Часть 10 (1/2)

Гарри снился сон. Теперь он находился на прекрасном лугу. Трава доходила ему до пояса, приятно щекотала босые ноги. С умиротворённой улыбкой мальчик разглядывал луговые цветы. Протянул руку к одну из цветков, это был маленький василёк, сорвал. Затем пришёл черед ромашки, стебель которой мальчик неумело связал с васильком. Цветы едва заметно шевелились под порывами ветра, склоняли к Гарри свои головки, словно тоже хотели стать частью его творения, обрести своё место в сплетаемом мальчиком венке. И цветы удостоились этой чести. Сначала розовые комочки клевера, затем желтые солнышки – одуванчики. И напоследок – голубые колокольчики, ковром покрывающие часть луга. Неумелые, но ловкие пальцы связывают между собой две части венка.

Затем Гарри оборачивается и, почему-то ничуть не удивленный внезапным появлением у него за спиной Мары, протягивает ей венок. Смерть улыбается и медленно опускается на колени, а мальчик опускает венок ей на макушку. Коснувшись её головы, цветы застывают, а затем медленно преображаются: зеленые стебли становятся изумрудными, колокольчики блистают сапфирами, а одуванчики – золотыми сапфирами. Смерть улыбается своему маленькому повелителю, который смог завоевать её ещё своим первым взглядом, насыщенным такой любовью к жизни. Взгляд его во вторую их встречу был полон радости от встречи с ней. С той, которую уже столько веков только боялись или ненавидели. А перед тем, кто тебя по-настоящему любит, не грех опуститься на колени.

Однако торжественность момента поддерживалась недолго. Уже спустя мгновение Гарри с удивленным возгласом прикоснулся к венку, ставшему драгоценным за один миг, и посмотрел на Мару, ожидая объяснений. Она же вдруг шаловливо улыбнулась, опрокинула мальчика в густую траву и начала щекотать.

Гарри смеялся, взвизгивал и пытался оттолкнуть Смерть, но она отпустила его только тогда, когда мальчик совсем обессилел от хохота.

- А нечего быть таким серьёзным! – заявила она и снова потянулась к нему, делая вид, что желает продолжить прерванное занятие. Гарри отшатнулся, быстро встал на ноги и побежал, стремясь спастись от этой пытки щекоткой, но не смог: буквально через пару шагов Мара настигла его и снова повалила на траву. Правда, щекотать на этот раз не стала: только положила голову на руку и с улыбкой смотрела на обиженное сопение. Притворяться насмерть обиженным мальчику ему, впрочем, быстро надоело, и он спросил:

- Что случилось с венком, Мара? Почему цветы стали драгоценными?

- Всё просто, Гарри. Я ведь Смерть, а значит, всё живое рядом со мной становится мёртвым. Цветы были прекрасны живыми. А после смерти превратились в великолепный драгоценный венок, - она совсем посерьёзнела, встретилась с Гарри глазами и вдруг, перекатившись, нависла над мальчиком. – Не гонись за золотом, Гарри! Прошу тебя. Ни один бриллиант не является более драгоценным, чем вон та капелька росы, катящаяся по лепестку ромашки. Цени жизнь вокруг себя. Не стань подобным мне, вокруг которой всё живое обращается в золотой прах. И красота, и любовь, и сама жизнь.

- Ты не права! – воскликнул мальчик и со внезапной силой неожиданно опрокинул Мару на землю. – Почему ты считаешь, что красота золота хуже красоты цветка?

- Потому что золото мертво. А жизнь – это самое ценное, что существует в этом мире. Подумай об этом, Гарри.

И Мара истаяла, оставляя мальчика наедине с лугом. Только теперь он обратил внимание на то, каким мёртвым он был. Ни одна бабочка не прилетала, чтобы полакомиться нектаром, ни одна птица не разрезала бездонную синеву неба размахом своих крыльев. Только ветер шевелил цветы, медленно теряющие жизнь под напором драгоценной смерти. Луг умирал.

***

На следующий день Гарри проснулся грустным, задумчивым. Его не могли развеселить ни весёлые реплики Энни, ни новые наряды. Его состояние заметил и Марволо, традиционно зашедший ровно в 9 за мальчиком.

- Что случилось, Гарри? – он присел перед мальчиком на корточки, заглянул в его печальные глаза.

- Марволо… Что лучше, богатство или жизнь? – мужчина с удивлением поглядел на ударившегося в философию мальчика.

- Конечно, жизнь. Богатство нельзя унести с собой в могилу.

- Нет, я не об этом! А если я завтра умру, ты будешь обо мне грустить?