так не вовремя все это. Я собирался провести сегодняшний день с Сарадой. Если бы знал, что нас сразу же отправят обратно, я бы вчера не отдал ее твоим родителям.

— Зайди к ней попрощаться, она в Академии сейчас. Думаю, она обрадуется.

— Да, пожалуй, так и сделаю. Время позволяет…

С легким стуком он кладет книгу на место и поворачивается к Сакуре.

— Ты не знаешь, зачем Какаши вернулся в деревню?

Сакуру бросает в холод, а потом сразу в жар под строгим взглядом его разноцветных глаз.

— Нет, — чуть дрогнувшим голосом отвечает она. Саске отпускает ее взгляд и задумчиво смотрит в окно.

— Мне это не нравится. Ладно бы просто вернулся, но почему он все время в резиденции оказывается, как будто разнюхивает что-то, сует свой нос, куда не следует…

— Он, наверное, тоже переживает из-за этой ситуации, — осторожно предполагает Сакура, сжав пальцы.

— Он же ушел в отставку! Вот и сидел бы на своих источниках, зачем он приехал! — Саске говорит очень тихо, но в его голосе столько какой-то ярости, что Сакуре становится почти страшно. — Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше, — говорит он, наконец повернувшись к ней и снова глядя ей в глаза.

Его перебинтованная рука тянется к ее лицу, и она почти отшатывается.

У Наруто эта рука всегда почти обжигающе горячая из-за ускоренной регенерации Девятихвостого.

У Саске она обжигающе холодная.

И когда эти ледяные пальцы гладят ее по щеке, она находит в себе силы не отстраниться.

* * * </p>

Сегодня Сакура обедала одна.

Утром, проводив Какаши, ей казалось, что одиночество поглощает ее, и хотелось как можно скорее занять себя чем-то: уйти из дома, быстрее добраться до больницы, только чтобы не оставаться одной. Однако после проведенной лекции в группе медиков ее почему-то охватило желание побыть наедине с собой — и она отказала Ино от предложения перекусить вместе и пошла в больничное кафе одна.

Наверное, это было странно, но Сакура уже скучала по Какаши. Нет, они обычно не обедали вместе и встречались уже после работы, но именно сегодня ей ужасно его не хватало.

Возможно, потому что утром они смогли остановиться на поцелуях.

Она видела, как потемнели темно-серые глаза, став почти черными, чувствовала, как колотится его сердце — но он заставил себя остановиться и ушел.

Сакура почувствовала, что слегка покраснела от этих воспоминаний.

Ей тоже не хотелось, чтобы он уходил.

Они с Какаши прошли уже большой путь вместе, столько всего преодолели, — и ей было удивительно хорошо с ним — не только в постели. Конечно, он оставался ее первым — и единственным — мужчиной, сравнивать было особо не с чем, но Ино иногда рассказывала ей про Сая, и Сакура понимала, что Какаши действительно был прекрасным любовником.

Иногда она помимо воли начинала думать, откуда у него весь этот опыт, ведь Рин умерла еще подростком, а о какой-то постоянной женщине у Какаши никто никогда и не слышал, — но она упорно гнала эти мысли прочь.

Это было не так уж и важно.

Он всегда давал ей все, что ей было нужно, и Сакура честно старалась отвечать ему тем же.

И когда в прошлом году она в очередной раз проснулась от кошмара, в котором ее снова и снова насиловали те ублюдки в пустой комнате в поместье, Сакура все же снова озвучила Какаши свою давнюю мысль.

Если пережить этот кошмар снова — только наяву и с ним — вдруг это все же поможет ей справиться со всем этим.

Заменить плохие воспоминания на хорошие.

Боль — на удовольствие.

Она шептала ему это в ту ночь, и он внимательно слушал ее сбивчивые объяснения, прижав к себе, снова и снова поглаживая по спине, зная, как ее это обычно успокаивает — и согласился.

Она хотела всего и сразу, но Какаши как всегда сделал все по-своему.

Вместо грубого проникновения и острой боли — как тогда — все было ужасно медленно. Не больно, а, скорее, непривычно и странно.

Он безумно долго ласкал ее сначала и руками, и губами, и Сакура отдавалась его прикосновениям, чувствуя, как отступает тьма.

Какаши попросил ее встать на четвереньки, и она подчинилась, сжав в руках подушку, и уткнувшись в нее лицом.

Первые прикосновения заставили ее вскрикнуть от неожиданно ярких ощущений.

И только несколько бесконечных мгновений спустя, когда его язык скользнул еще ниже, она осознала, что ласкал он ее вовсе не руками.

Потом были уже и пальцы.

Почему-то само проникновение оказалось совсем безболезненным — она смутно помнила раздирающую внутренности боль, которую испытала той ночью, но сейчас все было совершенно по-другому. Ощущения были странными, непривычными, они настолько не вязались у нее с тем сексом, к которому она привыкла, что она могла только стонать в подушку, изнывая от какого-то странного томления. А когда его вторая рука наконец-то начала ласкать ее уже всерьез — вместе с этими умопомрачительными пальцами — наслаждение взорвалось внутри нее каким-то немыслимым фейерверком новых ощущений.

Кажется, она расплакалась.

Сакура даже не помнила, когда точно это случилось: сразу после оргазма? Или уже позже, когда Какаши снова прижимал ее, дрожащую, к себе, словно хотел защитить от всего этого мира.

Они потом все-таки дошли до конца. Кажется, через несколько недель после той ночи, хотя кошмары перестали донимать Сакуру далеко не сразу.

Она вздохнула, помешивая кофе.

Скорее бы они вернулись с этой дурацкой миссии…