— Chapter thirteen (1/2)

十三 Chapter thirteen …Холодная вода забилась в нос, я начала захлебываться, и мой инстинкт самосохранения заставил меня дергать связанными ногами изо всех сил. Я вертелась под водой, зажмурив глаза и ничего не понимая от ужаса. Адреналин кипел в крови, а от громких ударов сердца в ушах стоял гул. Голова кружилась, воздуха в легких не хватало, и я начала терять последнюю надежду на спасение. У меня отказывало сознание, перед глазами проносилась вся жизнь...

Мешок, который надели мне на голову еще перед тем, как посадить в машину, стащило течением воды, но даже приоткрыв глаза, я не смогла ничего разглядеть перед собой – было слишком мутно.

Я снова оттолкнулась ногами, стараясь всплыть вверх, но уперлась во что-то мягкое, похожее на глину. Я снова изловчилась и присела, чтобы оттолкнуться посильнее и смогла все же вынырнуть на поверхность, даже не веря этой внезапной удаче, которую я уже не ждала… Рывками, дергаясь как русалка, я подобралась ближе к отмели, уперлась коленями в глину и, держа голову над водой, насколько возможно, мелкими передвигающими движениями, устремилась к берегу, заваленному жухлой листвой.

Я кашляла сквозь мокрую тряпку во рту, из глаз лились слезы, и мне казалось, что я вот-вот задохнусь. Мне даже было странно от того, что я все еще как-то дышала с этим противным кляпом во рту. Изогнувшись и нащупав связанными за спиной руками узел веревки на ногах, я начала его дергать, издавая какие-то нечеловеческие стоны. Узел никак не поддавался, и я принялась стаскивать кеды. Когда ноги оказались босыми, мне удалось вытащить их и из пут веревки. Перевернувшись на живот, я дрожащими пальцами, которые сводило словно от артрита, попыталась освободить и руки, но это оказалось куда сложнее. На улице уже темнело, и меня снова начал окутывать страх – ночевать в этом лесу мне никак не хотелось, и я понимала, что могу сильно простыть. Эти мысли придали мне немного сил, и я со злостью начала вытаскивать запястья из тугого и царапающего кожу узла веревки. Мне то и дело приходилось оставлять это занятие, потому что я моментально уставала.

Я проклинала это задание, за которое так опрометчиво решила взяться, толком ничего не узнав о Якудза и их порядках. Проклинала Ника Лоуэлла, его жену, ее сообщников, и мечтала сейчас оказаться дома. Это было в первый раз за годы моей деятельности, когда я так грезила вернуться домой. В голове ярко всплывали воспоминания… Мамины кулинарные шедевры, строгий отец, которого часто не было дома… Моя комната, которая была мало похожа на типичную девчачью, и в которой зачастую царил беспорядок…

Мне необходимо увидеть это еще раз. Обнять родителей. Я не могла погибнуть здесь, в этом лесу, непойми где… И мне ведь удалось выбраться из реки полностью связанной! Осталось только снять эту чертову веревку с рук!.. Я снова принялась вытаскивать запястья, вцепившись от боли зубами в кляп. По миллиметрам моя рука продвигалась сквозь грубые плетения, и я разрыдалась от облегчения и радости, когда, наконец, вытащила ее. Опрокинувшись на спину, я поспешно стащила веревку с головы и выплюнула надоевшую тряпку, тут же громко закашляв. Мне понадобилось приличное количество времени, чтобы восстановить более ли менее нормальное дыхание. Лежа на спине и глядя в темно-серое небо, я тихонько плакала, всхлипывая. Мне казалось, у меня не было ни одного участка на теле, который бы не болел.

Я не очень любила такие моменты моральной слабости. Мне попросту нельзя было уделять этому внимание. И если случались какие-то неприятные ситуации, пусть даже не такие как эта, все равно – лить слезы не было времени. Но сейчас я почему-то никак не могла взять себя в руки, включить привычное самообладание… Подумать о том, что мне нужно где-то переночевать… Я просто лежала и жадно вдыхала ртом и носом вечерний прохладный воздух, который отдавал свежестью и сыростью.

Когда тело начало остывать и я ощутила холод, это вынудило меня начать двигаться. Подняться с первого раза у меня не получилось – ноги дрожали, как и все тело, и я падала. Но все же на четвереньках я доползла до реки и кое-как умылась, немного попив пресной воды, которая показалась мне очень вкусной и чистой. Жажду я мечтала нормально утолить с того момента, как меня запихали в машину.

Я отдышалась и осмотрелась внимательнее. Река, в которую меня скинули, оказалась не совсем рекой, а чем-то наподобие широкого ручья, и мне повезло, что меня не утащило течением, и глубина оказалась небольшая. Каждая мышца и рот отдавались болью при малейшем движении после длительного связывания, и я даже боялась представить, что у меня с лицом, пока умывалась.

Трясясь, как осиновый лист, я взобралась вверх по склону, потирая руками промокшую до нитки куртку. Вечером еще было довольно прохладно, и я понимала, что могу запросто заболеть бронхитом. Закалкой особой я никогда не отличалась, вероятно потому, что родилась и росла в теплых краях, где зимы толком не было. Я осматривая местность и думая, в какую сторону мне двигаться. Я не знала, откуда именно меня привезли, и надеялась увидеть хоть какие-то очертания города вдали. Но вокруг находились лишь степные, холмистые просторы, обросшие кустарниками и высокими деревьями. Я в растерянности огляделась, чувствуя, как зубы начинают стучать друг о друга, и сильнее обхватила себя за плечи.

Я двинулась наугад в ту сторону, где по моим предположениям садилось солнце. Его не было видно, небо застилали плотные серые тучи, и мне казалось, что оно становится темнее с каждой секундой. Я шаркала ногами по запыленному асфальту, покрытому трещинами, и постоянно оглядывалась и прислушивалась. Сначала я хотела попробовать поймать попутку, но потом испугалась - вдруг это будут знакомые Ямагути или какие-нибудь бандиты… И выбравшись из одной ловушки, я попаду в другую, только вряд ли смогу снова выбраться – у меня просто не хватит сил. Но за все полчаса, что я шла, мне не попалось ни одного автомобиля ни навстречу, ни вдогонку.

Я останавливалась каждые пять минут у дерева или просто садилась на обочине, чтобы экономить силы. Страх снова вынудил меня расплакаться, но я сопротивлялась, начиная злиться, и это мало-мальски придавало мне энергии, чтобы продолжить двигаться. В голове крутились странные, спутанные мысли… Мне тяжело было соображать от усталости, озноба и дискомфорта. Я несколько раз споткнулась, едва не упав на ровном месте, но продолжала идти.

Интересно, Лоуэлл обнаружил мою пропажу? Наверно решит, что я опять сбежала… Но машину оставили у бара, и возможно, Ямагути найдут ее и что-то заподозрят… Только помочь мне вряд ли смогут. Они же не знают, где я. И что за люди помогали жене Лоуэлла привезти меня сюда. Пока их еще найдут... Да и я сомневалась, что их вообще будут искать. Ведь я приносила лишь хлопоты Лоуэллу, а тут они разом решились. Эта дорога, местами извилистая, казалась мне бесконечной. От отчаяния и бессилия, я уже даже готова была сесть в любую попутку, лишь бы выбраться отсюда. И когда услышала позади себя звук автомобильных шин, даже подумала, что мне мерещится. Я махала и голосила, что есть сил, но небольшой грузовичок промчался мимо меня, резко посигналив, чтобы я не мешала на дороге. Я разрыдалась от обиды и злости, и в очередной раз прокляла это задание, которое не стоило никакой авантюры и денег. За такой небольшой срок один сплошной риск жизнью и здоровьем.

Вокруг было почти ничего не видно, когда я, еле передвигая ногами и едва не подпрыгивая от дрожи и холода, выбрела к какой-то деревне. Несколько домов, стоявших на приличном расстоянии друг от друга, были скрыты плотными заборами. Из-за их низкой постройки виднелись только изогнутые к верху очертания крыш в традиционном японском стиле. У меня не было сил даже порадоваться этому… В глазах все плыло, и с каждым шагом я думала, что рухну на землю.

В первом, попавшемся на моем пути доме горел свет, который я смогла разглядеть сквозь щели досок забора. Я постучалась и открыла ворота. Мне уже было все равно, кто меня встретит и что со мной сделают… И я не понимала, как еще мое сознание хоть немного, но работает. Потому что былр ощущение, что я уже начинаю бредить… Я долго и настойчиво стучала в дверь, но силы разом меня оставили, и я опустилась на колени, что-то бормоча себе под нос и умоляя меня впустить. Последнее, что я увидела перед собой перед тем, как отключиться, было лицо какого-то хмурого мужчины-японца, который что-то ворчал на непонятном языке…*** … — Я допросил, кого мог. Проверил некоторую информацию… Но… никто ничего не знает, — сказал Эчиро, глядя на Ника, который сидел за дубовым столом и перебирал в руках деревянные чётки. Он часто ими играл, это его успокаивало и помогало сосредоточиться.— Ты же понимаешь, что Мию не могла сделать это все одна… — задумчиво отозвался он,даже не взглянув на своего собеседника, стоявшего у стола.

В офисе, как обычно, все собрались в комнате для переговоров, только тишина была несвойственная. За продолговатым низким столом сидели около пятнадцати японцев в черных костюмах, склонив головы. Никто не пил виски ине курил, как зачастую это происходило. У Якудза на переговорах редко кто-то был эмоционален. Главное — сдержанность при любых обстоятельствах. Хотя, все равно, бурные споры порой возникали. Но сейчас никто из присутствующих не хотел спорить, потому что никто ничего не знал. А говорить следовало только тогда, когда знаешь что-то важное или о чем тебя спросили.

— Я тебя предупреждал насчет Мию, — вздохнул Эчиро. – Ревность женщины очень страшна. Тем более, ты знаешь, через что она прошла… После этих слов Ник медленно повернул голову, взглянув на Эчиро, и удивленно вскинул брови, а тот с трудом выдержал его взгляд.— Она тебе жаловалась?— Нет. Но я знаю про ее жизнь… Да многие знают.

— Кто ей помогал, Эчиро? – взгляд Ника стал жёстким и пронзительным. – Выясни это. Каким угодно способом. Предателей нужно сразу устранять. Это то, что я усвоил с самого начала, как только присягнул служить клану.

— Но Мию – часть семьи. Как ты, как я… Они не могли ослушаться ее. Она – твоя жена, Ник. И если бы они отказали ей в помощи, то значит, точно так же пошли бы против тебя.