Седьмой-седьмой: Норман (1/2)

Адреса Норман никакого не сказал, а заявил, что будет ждать каждого жениха на машине у конечной метро возле съезда на северную трассу, а утром обязуется доставлять к этой же точке обратно.

Вроде как никаким правилам это не противоречило, и в назначенное время я тоже стоял возле съезда на трассу и задумчиво крутил в кармане маленького нефритового Хотэя. Во-первых, было совершенно неочевидно, что именно такого у Нормана еще нет. Во-вторых, я страшно жалел, что не купил двух. Хотэй был ужасно тактильный и успокаивал одним своим присутствием.

Притормозила знакомая нормановская бэха, я плюхнулся на переднее сиденье, пристегнулся.

- Если ты голодный, - вместо здрассте сообщил Норман, выруливая в поток, - надо будет завернуть в автомак, а то ехать час, а у меня только вода с собой.

- Не голодный.

- Ок.

До конца светового дня оставался как раз где-то час или около того. Мы молчали, трасса вышла из города в промзону, оттуда - в поселки, перемежаемые полями и перелесками. Норман свернул куда-то прямо в лес по узкой, но свеженькой и совершенно пустой дороге, пропилил сквозь лес прямо навстречу садящемуся солнцу километра три и вывернул к воротам. Щелкнул пультом, ворота открылись. Дорога, все такая же новенькая и ухоженная, продолжилась, только теперь на правую сторону каждые метров сто шли съезды. В один из них Норман и свернул. Сто метров, поворот, лес расступился. Поляна метров двести квадратных. Никакого забора. У опушки очень небольшой домик - два окна на первом этаже, одно на втором, навес веранды крашен явно не в этом году. За домом поляна спускается вниз. Норман вышел из машины, оставив ключ в замке зажигания, и пошел мимо дома вниз. Я выбрался и пошел следом.

С взлобка стало видно, что поляна спускается к воде недвижного озера. Справа в нем отражались только сосны. На той стороне, где-то в километре, маленький городок, пока еще темный, но там и сям уже загорались и отражались в воде фонари. Слева, где озеро закрывали от меня какие-то кусты, в воду уходил аккуратненький крепкий причал.

- Хороший вечер, - сказал Норман, - есть снаружи будем.

Он ушел, а я сел прямо на траву. Небо постепенно меняло цвет, сосны превращались из зеленой стены в черную, по воде медленно плыли тени маленьких облаков.

Он похлопал меня по плечу.

- Пошли, я тебе стул поставил так, чтоб оттуда смотреть.

Два стула. Дымящая барбекюшница. Низенький столик с парой бутылок, большой тарелкой резаных помидоров и несколько лепешек того хлеба, которым торгуют чернобородые парни в придорожных забегаловках. Два стакана.

- Ты пить что будешь?

- Мне бы безалкогольного чего.

- А, ну и я тогда, - обрадовался Норман, унес стеклянные бутылки и принес здоровенный кувшин чего-то красного. И совершенно бабушкинский сифон.

По первому куску мяса мы съели молча, разлили по стаканам морс, и так же молча продолжали сидеть, глядя в озеро между деревьев как упоротые болельщики в телевизор.

- Давай, что ли, разговаривать, - сказал он, вытащив из барбекюшницы оставшееся мясо.

Я отломил кусок хлеба.

- Ну. Давай. Как ты, натурал натуралович, попал в это развлечение?

Он покосился в мою сторону.

- Что, так заметно?

- Ну конечно.

- Всем заметно?

- Думаю, не всем. Ты же не один такой тут.

- А кто еще? - удивился Норман.

- Да вас тут половина, - с досадой сказал я, - и я не понимаю. Просто поваляться разок на другой стороне кровати можно и попроще было.

- А смысл?

- Во. Смысл какой-то есть. Но он у меня и у тебя совершенно явно не совпадает.

- А ты же не натурал?

- Я пофигист. Мне лишь бы человек был хороший.

- Здоровый подход, - рассудил Норман и откусил еще здоровенный кусок мяса.

- Как отличить натурала от... Ну, от меня, - сказал я и откинулся на спинку стула. За озером деревня заливалась огоньками, - смотри. Когда, мм, натуралы меж собой общаются... Ну то есть это про мужчин я говорю, у женщин там... Сложнее как-то. В общем, такие как ты, общаясь друг с другом или такими как я, могут держать два модуса - привет человек-давай-работать вместе, или ой все я еле держу себя в руках какой ты секси и нам срочно с этим что-то надо сделать.

- Например, убить тебя, - хмыкнул Норман.

- Вполне возможно. Я не про позитив-негатив. Я про или секс есть и он полностью определяет контакт, или его нет.

- Ну?

- А когда натурал общается с женщиной или би с кем угодно, то слоя три. Есть промежуточный еще. Типа, ты ебабельное и я это считаю вежливым это признать, но никак не развиваю. Это... Галантность, вот.

- С любой женщиной, что ли?

- Вежливый слой почти со всеми. Ну оно может быть очень тоненькое, но даже если ты там с бабушкой одноклассника перетираешь, все равно там крошечка такого восхищения, а она тогда усмехается и говорит что-нибудь типа что ты далеко пойдешь. Ну, тип, если совсем распаковывать, то ты такой даешь мааленький сигнал ”мадам вы настолько прекрасны, что только рамки ситуации не позволяют мне реализовать свои животные инстинкты”, а она такая ”мистер, я дико благодарна вам за сдержанность, иначе перед прекрасным вами я бы конечно не устояла и прощай репутация”, и тип этого на две капли, но всегда есть.

- И что?

- И когда этого нет в твою сторону, то сразу чувствуешь.

- Но ты... Кхм... Блин... - Норман налил полный стакан своего морса, отпил, - но ты вполне привлекательный.

- Взаимно. Только я знаю, как это сказать, не подавившись компотом.

- Ну так это непросто признать же.

- Натуралу непросто. А бишке чего, на свете много привлекательных людей, не кидаться же на всех. Признать - не значит ведь тащить немедля в койку. Ты же комплименты женщине можешь отвешивать без перехода к немедленно жениться.

- Ну, - поежился Норман.

- Тренируйся, - пожал я плечами.

- Да, блин сколько можно тренироваться, мне за тридцать уже, дом пустой стоит. С поебаться, в общем, получается, а вот дальше, с моими этими командировками... - он покачал головой.

Я обернулся и с ужасом посмотрел на домик, где в одном из окон, открытом и согретом изнутри золотистым светом, билась на ветру с озера занавеска.

- Ты привозишь нас к себе домой? Ты ебанулся?

- За это лето я в результате бывал тут уже больше, чем за последние два года, - ответил Норман и потянулся.

- Окей, - сказал я и встал, - на мой вопрос ты ответил. Твою шайтан-машину надо как-то тушить или сама прогорит?

Он протянул руку.

- Сама. Что теперь?

- Теперь я буду показывать тебе, насколько ты привлекательный.

- Стоп, - сказал я всего десять минут спустя, - стоп, прекрати немедленно.

Он откатился и нахмурился.

- Что не так?

- Ты сейчас что пытался сделать?

- Ну. Погладить... Нельзя?

- Да кто ж так гладит-то!

Он с недоумением посмотрел на свою руку.

- Я же осторожно.

Я сел.

- У тебя что, никогда кошки не было?

- Кошки? Нет.

- Ни кошки, ни лошади, ни блин, хорька, тренироваться начал в тридцатник...